Воздушный змей
Они встретились у реки в сумерках, где в детстве пускали змеев. Руслан, с русой шевелюрой, взлохмаченной ветром, ловил последние лучи солнца.
— Смотри, Лёва! — кричал он, запуская бумажного змея. — Краски горят ярче, когда их не жалеешь!
Лев, черноволосый и хмурый, поправил очки:
— Бумага сгорит. Останется только пепел.
Тогда они не знали, что этот спор растянется на годы.
Руслан
Его студия в старом особняке у канала выглядела так, будто в ней праздновала бесконечный Новый год группа детсада: кругом — холсты в брызгах акрила, гирлянды, банки с кисточками, а на стене — вырезанная из картона надпись разноцветными буквами:
«Жизнь слишком коротка для серых тонов!»
Только ёлки не хватало.
Руслан верил, что каждый день — чистый холст. Он рисовал граффити в детских больницах, устраивал «ночи живых картин» в парках, учил рисовать миры, где нет места скуке и страху.
— Ты продаешь иллюзии, — ворчал Лев.
— А ты продаешь статьи УК! — смеялся Руслан, запуская в него апельсин.
Его узнавали на улицах: светловолосый, с ямочками на щеках, он словно светился изнутри. После развода с женой, оставившей ему двоих детей, Руслан стал рисовать их портреты на каждом стуле. «Пап, ты снова забыл меня в школе», — шутила семилетняя Маша, глядя, как он, увлеченный эскизом, пропускает обед.
Лев
Его кабинет в суде пропах нафталином и бумажной пылью. Черные папки с делами, строгие рамки дипломов, часы с секундной стрелкой, которые никогда не отставали и не спешили. На рабочем столе всё лежало идеально ровно, будто вымерено под линейку. Всё здесь кричало о порядке и дисциплине.
Лев знал: мир состоит из «виноватых» и «невиновных», как полосы на зебре — либо черные, либо белые. Он судил коррупционеров, мошенников, насильников, но чаще — его судила собственная совесть.
— Ты как статуя, такой же застывший и холодный — говорил Руслан.
Лев не спорил. После того, как его отец, пожарный, погиб при спасении детей, он поклялся всегда быть справедливым, даже ценой одиночества.
Встреча у фонтана
Они не виделись семь лет. Лев пришел на встречу прямо из зала суда, держа в руках дело о хищениях в детском доме. У фонтана стоял Руслан — в красной куртке, со ссадиной на лбу (последствие борьбы с вандалами, пытавшимися порезать его картины на уличной выставке).
— Ты все такой же, — Лев повернул его руки в пятнах краски ладонями вверх. — Летишь к приключениям, как пчела к меду.
— А ты все топчешься в улье, — Руслан протянул ему шарик с гелием. — Держи. Тебе не хватает легкости.
Диалог в мастерской
— Ты хоть понимаешь, что твои разноцветные воздушные шары — это бегство? Ты кормишь их сладкой ложью, — он указал пальцем на холст с изображением улыбающихся детей.
— А ты? — Руслан, не отрываясь от росписи стены, бросил кисть в банку. — Ты судишь людей, но сам боишься выйти за черту. Твой мир — клетка из статей.
— Клетка? — Лев встал, опрокинув банку с цветной водой. — Я защищаю тех, кого ты называешь «несчастными»!
— Защищаешь? Или просто прячешься за закон? — Руслан повернулся, и свет лампы окрасил в золотой его волосы. — Помнишь, как мы спорили о зебрах? Ты сказал, что полосы — это правила. А я говорил — это выбор.
Лети, пока можешь
Руслан погиб под обломками сгоревшего особняка, который пытался спасти. Лев нашел в его студии, среди незаконченных портретов Маши и Вани, его последнюю работу – на мольберте лежал холст: зебра с крыльями, летящая сквозь радугу, которая окрашивает ее черно-белые полосы в разноцветные.
«Моему другу», — гласила надпись.
Лев вспомнил, как двадцать лет назад Руслан подарил ему змея из обрывков журнала.
«Лети, пока можешь», — шепнул он тогда.
Выбор
В суде по делу о наследстве картины Руслана передали городскому музею. Лев настоял на этом, несмотря на протесты галерейщиков.
«Он хотел, чтобы они принадлежали всем», — солгал он, глядя на весы Фемиды.
Вечером, впервые за сорок лет, он купил акварель. Рисовал всю ночь: черные полосы, синие волны, алые мазки — словно кровь из ран.
Утром пришла мать мальчика, чьего отца Лев когда-то посадил.
— Вы отняли у меня мужа, — сказала она. — А теперь рисуете?
Лев ничего не ответил. Он смотрел на холст и понимал: жизнь — это не весы Фемиды, не белое или черное. Это зебра, которую мы сами раскрашиваем в те цвета, которые выбрали.
Комментарий психолога:
Черно-белое мышление относится к когнитивным искажениям, то есть - ошибкам мышления. Это еще и защитный механизм психики, когда по-другому человек не может посмотреть на ситуацию. Человек, который не видит нюансов кроме "хорошо или плохо", "всё или ничего" - считается эмоционально незрелым. Такое мышление чаще проявляется в подростковом возрасте, в виде "подросткового максимализма".
По мере взросления, человек начинает осознавать, что в жизни кроме белого и черного есть множество нюансов. Видит, что людей нельзя делить лишь на "хороших" или "плохих". Перестает считать только свое мнение единственно правильным, а всех несогласных с ним - не записывает в глупых или злодеев.
Человек с черно-белым мышлением может быть склонен к депрессии. Потому что, если ситуация для него не идеально "хорошая", значит она "плохая".
Это сильно ограничивает его самого в возможностях реагирования и действиях в решении жизненных задач. А с другой стороны человек для себя упрощает всё, что не способен понять и осознать. А людей, с которыми не согласен, проще назвать глупцами, чем попытаться понять чужую точку зрения.
А как вы смотрите на мир? Насколько вы позволяете себе видеть в нем оттенки и нюансы?