– Судя по всему, у тебя есть традиция слушать оперу после завтрака. Это просто традиция, или что-то большее для тебя, – она ушла от темы, повинуясь незримому зову, словно прежнее обсуждение растворилось в тумане ее восприятия.
Традиция, значит, у меня традиция… Опера после завтрака. Тик-так, часы, как метроном, отмеряют утро, кофе еще горчит на языке, а я уже с оперой. Права? Права, как всегда права, этот тон, легкий, но цепляет, знает, что права. Да, права. Ответить кратко, отрезать, не давать развить… Что сегодня? Вертит головой, глаза искрятся, ждет предложения, игру затеяла. Предложение? У меня есть, конечно, всегда есть предложения, жизнь – это сплошное предложение, от восхода до заката, предложения, от которых невозможно отказаться, да и не нужно. Есть. Одно, два, может, целая симфония предложений, но какое ей нужно? Что она хочет услышать? Травиату? Драматургия жанра… Бабочка вчера, сегодня – камелия. Логично? Для нее, может быть, в ее мире схем и намеков. Подожди… Чио-Чио-сан? Намекал? Что за вздор. Любимая ария, просто любимая, как можно… Но в ее глазах вопрос, щурится, изучает, как бабочку на булавке. Не знаю. Откуда мне знать, что у нее в голове, в этом лабиринте женских мыслей, в этих шелках и кружевах домыслов. Тебе лучше знать. Вот как. Перекладывает ответственность, хитрая бестия. Моя любимая… Так просто, значит, просто любимая. Только и всего? Взгляд не отводит, ждет, что я скажу дальше. Травиата, значит. Влюбился. Смеется, что ли? Влюбился… Смешно. Невозможно. Слова режут воздух, как ножом, невозможно, как приговор. Почему? Возраст. Цифры, проклятые цифры, как тюремные решетки. Огромная разница, как пропасть, как бездна между нами. Разве помеха? Голос тихий, но стальной, не уступает. Помеха? В ее мире, может, и нет. В моем – стена, бетонная, нерушимая. Понимаю, что имеет в виду. Знаю, конечно, знаю, все эти сказки про любовь без границ, про чувства, победившие время. Чушь, дешевка, балаган. Фарс. Именно. Дешевым фарсом пахнет. Пудра, помада, фальшивые слезы на сцене. Травиата так Травиата. Сюжет? Зачем ей сюжет, она его наизусть знает, все эти любовные треугольники, все эти страдания, все эти смерти под музыку Верди. Знает отлично. Слишком хорошо знает, может быть. Танцуешь? Вдруг, как гром среди ясного неба. Танцуешь? Зачем ей это, к чему этот вопрос. В молодости… Да, было дело, кружил вальсы, ловил взгляды, чувствовал себя героем романтическим. А что? Что ей нужно? Давай потанцуем. Танцевать… Сейчас? Я? Не буду. Отрезать, резко, как тогда, в начале, не давать развить… Почему? Некрасиво смотреться. Глупо, нелепо, смешно. Старик ковыляет в объятиях юной нимфы. Зеркало не обманет, зеркало всегда говорит правду, безжалостную правду. Мы тут вдвоем. Верно. Только мы, стены, музыка, призраки прошлого. Для кого не будет красиво выглядеть? Для себя, конечно, для себя. Собственное отражение в ее глазах, кривое, жалкое. И все-таки. Не унимается, как назойливая муха, жужжит, кружит, не отступает. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Опять это «понимаю». Что она понимает? Мои страхи, мои сомнения, мою усталость? Давай потанцуем как отец с дочкой. Отец с дочкой… Издевается? Удар ниже пояса, точный, расчетливый. Глупее ничего не могла придумать. Правда. Глупее некуда. Ладно. Сдаюсь. Так уж быть. Решено. Травиата, значит, Травиата. Включи. Пусть льются звуки, пусть тонут в них слова, пусть музыка говорит за нас, то, что мы не можем, не хотим, не смеем сказать…
Голос… пространство… заполнило. Голос. Как жидкость, вязкость скорее. Мед. Золотой мед льется невидимыми волнами, вибрирует стекло в окнах Нет, кажется. Внутри вибрирует. Ребра. Диафрагма. Не она ли поет? Не легкие ли выдувают это чудо? Голос. Монтсеррат. Имя как горный пик, но голос – равнина. Широкая, спокойная. Река. Да, река – точно. Не горная стремнина, брызги камней, рев. Нет. Равнинная. Река воображения. Река звука. Река-Монтсеррат. Течет, течет, течет… не торопится. Никуда не спешит. Вечность в каждой ноте. Вечность – ощущение – время растеклось вместе с голосом. Нет времени. Только голос. И пространство, заполненное им. Бельканто. Течет бельканто. Не натужно. Не вымученно. Как дышит. Как сердце бьется. Естественно. Природно. Не природно – божественно. Богиня поет? Нет, человек. Монтсеррат. Женщина. Но голос не человеческий. Слишком ровный. Слишком спокойный. Как сталь, но мягкая. Как шелк, но сильный. Парадокс. Голос-парадокс. Не кричит, не надрывается. Не выдавливает из себя уникальность. Не хочет понравиться. Просто поет. Просто звучит. Как Солнце светит. Как дождь идет. Естественно. Неизбежно. Фрагменты мелодии – как отблески на воде. То ярче, то тусклее. То громче, то тише. Но поток не прерывается. Поток голоса. Поток времени. Поток сознания… моего? Или ее? Монтсеррат? Нет, не ее – мое. Ее голос – внешнее. Входит внутрь. Омывает. Обволакивает. Как теплая вода. Как морская волна. Нет, речная. Равнинная. Спокойная. Убаюкивающая. Но не сонная. Нет. Пробуждает. Что? Не знаю. Что-то глубокое. Скрытое. Внутри. На самом дне души? Дно души. Ощущение – будто достает со дна. Вытаскивает на поверхность. Что-то важное. Забытое. Заглушенное. Шумом дня. Суетой. Мыслями. Бесконечными мыслями…
Этот текст - фрагмент из книги "Густой туман забвения"