Илья проснулся от стука в дверь своей комнаты. Сонно потянувшись, он взглянул на часы – 7:30 утра, суббота. Кто мог так рано?..
– Илья! – раздался настойчивый голос Маши, его гражданской жены. – Проснись уже! Варя опять заперлась в ванной на час, а мне на работу собираться!
Он со вздохом сел на кровати, сбрасывая остатки сна.
– Иду, иду, – пробормотал Илья, натягивая домашние штаны.
За дверью его ждала Маша – растрепанная, раздраженная, в халате, с полотенцем через плечо.
– Ты можешь с ней поговорить? – в голосе Маши звучало отчаяние. – Я уже все перепробовала. Мне выходить через сорок минут, а я даже умыться не могу!
Илья потер лицо ладонями и направился к ванной комнате. За восемь месяцев жизни с Машей и ее двенадцатилетней дочерью такие ситуации стали почти рутиной.
– Варя, – он постучал в дверь ванной. – Выходи, пожалуйста. Маме нужно собираться на работу.
– Еще пять минут, – донесся из-за двери капризный голосок. – Я почти закончила!
– Варвара, – Илья старался говорить твердо, но спокойно. – Мы уже обсуждали это. В доме одна ванная, и нужно учитывать, что кроме тебя здесь живут еще люди.
– Но я же не виновата, что вы всегда торопитесь! – возмутилась девочка. – Я имею право на личное пространство!
Илья мысленно досчитал до десяти. Этот аргумент про "личное пространство" появился с тех пор, как Варя начала смотреть какие-то видео про подростковую психологию.
– Варя, – голос Ильи стал жестче. – Либо ты выходишь прямо сейчас, либо я отключаю Wi-Fi на сегодня.
За дверью что-то грохнуло, потом послышалось сердитое сопение, и наконец щелкнул замок. Дверь распахнулась, и мимо Ильи пронеслась Варя – с мокрыми волосами, в халате, пахнущая фруктовым шампунем. Она злобно зыркнула на него и скрылась в своей комнате, громко хлопнув дверью.
– Опять угрожал ей отключением интернета? – спросила Маша, выходя из ванной через двадцать минут, уже накрашенная и причесанная.
– А что еще делать? – пожал плечами Илья, наливая себе кофе. – Это единственное, что на нее действует.
Маша поджала губы:
– Мне не нравится, что ты постоянно ее наказываешь. Варя просто в сложном возрасте. Ей нужно понимание, а не угрозы.
– Понимание? – Илья чуть не поперхнулся кофе. – Маш, ей двенадцать, а она ведет себя как пятилетка. Капризничает, требует, устраивает истерики. Если мы не начнем устанавливать границы сейчас, что будет через пару лет?
– Не преувеличивай, – отмахнулась Маша. – Обычный подростковый кризис. И потом... ей тяжело привыкнуть, что в доме появился чужой мужчина.
– Я уже восемь месяцев как здесь живу, – возразил Илья. – И кстати, плачу за квартиру, покупаю продукты, чиню все, что ломается. Я не чужой мужчина, я твой партнер.
– Но не отец Вари, – тихо отметила Маша, наливая себе кофе.
Илья сжал челюсти, стараясь не сказать лишнего. Эта тема всплывала постоянно. Да, он не родной отец девочки. Но раз уж он живет с ними и участвует в семейных расходах, почему не может участвовать и в воспитании?
– Ладно, – Маша взглянула на часы. – Мне пора бежать. Моя смена до шести, но могу задержаться. Вы справитесь?
– Конечно, – кивнул Илья. – Я планировал сегодня на дачу съездить, крышу подлатать. Думал Варю с собой взять, пусть поможет.
Маша нервно рассмеялась:
– Варя? На даче? Помогать? Илья, о чем ты? Она даже мусор вынести не может без скандала!
– Вот поэтому я и хочу ее взять, – терпеливо объяснил Илья. – Труд на свежем воздухе, физическая активность. Это полезно.
– Да она скорее умрет со скуки, – покачала головой Маша. – Но пробуй, конечно. Только если она откажется, не дави на нее, хорошо?
Илья кивнул, хотя внутренне уже приготовился к очередному раунду переговоров с упрямой девчонкой.
– Ни за что! – категорически заявила Варя, когда Илья предложил ей поездку на дачу. – Там скукотища! И комары! И Wi-Fi нет!
Она сидела на своей кровати, обложившись подушками, уткнувшись в планшет. Сияющие розовые наушники, новенький смартфон на прикроватной тумбочке, стопка модных журналов – комната девочки больше походила на жилище капризной принцессы, чем ребенка из семьи со средним достатком.
– Взамен я предлагаю тебе свежий воздух, физическую активность и возможность научиться чему-то полезному, – Илья старался говорить спокойно. – На даче сейчас красиво, яблоки поспели. Можем шашлыки пожарить.
– Мне неинтересно, – отрезала Варя, не отрывая взгляд от экрана.
– А что тебе интересно? – Илья присел на край кровати. – За последний месяц ты ни разу не вышла во двор. Только сидишь в своих гаджетах.
– Во-первых, не в "гаджетах", а в социальных сетях, – закатила глаза Варя. – Во-вторых, у меня там друзья. А в-третьих, я не обязана перед тобой отчитываться!
– Обязана, пока живешь на мои деньги, – вырвалось у Ильи, и он тут же пожалел о сказанном.
Лицо Вари исказилось от злости:
– Ты мне не отец! – выкрикнула она. – И никогда им не будешь! Мой папа, в отличие от тебя, никогда не заставлял меня делать то, что мне не нравится!
– Твой папа, – холодно заметил Илья, – не присылал алименты уже три месяца. И подарки на день рождения тебе покупаю я, а не он.
Варя швырнула в него подушкой:
– Ненавижу тебя! Уходи из моей комнаты!
Илья встал, чувствуя, как внутри все клокочет от злости. Три месяца назад он купил этой девчонке новый планшет, о котором она мечтала. Потратил почти половину своей зарплаты. А в благодарность получает только капризы и истерики.
– Знаешь что, Варя, – он остановился в дверях. – Я еду на дачу. Ты можешь остаться дома. Но планшет и телефон поедут со мной.
– Что?! – глаза девочки расширились от ужаса. – Ты не можешь! Это мои вещи!
– Которые купил я, – напомнил Илья. – Считай это уроком. Хочешь взрослых прав – будь готова к взрослым обязанностям.
Когда Маша вернулась с работы, квартира встретила ее звенящей тишиной. Обычно в это время слышалась музыка из комнаты Вари или шум телевизора, если Илья смотрел футбол. Но сейчас было подозрительно тихо.
– Есть кто дома? – крикнула она, скидывая туфли в прихожей.
Из комнаты дочери послышались всхлипы. Сердце Маши сжалось. Она быстро прошла через коридор и открыла дверь. Варя лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, плечи подрагивали от беззвучных рыданий.
– Варюш, что случилось? – Маша присела рядом, поглаживая дочь по спине.
Варя подняла заплаканное лицо:
– Он забрал мой телефон и планшет! – с обидой выпалила она. – Сказал, что это наказание за то, что я не поехала с ним на дачу! Мам, он не имеет права! Это мои вещи!
Маша почувствовала, как внутри разгорается гнев. Они с Ильей тысячу раз обсуждали воспитание дочери. И тысячу раз она просила его не принимать радикальных решений без ее ведома.
– А где он сейчас? – спросила Маша, стараясь говорить спокойно.
– На даче, наверное, – шмыгнула носом Варя. – Уехал утром, даже обед мне не оставил! Я весь день голодная сидела!
Маша взяла телефон и набрала номер Ильи. Тот ответил не сразу, сквозь помехи.
– Привет, ты уже дома? – голос Ильи звучал устало. – Я тут крышу чиню, скоро буду.
– Зачем ты забрал у Вари планшет и телефон? – без предисловий спросила Маша.
В трубке повисла пауза.
– Послушай, – наконец произнес Илья. – Ей необходимо понять, что в жизни есть не только развлечения. У нее должны быть обязанности, как у всех членов семьи. И если она отказывается помогать...
– Ты наказал ребенка за то, что она не захотела помогать тебе чинить какую-то крышу? – перебила Маша. – Серьезно?
– Я наказал ее за неуважение и полное отсутствие желания участвовать в семейной жизни, – отчеканил Илья. – И вообще, мы говорим не о пятилетнем ребенке, а о девочке, которая через год будет подростком! Пора бы ей научиться ответственности!
– А тебе пора научиться не лезть в воспитание моей дочери! – выпалила Маша. – Я тебя просила не давить на нее!
Когда Илья вернулся домой, атмосфера стояла грозовая. Варя заперлась в своей комнате, а Маша сидела на кухне, нервно постукивая ногтями по столу.
– Где ее вещи? – спросила она вместо приветствия.
Илья вздохнул и достал из рюкзака телефон и планшет Вари.
– Можно сначала поговорить? – спросил он, опускаясь на стул напротив.
– О чем тут говорить? – в голосе Маши звенел металл. – Ты превысил свои полномочия. Мы не договаривались, что ты будешь наказывать мою дочь.
– То есть, по-твоему, она вообще не заслуживает наказания? – Илья поднял брови. – За грубость, неуважение, полное отсутствие ответственности?
– Она ребенок, – возразила Маша. – Дети так себя ведут. Они проверяют границы, бунтуют... Это нормально.
– Нет, это не нормально, – покачал головой Илья. – И твое попустительство только ухудшает ситуацию. Она растет избалованной эгоисткой, которая думает только о своих развлечениях.
Маша резко встала:
– Не смей называть мою дочь избалованной! – в ее глазах сверкнула ярость. – Ты просто не понимаешь, через что она прошла! Развод родителей, переезды, новая школа... И теперь еще ты со своими придирками!
– Конечно, во всем виноват я, – горько усмехнулся Илья. – А то, что она хамит, игнорирует элементарные правила дома, не помогает по хозяйству – это, видимо, последствия травмы?
– Да, именно! – выкрикнула Маша. – Варя так выражает свой протест! Ей нужна поддержка, а не критика!
– Поддержка не означает вседозволенность, – возразил Илья. – Я видел детей, которых так "поддерживали". Они вырастают не способными жить в обществе, где есть правила и обязанности.
– Ах, так теперь ты эксперт по воспитанию? – съязвила Маша. – А сам-то детей имеешь?
Этот удар был ниже пояса. Илья до встречи с Машей так и не обзавелся семьей, хотя всегда мечтал о детях. Поэтому отношения с женщиной, у которой уже есть ребенок, казались ему идеальным вариантом. Но сейчас он чувствовал себя как никогда далеким от своей мечты о семье.
Ужин прошел в гнетущем молчании. Варя, получив назад свои гаджеты, даже не притронулась к еде, молча ковыряя вилкой в тарелке, пока Маша не разрешила ей уйти. Илья и Маша остались на кухне вдвоем.
– Нам нужно серьезно поговорить, – произнес Илья, когда за Варей закрылась дверь.
– Я слушаю, – Маша скрестила руки на груди.
– Я понимаю, что не являюсь отцом Вари, – начал Илья. – И не претендую на эту роль. Но я живу с вами, забочусь о вас обеих, и мне небезразлично, какой человек из нее вырастет.
– Она вырастет прекрасным человеком, – отрезала Маша. – Я делаю для этого все возможное.
– Ты делаешь все, чтобы она не расстраивалась, – возразил Илья. – Это разные вещи. Хороший человек формируется не только через получение всего, что хочется, но и через труд, ответственность, уважение к другим.
– Ты считаешь, что я плохая мать? – в голосе Маши послышались слезы.
– Нет, – Илья подался вперед, пытаясь взять ее за руку, но она отстранилась. – Я считаю, что ты слишком боишься ее огорчить. Возможно, из-за развода, из-за чувства вины... Но в долгосрочной перспективе это не делает ее счастливее.
– А что, по-твоему, делает? – спросила Маша. – Постоянные наказания? Принуждение? Лишение того, что ей дорого?
– Баланс, – ответил Илья. – Баланс между свободой и ответственностью. Между правами и обязанностями. Пойми, я не хочу превращать ее жизнь в казарму. Я просто хочу, чтобы она росла с пониманием, что не весь мир крутится вокруг нее.
Маша долго молчала, глядя в окно, за которым сгущались сумерки.
– Знаешь, – сказала она наконец, – мы с Вариным отцом тоже постоянно спорили о воспитании. Он считал, что я ее балую. А я считала, что он слишком строг. В итоге... сам знаешь.
Илья кивнул. Он знал, что Машин брак распался три года назад, когда Варе было девять. И с тех пор ее бывший муж почти не участвовал в жизни дочери, ограничиваясь редкими звонками и нерегулярными алиментами.
– Илья, я не хочу повторения той ситуации, – продолжила Маша. – Не хочу снова разрываться между дочерью и мужчиной.
– Но и жить как сейчас тоже нельзя, – мягко сказал Илья. – Мы с Варей как на пороховой бочке. Любой пустяк может вызвать конфликт. И это только ухудшается.
– Что ты предлагаешь? – спросила Маша.
– Давай установим общие правила, – Илья пододвинул к себе блокнот, лежащий на столе. – Конкретные, понятные, которые будут работать для всех. И последствия за их нарушение – тоже понятные и справедливые.
– Например? – Маша с сомнением взглянула на блокнот.
– Например, ванная комната не может быть занята более 20 минут в утренние часы, – начал перечислять Илья. – За превышение – ограничение на интернет. Или, скажем, каждый член семьи имеет свои обязанности по дому. Варя может сама выбрать, какие конкретно.
– И ты думаешь, она будет соблюдать эти правила? – Маша скептически подняла бровь.
– Если правила будут разумными, если мы будем последовательны в их соблюдении, и если – это самое важное – ты поддержишь меня, а не будешь каждый раз становиться на ее сторону... думаю, да, – ответил Илья.
Маша задумалась, вертя в руках чашку с остывшим чаем.
– Мне кажется, Варя воспримет это как объявление войны.
– Сначала – возможно, – согласился Илья. – Но со временем она поймет, что это не прихоть, а необходимость. Мы же не требуем от нее невозможного, правда?
– Требуем? – Маша выделила это слово. – Ты говоришь так, будто у нас равные права в отношении Вари.
Илья почувствовал, как все его благие намерения разбиваются о стену Машиного недоверия.
– То есть ты не видишь меня как полноценного члена семьи? – прямо спросил он. – Я просто квартирант, который не имеет права голоса?
– Нет, конечно, – Маша покачала головой. – Но Варя – моя дочь. И окончательное решение по любым вопросам, касающимся ее, принимаю я.
Следующая неделя прошла в хрупком перемирии. Маша, пытаясь сгладить напряжение, разговаривала с Варей о необходимости помогать по дому и уважать Илью. Варя, впрочем, воспринимала эти беседы без энтузиазма, но открыто конфликтовать не решалась, замыкаясь в молчании всякий раз, когда Илья обращался к ней.
В пятницу вечером Илья вернулся с работы позже обычного. Начальник устроил внеплановую проверку, несколько чертежей пришлось переделывать с нуля, и вообще день выдался неудачным. Он надеялся прийти домой и отдохнуть в спокойной обстановке, но его встретил запах горелого и возбужденные голоса с кухни.
– Ты вообще не смотрела на время?! – раздавался голос Маши. – Я же просила тебя вытащить пирог, когда таймер сработает!
– Я не слышала никакого таймера! – защищалась Варя. – Я была в наушниках!
– В наушниках? – Маша повысила голос. – Я же попросила тебя о такой простой вещи! А теперь ужин испорчен, и Илья придет голодный после работы!
– При чем тут твой Илья? – огрызнулась Варя. – Подумаешь, пирог сгорел. Можно заказать пиццу!
– Мы не будем заказывать пиццу, – отрезала Маша. – Мы уложились в семейный бюджет на этот месяц, и я не собираюсь его превышать из-за твоей безответственности!
– Если бы мой папа был здесь, – начала Варя со слезами в голосе, – он бы никогда...
– Твой папа не здесь, – перебила Маша. – И причина этому – его собственный выбор. А сейчас у нас есть Илья, который заботится о нас обеих.
– Да лучше бы его вообще не было! – выкрикнула Варя.
Именно в этот момент Илья вошел на кухню, держа букет хризантем – маленький сюрприз для Маши, чтобы сгладить напряжение последних дней.
– Ох, – Маша обернулась, заметив его. – Илья, ты уже дома. А мы тут... у нас казус маленький.
От раскаленной духовки шел дым, на столе лежал почерневший пирог, больше похожий на угольную лепешку. Варя стояла у окна, демонстративно скрестив руки на груди.
– Я вижу, – кивнул Илья, ставя цветы в пустую вазу. – И судя по всему, ужин отменяется?
– Варя должна была присмотреть за пирогом, пока я в душе, – пояснила Маша. – Но она не слышала таймер, потому что была в наушниках.
Илья вздохнул. Все как всегда. Варя проигнорировала просьбу. Маша пытается ее воспитывать, но без явных последствий – сгоревший пирог ведь проблема для всех, а не наказание конкретно для Вари.
– И что будем делать? – спросил он.
– Я предлагала заказать пиццу, – подала голос Варя. – Но мама говорит, что бюджет не позволяет.
– В следующий раз, возможно, подумаешь, прежде чем игнорировать просьбу, – заметил Илья. – Бюджет не резиновый именно потому, что некоторые члены семьи не считают нужным проявлять ответственность.
– Илья, – предупреждающе сказала Маша.
Но его уже было не остановить. День был слишком тяжелым, нервы – на пределе.
– Нет, Маша, пора называть вещи своими именами, – отрезал он. – Варя не маленький ребенок. Она прекрасно понимала, о чем ты ее просишь. Но ей было важнее сидеть в своих наушниках. Не так ли, Варя?
– На меня напали! – театрально воскликнула девочка. – Мам, ты слышишь, как он со мной разговаривает?
– Илья, давай не будем раздувать ситуацию, – попыталась успокоить его Маша. – Да, Варя виновата. Но давай просто придумаем, что теперь делать с ужином, а нотации оставим на потом.
– А по-моему, это отличный момент для урока, – возразил Илья. – Если человек не выполняет свои обязанности, страдают все. В том числе и он сам. И нет, Варя, никакой пиццы. Можешь поужинать бутербродами, которые сделаешь сама.
– Кто ты такой, чтобы указывать мне, что есть! – выпалила Варя. – Ты мне не отец!
– Зато кормлю и одеваю тебя как отец, – заметил Илья.
– Ненавижу тебя! – Варя схватила со стола яблоко и запустила в Илью, но промахнулась. Плод ударился о стену, оставив мокрое пятно. – Ты всегда меня ненавидел! Всегда считал, что я хуже всех!
– Нет, Варя, – покачал головой Илья. – Я не считаю, что ты хуже всех. Я считаю, что ты избалованная девочка, которая привыкла получать все, что хочет, без всяких усилий.
Маша вдруг встала между ними, ее глаза сверкали от гнева.
– Если ты еще раз назовешь мою дочь избалованной, можешь собирать вещи и уходить! – отчеканила она. – Я не позволю никому оскорблять моего ребенка в моем доме!
Илья замер, ошеломленный этой вспышкой.
– То есть правда теперь считается оскорблением? – тихо спросил он. – Хорошо, Маша. Я понял. Выбор сделан.
Он развернулся и вышел из кухни, оставив обеих в растерянности. Через несколько минут из спальни послышался звук выдвигаемых ящиков комода и шкафа.
Варя победно улыбнулась и прошептала:
– Наконец-то он уйдет.
Маша посмотрела на дочь долгим, нечитаемым взглядом, потом молча вышла из кухни. Она остановилась в дверях спальни, наблюдая, как Илья методично складывает вещи в дорожную сумку.
– Ты действительно уходишь? – спросила она тихо.
– А есть другие варианты? – Илья даже не поднял глаз. – Ты ясно дала понять, что мое мнение о воспитании не имеет значения. И что критика Вари – достаточный повод для расставания.
– Я не это имела в виду, – Маша шагнула в комнату. – Я просто защищала дочь...
– Нет, Маш, – Илья наконец посмотрел на нее. – Ты не защищала. Ты позволила ей манипулировать тобой. И это происходит не в первый раз. Любая попытка установить границы, привить ответственность – все разбивается о твой страх потерять ее любовь.
Маша опустила глаза:
– Ты не понимаешь... После развода она была такой ранимой. Я боялась сделать ей еще больнее.
– И вместо этого сделала ее неспособной к нормальным отношениям, – Илья застегнул сумку. – Я действительно люблю тебя, Маша. И Варю тоже, хоть это и сложно. Но я не готов жить в доме, где моя роль сводится к оплате счетов и молчаливому наблюдению за тем, как растет маленький тиран.
– Ты преувеличиваешь, – попыталась возразить Маша, но в ее голосе не было уверенности.
– Может быть, – Илья взял сумку. – Но это моя точка зрения. И поскольку она неприемлема, мне лучше уйти.
– Давай хотя бы попробуем еще раз, – Маша схватила его за руку. – Я поговорю с Варей серьезно. Объясню ей...
– Нет, – Илья мягко высвободил руку. – Ты уже выбрала сторону. И я уважаю твой выбор. Ты мать, это твое право.
В дверях спальни появилась Варя. Она выглядела уже не такой триумфальной – скорее растерянной, словно не ожидала, что ее угроза действительно сработает.
– Ты... ты правда уходишь? – спросила она неуверенно.
– Правда, – кивнул Илья. – Но не переживай, я оставил деньги на твой новый телефон. Мама купит, когда сможет.
Он прошел мимо девочки, на мгновение остановившись, будто хотел добавить что-то еще, но передумал. В прихожей Илья быстро обулся, накинул куртку.
– Я заберу остальные вещи на неделе, когда вас не будет дома, – сказал он Маше. – Ключи оставлю в почтовом ящике.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Маша осталась стоять в прихожей, чувствуя, как по щеке течет слеза. Позади послышались неуверенные шаги Вари.
– Мам... он... он вернется? – в голосе девочки впервые за долгое время звучало что-то похожее на раскаяние.
Маша не ответила. Она сама не знала ответа на этот вопрос.
