— Вера Николаевна, можете помочь мне с отчетом? — в дверь просунулась голова Светы из бухгалтерии. — У меня завал, а сдавать завтра.
Я подняла глаза от монитора, где уже третий час корпела над собственными цифрами. Усталость тяжелым камнем давила на плечи, в висках пульсировала боль. Три дня без нормального сна. Все эти бесконечные таблицы, сводки, данные. Пальцы уже сводило от клавиатуры.
— Конечно, — ответила я, хотя внутри все сжалось. — Занесите документы, посмотрю.
Света просияла, быстро положила на край стола увесистую папку и испарилась прежде, чем я успела что-то добавить. Это была уже четвертая внеплановая задача за сегодня. А ведь часы показывали только половину второго.
Я потерла переносицу и придвинула папку ближе. Глаза слезились от усталости, но отказать я не смогла. Никогда не могла. Взглянула на фотографию дочери на столе — Аленка улыбалась так искренне, что на душе сразу становилось легче. Ради нее стоило стараться. Ради нее стоило терпеть.
Домой я вернулась в девятом часу вечера. В подъезде было темно — опять перегорела лампочка. Я автоматически нащупала в сумке фонарик, который теперь всегда носила с собой. Поднялась на четвертый этаж, шумно выдохнула у двери квартиры, собираясь с силами, и повернула ключ.
— Мам, ты где пропадала? — Аленка выскочила в коридор, не дав мне даже разуться. — У меня тут такое... Дай телефон, покажу.
— Подожди, дай хоть куртку снять, — попросила я, перекладывая тяжелую сумку с продуктами.
— Мам, помоги с физикой, а? У меня завтра контрольная, а я ничего не понимаю в этой теме. И еще мне нужно срочно купить ткань для технологии. Завтра последний срок сдачи проекта.
Я повесила куртку и прислонилась спиной к стене. Сил не осталось совсем. Но это же дочь, ей нельзя отказать.
— Хорошо, — кивнула я. — Давай сначала поужинаем, а потом разберемся с уроками.
Из кухни донесся запах подгоревшего ужина. Значит, мама опять пыталась что-то приготовить и забыла про плиту. У нее начиналась деменция, но она наотрез отказывалась признавать проблему.
— Вера, наконец-то! — всплеснула руками мама, когда я вошла на кухню. — Тут звонили из ЖЭКа, что-то про трубы говорили. Я не поняла. И еще счета пришли, надо оплатить до конца недели. И таблетки мои закончились, те, от давления. Ты же купишь завтра? И еще...
Я кивала, механически помешивая подгоревшую кашу. Внутри нарастало странное чувство — будто тонкая нить, на которой держалась моя жизнь, вот-вот порвется.
После ужина я помогла Аленке с физикой, сходила в аптеку за лекарством для мамы, постирала, погладила форму дочери на завтра и села разбираться со Светиным отчетом. Часы показывали половину первого ночи, когда я наконец выключила ноутбук.
Утром все началось заново. Звонок соседки Анны Петровны разбудил меня на полчаса раньше будильника.
— Верочка, извини за ранний звонок, — затараторила она. — У меня кран потек, а сантехник только через три дня будет. Может, твой Сергей глянет?
— Анна Петровна, мы с Сергеем уже два года как развелись, — устало напомнила я. — Он давно не живет с нами.
— Ой, прости, совсем забыла. А может, ты сама посмотришь? Я бы к соседям обратилась, но они все работают, а ты же дома сегодня.
— Я не дома, я на работе с восьми, — ответила я, чувствуя, как внутри что-то ломается. — Извините, не смогу помочь.
Положив трубку, я долго смотрела в потолок. Что-то во мне изменилось за эту ночь. Словно тумблер щелкнул. Я вдруг осознала, что моя жизнь превратилась в бесконечную череду «помоги», «сделай», «решай». Но когда последний раз кто-то спрашивал, как я? Когда кто-то интересовался, чего хочу я сама?
На работе меня ждал сюрприз: начальник вызвал к себе прямо с утра.
— Вера Николаевна, у нас тут форс-мажор, — начал он, потирая залысины. — Маркова уволилась без отработки, а у нее проект на стадии завершения. Никто кроме вас не справится.
Я стояла перед его столом, сжимая папку с документами. Обычно в такой ситуации я автоматически соглашалась. Но сегодня что-то изменилось.
— Виктор Семенович, — начала я, удивляясь твердости собственного голоса. — У меня уже есть три проекта. Я физически не смогу взять четвертый без ущерба для качества.
Начальник поднял на меня удивленный взгляд. За пятнадцать лет работы я никогда не отказывалась.
— Но это срочно, — нахмурился он. — И вы же всегда...
— В том-то и дело, что «всегда», — перебила я его. — Я прошу включить в проект Сомова. У него сейчас только одна задача, и он справится.
По дороге к своему кабинету я ожидала раскаяния и стыда за свой отказ. Но вместо этого ощутила странное облегчение, будто сбросила тяжелый рюкзак, который тащила годами.
К обеду прибежала Света из бухгалтерии.
— Вера Николаевна, я тут еще документы принесла. Можете проверить до конца дня?
Я посмотрела на нее внимательно. Розовые щеки, свежий макияж, модная блузка. Она явно собиралась куда-то после работы, в то время как я планировала сидеть допоздна над ее отчетами.
— Света, — мой голос звучал спокойно, но твердо. — Я проверю то, что вы принесли вчера. Но эти документы придется обработать самостоятельно. У меня тоже есть обязанности, которые я должна выполнить в срок.
Брови Светы удивленно поползли вверх.
— Но я думала...
— Я помогу с методологией, если возникнут вопросы, — добавила я мягче. — Но полностью взять вашу работу не смогу.
Вечером дома я впервые за долгое время успела приготовить нормальный ужин. Аленка сидела за столом, листая ленту в телефоне.
— Мам, ты не забыла про ткань? Мне завтра сдавать проект.
— Забыла, — честно призналась я. — И сейчас уже поздно идти в магазин.
— Но мам! — в голосе дочери появились истерические нотки. — Завтра последний срок! Меня Марья Васильевна убьет!
— Так, — я села напротив нее. — Во-первых, никто тебя не убьет. Во-вторых, почему ты вспомнила про ткань только вчера вечером, если задание было дано две недели назад?
Аленка отвела глаза.
— Я забыла... А потом думала, ты купишь.
— Я работаю целыми днями. У меня масса своих дел. Почему ты решила, что я должна помнить о твоих обязанностях?
— Ну ты же мама, — пожала плечами дочь. — Ты всегда все решаешь.
Вот оно что. Я сама приучила их всех к этому. Сама стала палочкой-выручалочкой, которая разгребает любые проблемы. А теперь удивляюсь, почему все считают это нормой.
— Завтра с утра пойдешь к учительнице и объяснишь ситуацию, — твердо сказала я. — Попросишь отсрочку на день. А после уроков вместе поедем в магазин и купим все необходимое.
— Но она не согласится!
— Тогда получишь заслуженную двойку, — я пожала плечами. — И в следующий раз будешь планировать свои дела заранее.
Обиженная Аленка убежала в свою комнату, громко хлопнув дверью. Внутри у меня все сжалось — я не привыкла к конфликтам. Но что-то подсказывало: это необходимый этап.
На третий день моего «эксперимента» позвонила младшая сестра Ольга.
— Верусь, выручай, — затараторила она. — Мне надо срочно уехать на конференцию, а Мишку не с кем оставить. Посидишь с ним три дня? Ну пожалуйста, ты же все равно с мамой дома.
Я глубоко вдохнула. Племянника я обожала, но перспектива остаться на три дня с непоседливым шестилеткой, больной мамой и кучей работы пугала.
— Оля, я не смогу, — твердо ответила я. — У меня слишком много дел на работе, да и маме сейчас нужно особое внимание.
— Но ты же всегда помогала! — в голосе сестры звучало искреннее изумление. — Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто я физически не могу взять на себя еще и Мишу. Может, ты попросишь путевку на конференцию в другой раз?
— Это очень важно для моей карьеры! — возмутилась Ольга. — Я думала, ты поймешь.
— А ты думала о том, что у меня тоже есть своя жизнь и свои планы? — спросила я тихо.
Повисла пауза. Кажется, эта мысль никогда не приходила ей в голову.
— Знаешь, попрошу маму Саши посидеть с Мишей, — наконец сказала сестра. — Она давно предлагала помощь.
Когда разговор закончился, я почувствовала и облегчение, и странную горечь. Оказывается, варианты были всегда. Просто я была самым удобным.
На работе постепенно привыкали к моему новому «я». Света из бухгалтерии теперь спрашивала, есть ли у меня время, прежде чем завалить очередной стопкой бумаг. Начальник перестал подходить с фразой «тут срочное дело, только вы справитесь». Даже уборщица тетя Маша перестала просить меня «посторожить ведро», пока она выскочит покурить.
Дома перемены шли сложнее. Мама обижалась, когда я отказывалась бежать в магазин за очередной «необходимой» мелочью. Аленка дулась, что я не делаю за нее домашнее задание, как раньше. Но постепенно что-то начало меняться.
На пятый день моего «эксперимента» я пришла домой и обнаружила, что ужин готов, посуда вымыта, а Аленка сама сделала уроки.
— Я подумала, что тебе тяжело все успевать, — пожала плечами дочь в ответ на мой удивленный взгляд. — И еще... Марья Васильевна дала мне дополнительный день. Сказала, что ценит мою честность, потому что многие придумывают отговорки.
Я обняла дочь, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Спасибо, родная.
— Слушай, а почему ты раньше все делала сама? — вдруг спросила Аленка. — Почему не просила помощи?
Этот простой вопрос заставил меня задуматься. Действительно, почему? Из страха отказа? Из желания быть незаменимой? Или из привычки, впитанной с детства – женщина должна все успевать?
— Наверное, мне казалось, что так проще, — честно ответила я. — Сделать самой, чем объяснять и ждать, пока сделают другие.
— И как, проще было? — хитро прищурилась дочь.
— Нет, — улыбнулась я. — Совсем не проще.
К концу недели что-то изменилось не только в отношениях с окружающими, но и во мне самой. Я перестала ощущать себя загнанной лошадью. Появилось время подумать о себе. Я даже записалась в бассейн – мечта, которую откладывала годами.
В воскресенье вечером мы с Аленкой сидели на кухне и пили чай. Мама уже легла спать, в квартире было тихо и спокойно.
— Знаешь, — задумчиво произнесла дочь, — ты изменилась за эту неделю. Стала какая-то... спокойнее, что ли.
— Правда? — я улыбнулась. — А я думала, что стала вредной и несговорчивой.
— Нет, — Аленка покачала головой. — Раньше ты всегда была уставшая и дерганая. А сейчас ты больше улыбаешься. И даже смеешься иногда, представляешь?
Я рассмеялась, подтверждая ее слова.
— А еще ты больше стала рассказывать о себе, — добавила дочь. — Раньше мы только о моих делах говорили или о бабушкиных проблемах.
Я задумалась. Она права. Где-то в суматохе ежедневных забот я потеряла себя. Стала функцией, а не человеком. «Мама», «дочь», «сотрудник», «помощник» — у всех этих ролей были четкие обязанности. А кем была я сама, без этих ярлыков?
Зазвонил телефон. На экране высветилось имя бывшего мужа.
— Вера, привет, — голос Сергея звучал, как всегда, немного виновато. — Слушай, тут такое дело... Можешь помочь с документами на машину? Я запутался в этих бумажках, а у тебя всегда хорошо получалось разбираться.
Я глубоко вдохнула. Старая Вера тут же бросилась бы на помощь, даже несмотря на то, что мы в разводе уже два года.
— Сергей, — спокойно сказала я. — Я сейчас не могу заниматься твоими документами. Если хочешь, дам телефон хорошего юриста, который мне помогал с оформлением квартиры.
— Ничего себе, — хмыкнул он. — Ты что, обиделась на что-то?
— Нет. Просто у меня тоже есть своя жизнь и свои дела.
После этого разговора я почувствовала себя удивительно свободной. Как будто избавилась от тяжелых оков, которые сама на себя надела.
— Мам, — Аленка внимательно смотрела на меня. — А что случилось неделю назад? Почему ты вдруг перестала всем помогать?
Я задумалась. Что произошло? Просто одним утром я поняла, что больше не могу. Что если буду продолжать в том же духе, то скоро совсем исчезну. Растворюсь в чужих проблемах, потребностях, желаниях. Перестану существовать как личность.
— Знаешь, — медленно ответила я, — иногда нужно научиться говорить «нет», чтобы сказать «да» самой себе.
Аленка кивнула с серьезным видом.
— Это как в самолете? Когда говорят сначала надеть кислородную маску на себя, а потом уже помогать другим?
— Именно, — улыбнулась я. — Очень точное сравнение.
Мы допили чай, и я пошла мыть посуду. За окном мягко шелестел вечерний дождь, смывая пыль с улиц. Завтра начнется новая неделя. Возможно, будут новые просьбы о помощи. Возможно, будут обиды и непонимание. Но я уже не вернусь к прежней себе — вечно уставшей, загнанной, живущей чужими заботами.
Это была моя маленькая личная революция. Семь дней без слов «можешь помочь?». Семь дней борьбы за саму себя. Моя маленькая, но такая важная победа.