К концу 1930-х в сухопутных войсках Третьего рейха стало ясно: пистолет-пулемёт больше не игрушка для полиции или парадный аксессуар, а рабочий инструмент для командира отделения, разведчика, танкиста. Требовалось оружие, которое стреляет не быстро, но метко; компактное; ремонтопригодное. Так появился MP 38 — первый в мире серийный пистолет-пулемёт со складным прикладом и корпусом без единой деревянной детали. Внутри — свободный затвор с телескопической направляющей, снаружи — бакелитовое цевьё, алюминиевая рукоятка, гладкий корпус с жёсткими рёбрами. Он был грубоват, но инженеры ERMA сделали ставку на надёжность и минимум обработки: штамповка, заклёпки, унификация. Темп огня — 600 выстрелов в минуту, ровно столько, чтобы держать оружие под контролем даже без дульного тормоза. MP 38 не выплёвывал патроны в истерике — он бил очередью, как метроном.
Его облик рождался не в уютной оружейной лавке, а на производственном конвейере — логика массированной войны диктовала свои стандарты. Впрочем, несмотря на упрощения, MP 38 не был дешёвкой: перед нами всё ещё образец индивидуального оружия, рожденный на рубеже традиций и тотального упрощения. Это был пистолет-пулемёт, созданный с прицелом на танкистов и парашютистов, но ставший иконой целого фронтового поколения.
К осени 1939 года MP 38 оказался в первых эшелонах наступающей армии. Он не валялся в штабных сейфах — с ним прыгали, ползли, захватывали окопы и мосты. Конструкция была проста, но не примитивна: затвор тяжёлый, ударник — отдельной деталью, возвратная пружина надёжно утоплена в телескопический кожух. Никаких лишних рычагов — один темп, один режим, одна задача. Магазин на 32 патрона требовал осторожности: хват за него приводил к утыканиям и перекосам, но солдаты быстро учились держать MP за гнездо. Складной приклад фиксировался чётко, без люфтов, цевьё — из бакелита, не жгло руки. Он стрелял плавно, с характерным уханьем — и в отличие от большинства одноклассников не норовил выпрыгнуть из рук при первой очереди.
MP 38 оказался крепким, но чересчур трудоёмким. Его фрезерованный корпус требовал времени, алюминиевая рукоятка — станка, а каждая деталь — руки квалифицированного рабочего. Это был пистолет-пулемёт, не рассчитанный на долгую войну. Потому уже в 1940-м на его базе появился MP 40 — куда более технологичный, местами грубее, но зато полностью штампованный. Цевьё — пластиковое, рама рукоятки — из стали, даже крепления стали проще. О рёбрах жёсткости на затворной коробке можно было забыть — гладкий кожух справлялся не хуже. Всё лишнее отсекали: от алюминия до прицельных изысков. Зато появился предохранитель — запоздало, но надёжно. И вот перед нами уже не оружие для спецназа, а массовый инструмент для сержанта, механика, радиста. Упростили всё, кроме сути: тот же темп стрельбы, тот же мягкий ход автоматики и та же устойчивость на линии огня. MP 40 стал индустриальной формой MP 38 — грубее, дешевле, но ничуть не менее узнаваемым.
MP 40 пошёл по рукам — от элитных десантников до шофёров, от полицейских до фольксштурма. Он стал тем, чем должен был стать — рабочей лошадкой ближнего боя. Да, он не умел стрелять одиночными, но при темпе в 600 — кому это было нужно? Да, не хватало деревянного приклада, но и складывающийся справлялся: на вскидку, из окопа, из люка броневика. Главное — он не подводил. Даже забитый грязью, даже без смазки, он продолжал стрелять — не хрипя, не заикаясь, а глухо и гулко, как и подобает оружию войны.
Ещё до конца войны MP 40 стал символом — не столько прорыва в инженерии, сколько нового взгляда на автоматическое оружие. Он родился на стыке эпох: между довоенной традицией и массовым штамповочным настоящим, между оружием солдата и оружием армии. Его называли «шмайссером», путали с кем попало, но в бою это не имело значения. Он делал своё дело — уверенно, просто, на короткой дистанции. И даже спустя десятилетия, когда пыль войны улеглась, MP 40 продолжал стрелять — в джунглях Вьетнама, на улицах Бейрута, в развалинах Балкан. Потому что хорошее оружие — это не мода и не миф, а инструмент. А с инструментом, если он сделан толково, не расстаются.