Наследники Петра: рождение регулярной тактики
Восемнадцатый век – эпоха Просвещения и абсолютизма, век париков и фижм, но также и век почти непрерывных, кровопролитных войн, перекраивавших карту Европы с беспощадностью хирурга. На этой грозной сцене стремительно утверждалась молодая Российская империя, чей голос становился все громче в "европейском концерте". Рожденная волей Петра I, русская регулярная армия, созданная по западному образцу, но впитавшая дух необъятной страны и характер ее народа, превратилась в грозную силу. Ее солдаты, вырванные из привычной крестьянской жизни системой рекрутчины, под руководством талантливых полководцев демонстрировали на полях сражений уникальное сочетание европейской выучки, невероятной стойкости и особой, порой иррациональной, тактики, которая не раз ставила в тупик и восхищала военных теоретиков Запада и приводила в трепет грозных воинов Блистательной Порты. Чем же отличалась русская тактика того времени от прусской, французской, австрийской или турецкой?
Преобразования Петра I в начале века были поистине тектоническими. Сокрушительное поражение под Нарвой (1700) от шведской армии Карла XII стало для молодого царя жестоким, но необходимым уроком. Старая русская армия, состоявшая из полурегулярных стрелецких полков и поместной дворянской конницы, оказалась совершенно неспособной противостоять современной европейской военной машине. Петр осознал необходимость коренных реформ.
Главным нововведением стала система комплектования – рекрутская повинность, окончательно оформленная в 1705 году (хотя первый набор по схожим принципам был уже в 1699 г. для войны со шведами, тогда набрали 32 тысячи человек). Эта система, просуществовавшая до 1874 года, была тяжелейшим бременем для населения, но давала государству практически неисчерпаемый источник живой силы. Ежегодно (или по мере необходимости) объявлялись рекрутские наборы, по которым с определенного числа "ревизских душ" мужского пола (крестьян и мещан) забирали в армию молодых мужчин. Нормы были высоки и постоянно росли: если при Петре брали 1 рекрута с 20 дворов (позже – с душ), то позже норма колебалась от 1-2 до 5-7, а в экстренных случаях и 10 человек с 500 душ (как в 1812 году). За весь XVIII век в армию было призвано, по разным оценкам, от 2 до 3 миллионов человек. Возрастные рамки призыва также менялись, но обычно охватывали мужчин от 17 до 35 лет. Срок службы до 1793 года был пожизненным, затем сокращен до 25 лет – все равно почти целая жизнь. Для крестьянской семьи проводы рекрута были равносильны похоронам. Рекрута считали "отрезанным ломтем". Тем не менее, именно армия стала одним из немногих социальных лифтов: отслужив свой срок, бывший крепостной (а их было не менее половины в армии XVIII века) получал личную свободу – за столетие таким образом освободились сотни тысяч человек. Эта система позволила России содержать огромную армию (к концу правления Петра I – более 200 тыс. регулярных войск и до 100 тыс. иррегулярных), одну из самых многочисленных в Европе.
Одновременно с рекрутчиной внедрялись и западные тактические принципы. Главной стала линейная тактика. Пехота, составлявшая основу армии (типичный пехотный полк насчитывал около 1200-1500 человек, сведенных в 2 батальона), училась действовать в линии – развернутом строю в 3-4 шеренги, обеспечивающем максимальную плотность ружейного огня. Солдат вооружали кремневыми гладкоствольными фузеями (калибра 18-20 мм, весом 4.5-5.5 кг) и трехгранными штыками, которые превращали ружье в короткое копье. Обучению слаженному залповому огню и штыковому бою стало основой подготовки. Воинский устав 1716 года, разработанный под руководством Петра, стал библией новой армии, регламентируя все стороны службы. Устав требовал от солдат не только механического исполнения команд, но и понимания основ тактики и своего места в бою. Дисциплина была железной, телесные наказания – суровыми и неотвратимыми. Устав предусматривал наказание шпицрутенами, кнутом, отсечение руки и смертную казнь за многие проступки, включая дезертирство, неповиновение, богохульство.
Создавался и новый офицерский корпус. Петр сломал старую систему местничества и обязал дворян служить в армии или на флоте с самых нижних чинов. Были созданы элитные гвардейские полки (Преображенский, Семеновский) – элита армии и кузница кадров. Учреждались военные учебные заведения – Школа математических и навигацких наук (1701), Артиллерийская школа (1701), Инженерная школа (1712), Морская академия (1715). Позже, уже при Анне Иоанновне, был открыт Сухопутный шляхетский корпус (1731) для подготовки дворянских детей к офицерской службе. На начальном этапе широко привлекались иностранные офицеры.
Однако русская армия с самого начала не была слепой копией. Национальные особенности проявлялись ярко. Солдат-крестьянин, при всей своей неграмотности и забитости, обладал качествами, которые высоко ценились такими полководцами, как Суворов: физической выносливостью, терпением, неприхотливостью, смекалкой, способностью переносить невероятные лишения. Тактика, даже приняв линейные формы, имела свои черты: больший упор на штыковой удар, использование более глубоких построений (часто 4 шеренги, что обеспечивало большую устойчивость, но требовало большего пространства для развертывания), способность к быстрым маршам на огромные расстояния. Армия Петра I, закаленная в Северной войне, уже при Лесной (1708) и Полтаве (1709) доказала свое превосходство. Его наследники, при всех проблемах эпохи дворцовых переворотов, продолжили ее совершенствование.
Линия против колонны: русский ответ прусской муштре
Середина XVIII века – время господства линейной тактики, доведенной до совершенства прусским королем Фридрихом II Великим. Его армия, вымуштрованная до состояния безупречного механизма, наводила ужас на Европу и считалась образцом для подражания. Как же выглядела русская армия в сравнении с этим грозным противником и его извечным соперником – Австрией?
Прусская система Фридриха была продуктом его воли и гения. Система комплектования (Кантонная система), при которой каждый полк набирал рекрутов из определенного округа-кантона, обеспечивала постоянный приток обученных солдат, позволяя Пруссии содержать огромную армию (до 200 тыс. человек к началу Семилетней войны). Сердцем системы была муштра. Знаменитый прусский Exerzierreglement доводил исполнение команд до полного автоматизма. Солдат превращался в винтик огромной машины. Прусская пехота славилась своей скорострельностью: система заряжания и ведение огня повзводно позволяли поддерживать почти непрерывный огонь, достигая теоретически 4-5 выстрелов в минуту. Дисциплина поддерживалась железной рукой и палкой. Телесные наказания были нормой. Бегство сквозь строй (Gassenlaufen), удары палками капралов и унтер-офицеров – все это должно было внушить солдату панический страх перед наказанием. Тактическим шедевром Фридриха стала "косая атака". Идея заключалась в том, чтобы, наступая уступом, сконцентрировать превосходящие силы против одного из флангов противника. Эта тактика требовала идеальной выучки и открытой местности. Прусская кавалерия под командованием Зейдлица также считалась лучшей в Европе. Однако эта система была крайне жесткой и негибкой. Она была уязвима на пересеченной местности, а чрезмерная муштра подрывала моральный дух, приводя к высокому уровню дезертирства.
Австрийская армия Габсбургов обладала огромной, но многонациональной армией, что создавало проблемы с координацией. Австрийцы также использовали линейную тактику, но их пехота считалась менее маневренной и хуже вымуштрованной, чем прусская. Сильными сторонами были качественная артиллерия и многочисленная тяжелая кавалерия. Особую ценность представляли иррегулярные полки граничар, набиравшиеся на Военной границе с Османской империей.
Русская армия в сравнении с германскими имела свои ярко выраженные черты. Ее главным козырем была стойкость. Русский солдат мог стоять под самым страшным огнем, неся огромные потери, но не отступая. Его упорство в обороне и ярость в штыковой атаке поражали европейцев. Сохранялся акцент на штыке как решающем аргументе боя. Часто использовались более глубокие построения (четырехшереножные), дававшие устойчивость. Огромное значение придавалось моральному духу, патриотическому и религиозному воспитанию. Уровень командования был неоднородным, но русская артиллерия, особенно после реформ Шувалова, была весьма эффективной.
Семилетняя война (1756-1763) стала проверкой этих систем. Численность армий была огромной: в 1759 году Пруссия (ок. 220 тыс.) противостояла коалиции (ок. 400 тыс., включая Россию, Австрию, Францию). При Гросс-Егерсдорфе (1757) русская армия (~55 тыс.) победила пруссаков (~25 тыс.). При Цорндорфе (1758) армия Фермора (~42 тыс.) сразилась с Фридрихом (~33 тыс.) в невероятно кровопролитной битве. Потери были ужасающими с обеих сторон (русские ~18 тыс., пруссаки ~11 тыс.), но русские устояли. Именно после этой битвы Фридрих якобы произнес свою знаменитую фразу о том, что "Русских мало убить, их надо еще и повалить!", признавая их невероятное упорство. При Кунерсдорфе (1759) русско-австрийская армия Салтыкова (~60 тыс.) нанесла Фридриху (~50 тыс.) сокрушительное поражение (потери пруссаков ~19 тыс.). Война показала, что Россия – великая военная держава, а ее армия способна побеждать лучшую армию Европы.
Огонь и маневр: сравнение с Францией и Британией
Западноевропейские державы – Франция и Великобритания – также развивали свои военные системы, имевшие свои особенности.
Французская тактика XVIII века была полем для теоретических баталий. Шли споры между сторонниками линии (l'ordre mince) и колонны (l'ordre profond). На практике французы часто применяли смешанный порядок (l'ordre mixte). Важным достижением стала дивизионная система, повысившая гибкость управления. Французская артиллерия (система Грибоваля) и инженерные войска были образцовыми. В атаке ценился "элан" – порыв и энтузиазм.
Британская тактика определялась статусом морской державы. Сухопутная армия была профессиональной, но небольшой. Ее пехота ("красные мундиры") славилась железной дисциплиной и убийственным взводным огнем. Система, при которой батальон вел почти непрерывную стрельбу поочередными залпами плутонгов (взводов), создавала стену огня. Активно использовалась легкая пехота. Однако армия была дорогой и порой страдала от консерватизма командования.
Россия в сравнении занимала уникальную позицию. Ее тактика уступала британской в скорострельности (русский мушкет позволял делать 2-3 выстрела в минуту) и огневой дисциплине, но превосходила ее в массовости и упоре на штык. Уступая французам в теоретической гибкости маневра и качестве технических войск, русская армия брала стойкостью пехоты, способностью к быстрым маршам и особым моральным духом. Успех во многом зависел от личности командира.
"Пуля – дура, штык – молодец": суворовская эволюция и борьба с турками
Вторая половина XVIII века стала золотым веком русского военного искусства благодаря гению Петра Румянцева и Александра Суворова. Они творчески развили русскую тактику, создав уникальную военную школу, особенно эффективную против Османской империи.
Новаторство Румянцева, победителя при Ларге и Кагуле (1770), заключалось в отходе от жесткой линии. Против турецкой конницы он эффективно применял дивизионные каре, способные вести огонь во все стороны. Он активно использовал колонны для маневра и развивал легкую пехоту (егерей).
Суворов довел до совершенства наступательную тактику, основанную на "Глазомере, быстроте, натиске!". Он минимизировал перестрелку, делая ставку на стремительную штыковую атаку. Точность кремневых мушкетов (эффективная дальность залпа 150-200 м) была низкой, поэтому решал штык. "Пуля – дура, штык – молодец!". Суворов гибко использовал колонны и линии, был мастером внезапных маршей (до 50-70 км/сутки) и штурма крепостей. Его система обучения развивала инициативу, смекалку и моральный дух ("Каждый солдат должен знать свой маневр"). Он лично проверял быт солдат, качество пищи (суточный паек включал около 820 г хлеба, 410 г мяса, крупы, овощи по возможности, обязательные ~120-150 мл водки), боролся с казнокрадством, за что солдаты звали его "отцом".
Османская тактика XVIII века была уже не той, что наводила ужас на Европу ранее. Янычары, некогда элита, утратили дисциплину. Вооружены ружьями без штыков, полагаясь на ятаганы. Кавалерия (сипахи) была иррегулярна. Турки были мастерами обороны крепостей, но их полевая тактика была хаотичной.
Именно против такого врага суворовская тактика оказалась идеальным инструментом. Быстрота его маршей и атак не давала туркам времени собраться с силами. Штыковой натиск легко опрокидывал янычар. Каре его пехоты успешно отражали атаки турецкой конницы. Мастерство штурма сокрушало неприступные крепости. При Кинбурне (1787), Фокшанах (1789), Рымнике (1789) Суворов с относительно небольшими силами наголову громил огромные турецкие армии. Апофеозом стал штурм Измаила (1790). Русская армия (31 тыс.) взяла штурмом крепость с гарнизоном в 35 тыс. человек и 265 орудиями. Потери русских были тяжелы (около 1815-1900 убитых и 2455-2700 раненых, итого 4-4.6 тыс. – примерно 15% штурмующих), но потери турок – чудовищны (около 26 тыс. убитых, 9 тыс. пленных). Это была демонстрация превосходства суворовской школы.
Итоги века: сильные и слабые стороны русской военной машины
К концу XVIII века Россия подошла с одной из самых мощных и боеспособных армий в мире, закаленной в многочисленных войнах. Ее военная система и тактика, сформировавшиеся за век непрерывных войн и реформ, обладали как неоспоримыми достоинствами, так и существенными недостатками.
Неоспоримой сильной стороной русской армии был сам солдат. Его уникальная стойкость, выносливость, неприхотливость и способность переносить любые лишения были фундаментом ее успехов. Массовость армии, обеспечиваемая рекрутской системой, позволяла вести длительные войны и восполнять огромные потери, что было критически важно для огромной империи. Развитый наступательный дух и непревзойденное мастерство штыкового боя, доведенные до совершенства Суворовым, часто обеспечивали победу в решающий момент схватки. При наличии талантливых полководцев армия демонстрировала высочайший моральный дух, основанный на патриотизме, вере и безграничном доверии к своим лидерам. Наличие выдающихся полководцев было важным фактором успеха. Наконец, эффективное использование легких и иррегулярных войск, особенно казаков с их уникальной тактикой ("лава", "вентерь"), давало преимущество в разведке и "малой войне" на огромных пространствах.
Однако система имела и серьезные слабые стороны. Рекрутчина и 25-летний срок службы были тяжелейшим социальным бременем. Система управления армией часто страдала от бюрократизма, медлительности и интриг, особенно в отсутствие сильного лидера. Качество офицерского корпуса было неоднородным: наряду с гениями вроде Суворова было много недостаточно подготовленных или безынициативных командиров, а сословные ограничения препятствовали продвижению талантов (хотя единичные случаи производства в офицеры из нижних чинов за храбрость имели место). Логистика оставалась ахиллесовой пятой: снабжение огромной армии продовольствием (официальный паек, включавший около 820 г хлеба/сухарей, 410 г мяса или замену, крупы, овощи по возможности, водку, часто не соблюдался) и фуражом на бескрайних просторах было сложнейшей задачей, усугубляемой казнокрадством. Тактическая мысль порой впадала в косность и слепое копирование устаревших западных образцов, особенно в мирное время. Медицинское обеспечение было слабым, а смертность от болезней (тиф, дизентерия, цинга и др.) в армии была чрезвычайно высока, часто превышая боевые потери (даже в относительно мирные периоды XIX века армия теряла от болезней 3-5% личного состава ежегодно, в XVIII веке показатели были, вероятно, еще выше). Наконец, судьба отставного солдата была незавидной – минимальные пенсии (в конце XVIII века – около 36 рублей в год для неспособных к службе) или жизнь в инвалидных командах (выполнявших легкую гарнизонную службу) и монастырях были уделом большинства.
Тем не менее, к началу XIX века русская армия подошла как грозная, закаленная в боях сила, готовая к новым испытаниям. Ее уникальный тактический стиль, сочетавший европейскую выучку с национальным духом и солдатской стойкостью, во многом предопределил ее успехи в грядущих войнах.