— И что, правда сама подошла? — удивилась моя подруга Лена, когда я рассказала ей, как мы познакомились.
— А что мне оставалось? Он сидел один, у него из сумки торчал пакет с гречкой и корм для кота. Такой растерянный... Я не выдержала, — я смеялась, вспоминая ту случайную встречу у поликлиники.
Мы тогда оба пришли за справками — банальная история. Он подвинул мне стул, а я — слово за слово — вдруг поняла, что чувствую себя с ним очень спокойно. Не как на свиданиях, где приходится держать спину прямо и следить за выражением лица. А как дома, в тёплом пледе.
Звали его Игорь. 37 лет, инженер, разведен, детей нет. Он не играл в героев, не пытался блистать. Но именно это и подкупало.
— Вот увидишь, — говорила я Лене через пару недель, — это точно он. Спокойный, хозяйственный, и никакой драмы.
Я была уверена: мне повезло. После тех, кто обещал золотые горы, а потом пропадал, Игорь казался глотком воздуха.
Мы не спешили. Сначала были короткие встречи после работы — чай в кофейне у метро, случайные прогулки по двору поликлиники, где мы то и дело сталкивались.
Он был не из тех, кто звонил по десять раз на дню или присылал розы курьером. Он просто был рядом — вовремя, спокойно, по-настоящему. Я поймала себя на мысли, что впервые не строю планов в голове, не проверяю мессенджеры каждые пять минут. С ним было просто.
Через неделю я знала, что у него есть кот по кличке Борис, который спит на подоконнике. Что по выходным он любит возиться с мебелью, и что его идеальный ужин — гречка, курица и салат без майонеза.
Потом — прогулка в парк. Потом — кино. А потом он сам предложил:
— Заходи как-нибудь на чай. Борису давно пора познакомиться с тобой. Он у меня главный эксперт по женщинам.
Мы встречались почти каждый день. То я к нему, то он ко мне. После работы он заезжал с пиццей, я варила борщ и брала его в контейнерах к нему. Всё шло будто само собой — без принуждения, но с ощущением: мы вместе.
Через пару недель он впервые остался у меня на ночь. Сначала на одну, потом на две, а потом мы оба начали терять счёт этим «переночуем у тебя или у меня».
— А может, хватит мотаться? — спросил он как-то утром, заваривая мне кофе. — Давай уже жить вместе.
Я не ответила сразу — не из сомнений, а просто от неожиданности.
Месяц — вроде немного. Но мне казалось, что мы знаем друг друга гораздо дольше.
— А ты уверен? Я иногда громко смеюсь, ворочаюсь ночью и забываю закрыть шампунь.
— Это всё фигня, — усмехнулся он. — Зато ты не ешь мясо с макаронами, а с овощами. А я уже начал привыкать.
Через пару дней я приехала с чемоданом и пакетом с комнатными цветами.
Мы даже не делали из этого события — просто стали жить. Он дал мне ключи и место в шкафу, а я привезла плед, подушки и чайник с розовыми цветами.
Я была уверена: это настоящее. Не кино, не сказка, но то самое — когда тебя принимают со всеми привычками, чудачествами и пустыми бутылочками от кремов на полке в ванной.
Всё действительно было хорошо.
До того дня, когда он, не оборачиваясь, крикнул мне из кухни:
— Открой, пожалуйста. Это наверное мама приехала...
Мама. Сейчас. У двери.
У меня защемило внутри. Сердце забилось, будто я стою не в коридоре, а на сцене.
Я не была готова. Ни морально, ни по быту. Ужин не готов, стол не накрыт, сама в домашней кофте и лосинах. Волосы заколоты кое-как, лицо без грамма макияжа.
Он мог хотя бы предупредить… Но времени паниковать не было. Открываю.
На пороге — женщина лет шестидесяти, с яркой помадой на губах и выражением лица, будто я уже виновата. Узкие губы, глаза прищурены, подбородок вперёд — как на рынке, где вот-вот начнётся разнос.
— А ты кто такая, извините на минуточку? — спросила она с прищуром и голосом, в котором ехидство и командный тон сплелись в одно.
— Я… Лена. Мы с Игорем вместе..., — отвечаю, стараясь звучать спокойно.
— Живёте вместе? Это что ещё за новости?!
Она прошла в квартиру, не разуваясь, потянула за собой чемодан.
— Что-то мне никто про это не докладывал. Это у вас, выходит, принято — взрослым ничего не говорить?
Из кухни вышел Игорь, и на секунду замер.
— Мам?.. А чего с чемоданом?.. Ты же говорила — на денёк.
— Ну так, захочу — уеду, не захочу — останусь, — буркнула она. — Я гляжу, тут и без меня всё «устроено».
— Мама, это Лена. Моя девушка. Познакомься.
— А это — моя мама, Валентина Фёдоровна, — добавил он, обращаясь ко мне.
— Познакомься... — передразнила она тихо. — И давно ты мне собирался про это рассказать?
— Как раз собирался, — Игорь потёр затылок. — Хотел сделать сюрприз.
— Сюрприз, говоришь? — прищурилась она. — Ну что ж. Сюрприз так сюрприз.
Она уселась на табурет у стены, поставив сумку рядом с ногами.
— Прямо как в кино: приезжаешь домой, а тут женщина. И даже чай не предложили, между прочим.
Я машинально шагнула к кухне.
— Сейчас поставлю...
— Не-не, я сама, — перебила она
Она прошла на кухню, гремнула чайником, сама налила себе воды — ни слова, ни жеста, будто одна.
Даже не помыла рук с дороги. Просто поставила кружку на стол, как будто это её место, и пошла в комнату снимать пальто.
Я осталась стоять в коридоре, пытаясь догнать происходящее, ситуация очень неприятная, меня не покидало ощущение: меня здесь никто не ждал.
Вернувшись, она села за стол, сделала большой глоток прихлебывая и, не глядя на нас, сказала:
— Ну чё встали? Садитесь, чай пить будем. Я одна не собираюсь.
Игорь неловко пошёл на кухню. Я за ним. Но внутри всё сжималось.
На автомате я открыла шкаф, стала искать хоть какое-то угощение — печенье, пряники, что-то к чаю.
Рука потянулась к верхней полке, на которой стояла стеклянная конфетница. И в следующую секунду она сорвалась с пальцев.
Звон. Хруст стекла. На полу — осколки, и рассыпавшиеся карамельки, как в замедленном кадре.
Я застыла. Сердце стучало где-то в горле.
— Ой… прости… — прошептала я, и сама не поняла — кому: Игорю, ей или себе.
Из-за стола донеслось:
— Ну началось… Только зашла — уже грохот.
Голос Валентины Фёдоровны был вроде бы спокойный, но в нём сквозило то самое: «Ничего хорошего из этого не выйдет».
Игорь молча потянулся за веником.
А я всё ещё стояла, смотря на сахарные фантики на полу, и чувствовала, как стыд, обида и бессилие сплетаются в один горький ком.
— Ну… я привыкла, что под рукой, — пробормотала я, чувствуя, как внутри сжимается.
— Привыкла — это одно. А порядок — совсем другое, — сказала она с лёгкой улыбкой.
Мы сели за стол. Я с натянутой улыбкой пододвинула тарелочку с печеньем, которое всё же нашла. Валентина Фёдоровна потянулась, взяла одно, отломила краешек.
— Ну, расскажи о себе, Леночка, — сказала она сладковатым тоном, глядя мимо меня,
— Я работаю в юридической фирме, — ответила я. — Уже пятый год.
— Юрист, значит? Ну… умная. Главное, чтоб не слишком — мужчины этого не любят, — бросила она как бы невзначай.
— Родители у тебя кто? — не давала передышки. — Просто интересно.
— Мама — учительница, папа — на пенсии.
— Угу… Понятно. Учительница — это хорошо.
Я кивнула, стараясь не реагировать.
— А жильё у тебя своё есть? Или пока как получится?
— Снимала, — ответила я коротко.
— Ну-ну, — вздохнула она. — Сейчас у всех всё снимаемое, и жильё, и отношения. Раньше как-то надёжнее было — с приданым, с роднёй. Сейчас — быстро сошлись, быстро разбежались.
Разговор мне совсем не нравился. Я периодически поглядывала на Игоря — то в надежде на поддержку, то просто чтобы почувствовать: он здесь, он это слышит. Но он молчал. Смотрел в чашку, делал вид, что пьёт чай. А я всё яснее понимала — за этим вежливым интересом прячется что-то совсем недоброе.
Когда она ушла в комнату переодеваться, я осталась с Игорем на кухне.
— Мне не очень… комфортно, — сказала я тихо, глядя на свою чашку. — Она ведёт себя так, будто я здесь случайно зашла.
Он вздохнул.
— У неё такой характер. Она просто… прямолинейная.
— Прямолинейная? — я усмехнулась. — Она меня расспрашивает, будто проверку устроила. Про родителей, про жильё.
Игорь провёл ладонью по затылку, сел.
— Лен, ну она такая. У неё язык без фильтра. Но ты ей правда понравилась, я вижу. Просто ей нужно время.
— Время?.. — я покачала головой. — Она только зашла — и со мной таким тоном говорит, будто я здесь по ошибке. Как будто она всё про меня уже поняла.
Я посмотрела на Игоря.
— Ни "здравствуй", ни "приятно познакомиться". Только вопросы, замечания и этот… взгляд сверху вниз.
Он тяжело вздохнул и сел на край стула.
— Она… так со всеми. У неё правда сложный характер. Но она тебя не ненавидит, просто...
— Просто не уважает, — перебила я. — Это чувствуется сразу.
Молчание.
— А ты сидишь, молчишь. Я не прошу, чтобы ты на неё накинулся. Но хотя бы дал понять, что я здесь не временно. Что я для тебя важна.
Он провёл ладонью по лицу.
— Лен, я правда всё понимаю. Я с ней поговорю.
Прошло несколько дней.
Валентина Фёдоровна со мной почти не разговаривала. Не ссорилась — просто игнорировала. Так тонко, по-женски. Вроде бы и не к чему придраться, но ощущение, что я ей мешаю дышать, не отпускало.
Иногда я заходила на кухню — она вставала и, не глядя на меня, выходила. Просто брала чашку и шла в комнату. Ни слова. Ни взгляда. Только резкие шаги и тяжёлый вздох на выходе
Я старалась держаться. Не вызывать лишнего. Готовила, убирала, как будто всё нормально. Но каждый вечер напоминал мне: я здесь, как чемодан без ручки. И не выбросить — и нести неудобно.
Игорь, конечно, всё видел. Иногда пытался пошутить, приобнять.
— Маме просто надо привыкнуть, вот увидишь…
Я сидела в комнате, прислушиваясь к тишине, в которой дышалось, как сквозь вату. День тянулся вязко, как подсолнечное масло — ни сил, ни мыслей. Просто хотелось исчезнуть. Или, наоборот, чтобы кто-то наконец сказал вслух всё, что висело в воздухе.
Из кухни донёсся голос Игоря. Тихий. Напряжённый.
— Мам… ну давай спокойно. Я с тобой поговорить хотел.
Я замерла. Не специально — просто что-то внутри щёлкнуло. Я встала, подошла к двери, чуть приоткрыла. Свет из кухни падал полосой на пол, голоса были слышны отчётливо.
— Говори уж, раз начал, — фыркнула Валентина Фёдоровна. — А то ходишь мрачнее тучи.
— Мне тяжело. Я между вами, и я не понимаю, что с этим делать.
— Да что ты не понимаешь? Я — мать. И у меня тут какая-то чужая женщина живёт. Даже не невеста. Просто… приехала.
— Она не чужая. Мы вместе.
— Вопрос: ты меня спросил, когда её сюда привёл? Нет. Просто поставил перед фактом. А это, между прочим, моя квартира. Или ты забыл?
— Мам, ты делаешь вид, что ничего не происходит. Но ты из кухни уходишь, когда Лена заходит. Ты с ней не разговариваешь. Как будто она — мебель.
— Это я ещё мягко себя веду, между прочим. Я вообще-то могу и в лицо сказать.
Наступила пауза. Я затаила дыхание.
— Не та она тебе. Понял? Не твоя. Ни по взгляду, ни по сути. Она тебе зачем? Она пустая. Без корней. Ни жилья, ни стабильности. Таких — на каждом шагу.
— Мам, прекрати.
— Не прекращу! Это ты ведёшься на первое тёплое слово. А потом проснёшься — и всё. Ни жизни, ни квартиры. А она рядом будет сидеть, как хозяйка. Потому что вовремя подсуетилась.
Я стояла за дверью и слушала, как Валентина Фёдоровна по сути приговаривает меня. А он — молчит.
И вдруг что-то во мне щёлкнуло.
Я резко открыла дверь и зашла на кухню. Они оба замолчали. Валентина Фёдоровна вздрогнула, Игорь поднял голову.
— Вы так красиво обо мне говорите, что мне даже стало интересно — может, и я что-то добавлю?
Голос звучал спокойно, но внутри всё кипело.
— Лена... — начал Игорь.
— Нет, Игорь, не перебивай. Я уже всё услышала.
Я повернулась к Валентине Фёдоровне:
— Вы меня даже толком не знаете. Но уже решили: не та, без корней, с чемоданом. А кто дал вам право так говорить? Кто вы, чтобы мерить людей жильём и роднёй?
— Девочка, ты не путай, — фыркнула она. — Я просто сказала, как есть. Я сына защищаю.
— От чего? От того, что я готовлю ему ужин и люблю просто так?
— Да вы все так говорите, — отмахнулась она. — А потом на шею сядете и ножки свесите
Сначала борщ, потом — ключи от квартиры. Всё по накатанной.
Я сжала руки. Не потому что злилась — потому что было обидно. До слёз.
— Вы меня даже не пытаетесь узнать. Вам достаточно, что у меня нет своей квартиры — и всё, я сразу в категорию "нахлебниц"?
— А что мне пытаться? — она вскинула брови. — Я не вчера родилась. С виду — вся такая тихая, домашняя. А внутри — кто тебя знает? Сейчас полюбила, потом надоест — и до свидания. А сын потом один разбирайся.
— А может, вы просто боитесь, что он станет не только вашим? — сорвалось с губ. — Что у него будет своя жизнь, и вы в ней — не центр?
Она резко встала.
— Вот теперь ты показала себя, девочка. Это ты меня боишься, а не я тебя. Потому что знаешь — я тебя вижу насквозь.
— Нет, — покачала я головой. — Вы меня не видите. Вы даже не смотрите. Вы просто решили. И всё.
Я перевела взгляд на Игоря.
— Мама, хватит. Я не приемлю такие разговоры. Не с Леной. И вообще — не с кем бы то ни было.
Валентина Фёдоровна нахмурилась.
— Это я, значит, виновата? Что сына защищаю?
— Нет, ты просто переходишь границы. Я взрослый человек. Это мой выбор. И если ты не готова уважать его — оставайся тут. С квартирой. С порядком. С тишиной.
Он повернулся ко мне.
— Пошли. Мы уходим.
Я стояла, не веря.
— Ты серьёзно?..
Он кивнул. Спокойно, но твёрдо.
— Да. Я устал жить между вами. Я выбираю — быть рядом с тобой.
— Куда вы пойдёте? — резко бросила Валентина Фёдоровна. — У тебя там что, жильё наготове?
— Найдём, — сказал он, беря меня за руку. — Главное, чтобы было место, где спокойно. Где нас двое.
Через пару часов мы уже сидели в чужой кухне на съёмной квартире — без штор, без мебели, с матрасом на полу и двумя кружками из супермаркета.
— Не шик, — сказал он, — но зато тишина. И никому не нужно спрашивать разрешения, чтобы просто жить.
Я улыбнулась.
— Лучше и не придумаешь.
Подписывайтесь на канал, новые истории каждый день.
Ставьте класс 👍, мне будет приятно, это будет мотивировать меня на новые истории!
Хорошего дня! 🌷