Он пишет так, будто рылся в ящиках под лестницей — нашёл пуговицу, гвоздь, кость, записку от сумасшедшего, и всё это сшил в стих.
Смотрится как хлам. Читается — будто кто-то шепчет из подвала. Живёт — с краю. Поэт-ломбард. Поэт-склад. Поэт, у которого рифмы в кармане вместе с ржавыми гвоздями. В неба синеньком шарике
облака-бегемотики,
солнце, похожее на апельсин.
Всё это в душе нашарил я
и вся эта тягомотина
проступает сквозь капель синь. На серой шинели поля
стог сена, похожий на хлястик
и пуговицы-цветочки.
Постояли в вазе напольной
и плывут по канаве сточной —
нелепое горькое счастье! На осени лице чахоточном
листья-абреки.
Дождик сползает из облака вниз.
Увидеть еще бы что-то там
со смолистой табуретки
вешая старые шторы на новый карниз. У горизонта линии
взбодрившиеся кочегарки.
В их смрадном дыму таится зима.
И ночь черней гуталина,
будильник над ухом гаркнет:
— Довольно со снов недоимки взимать! В небесной бездне облачною рясой
прикрывшись, ненасытный день с утра,
смакуя апельс