В самом сердце Москвы, в здании, напоминающем гибрид сталинской высотки и заброшенного цирка Шапито, располагалась студия канала «Россия-Вечность». Там, в гримерной, пропитанной запахом лака для волос и ностальгии, уже двадцать лет обитал Сергей Бурунов — человек, чья лысина отражала свет софитов ярче, чем люстра в Большом театре, а живот напоминал холм, под которым, по слухам, покоились все отвергнутые сценарии федеральных каналов.
Он пришел сюда в 2003-м — скромным пародистом, но быстро понял: на российском ТВ выживает только тот, кто способен клонировать себя в бесконечность. Вдохновившись ролью Фестера Адамса, Бурунов разработал алгоритм. Каждое утро он заходил в костюмерную, снимал парик (да, лысина была искусственной — высший пилотаж мимикрии!), а затем делился надвое, как амеба. К вечеру его копии, такие же лысые и упитанные, заполняли эфир: кричали в ток-шоу, пели в мюзиклах про Крым, читали новости о победах над «загнивающим Западом» с интонацией человека, случайно наступившего на кота.
Попытки остановить его были безуспешны. Режиссеры, пытавшиеся уволить Бурунова, исчезали, а на их места садились его двойники в костюмах «как у взрослых». Технички шептались, что гримерная подключена к порталу в параллельное измерение, где правит культ вечного Михалкова-Эрнста, а Бурунов — его пророк.
К 2023-му канал превратился в «Бурунов-ТВ». Даже прогноз погоды читал он — в образе Фестера, с диким смехом предрекая град из бюллетеней «Единой России». Новогоднее обращение Путина однажды заменили на его монолог о том что «лысина — это новая шапка Мономаха». Зрители не заметили подмены.
Но истинный прорыв случился, когда Бурунов открыл новую стихию — рекламу. Он стали продавать всё: от «чудо-пояса для похудения», который на деле был перекрашенным ремнем от советского пылесоса, до «нано-йогурта с духом Ленина». Каждая копия Бурунова адаптировалась под товар: в ролике про чудо-таблетки «Счастье-3000» он был «доктором», в рекламе кредитов для пенсионеров — «заботливым внуком», а в промо мобильной игры «Собери Россию за 80 дней» — самим Петром I, тыкающим пальцем в карту и орущим: «Крымнаш, а это чё тут болтается?!» Между делом Буруновы рекламировали даже то, чего не существовало. Зрители покупали все. Покупали, даже когда в эфире возникал «Бурунов-Фестер», рекламирующий сам телевизор: «Смотрите меня! Если не смотрите — я всё равно есть! Вы же не хотите, чтобы я грустил?» Его лицо, растянутое в гримасе между улыбкой и маской траура, заполонило билборды. Даже прогноз погоды теперь спонсировал «Бурунов-зонтики»: «Град? Не проблема! Моя лысина выдержала — выдержит и ваша!»
В финале истории одинокий продюсер, спрятавшийся в архивах с пленками 90-х, нашел записи: оказывается, настоящий Бурунов умер еще в 2010-м. То, что плодилось в эфире, было квинтэссенцией зрительской апатии — телевизионной нейро-плесенью, проступившей сквозь трещины в реальности.
«Прямой эфир. Сегодня. Сейчас. Навсегда. И не забудьте купить "Бурунов-пельмени" — вкус победы!», — бубнил экран, пока последние люди в стране, не ставшие Буруновыми, закутывались в одеяла с оленями. Тем временем из каждого телевизора, как грибы после дождя, вырастали новые лысые головы, напевая хором: «Вместе мы — сильнее. Вместе мы — одна семья. Ну, почти как Адамсы. А ещё у нас скидки на окна…»
И где-то в Калифорнии Тимоти Бёртон, не зная почему, вдруг вздрогнул, перекрестился и заказал 10 упаковок «Бурунов-пельменей» — «на всякий случай».