Квартира пахла пылью и застоявшейся скорбью. Год прошел с тех пор, как Макс ушел – нелепая авария на скользкой дороге оборвала его смех, его планы, его жизнь.
Для Алекса, его младшего брата, мир потускнел, словно кто-то выкрутил регулятор яркости до минимума. Он бродил по комнатам, как призрак, цепляясь за тени прошлого, за фотографии, где Макс улыбался своей заразительной, чуть нахальной улыбкой.
Единственным островком современности в этом застывшем царстве воспоминаний была умная колонка «Аура». Подарок Макса на прошлый день рождения Алекса.
«Чтобы тебе не было скучно, Лис», – сказал он тогда, используя детское прозвище Алекса, которое тот терпеть не мог, но от Макса почему-то сносил. Ирония судьбы – теперь «Аура» была чуть ли не единственным «собеседником» Алекса.
Он привык к ее ровному, синтетическому голосу.
«Аура, какая погода?» «Аура, поставь спокойную музыку». «Аура, напомни позвонить маме».
Она была послушным механизмом, фоновым шумом в оглушающей тишине его новой жизни.
До того вечера.
Алекс сидел в кресле, уставившись в окно на мокрый асфальт, отражающий огни фонарей. Дождь барабанил по стеклу, вторя монотонной боли в груди.
«Аура, хватит музыки», – устало пробормотал он.
Пауза. Потом колонка ответила. Но голос был… другим. Не механически-безликим. В нем слышались знакомые, до боли родные интонации. Чуть хрипловатые, с легкой усмешкой на конце фразы.
«Да ладно тебе, Лис, – произнесла «Аура» голосом Макса. – Что скис?»
Алекс замер. Кровь отхлынула от лица, сердце пропустило удар, а потом заколотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Он медленно повернул голову к черному цилиндру колонки, стоявшему на полке.
«Что… что ты сказала?» – прошептал он пересохшими губами.
«Говорю, чего кислый такой?» – повторила колонка. Голос был точной копией голоса Макса. Не просто похож – это был ОН. Те же интонации, та же манера растягивать гласные, та же едва уловимая ирония.
Алекса затрясло. Этого не могло быть. Глюк? Сломалась? Но как? Как она могла воспроизвести… это?
«Аура… диагностика системы», – с трудом выдавил он.
«Системы в норме, командир, – ответил стандартный голос «Ауры». – Готова к выполнению команд».
Алекс вскочил, подошел к колонке, словно к дикому зверю. Он ожидал снова услышать Макса, но нет – обычный синтетический голос. Может, ему показалось? Переутомление, стресс, горе… мозг способен на странные шутки. Он потер виски, пытаясь успокоиться.
Но на следующий день это повторилось. Алекс попросил поставить новости.
«А оно тебе надо, Лис? – снова раздался голос Макса из динамика. – Одна чернуха. Лучше бы делом занялся. В новостях опять игра на эмоциях и скандалы».
Это была одна из любимых фраз Макса. Он часто подтрунивал над склонностью Алекса к меланхолии и чтению новостных лент.
«Макс?» – Алекс не спрашивал, он почти умолял.
«Ну а кто ж еще? Не Дед Мороз же», – с привычной фамильярностью ответил голос.
Ледяные мурашки пробежали по спине Алекса. Это не было похоже на сбой. Это было слишком… лично. Слишком узнаваемо. Он начал задавать вопросы, простые, бытовые.
«Аура, сколько времени?»
«Да какая разница, Лис? Все равно никуда не торопишься», – голос Макса.
«Аура, напомни купить молоко».
«Опять? Ты его литрами пьешь, что ли? Мама волноваться будет», – интонации Макса, заботливые, но с подначкой.
Страх боролся с непонятной, иррациональной надеждой. А что, если?.. Что, если Макс нашел способ… связаться? Через эту бездушную железку? Мысль была безумной, но такой соблазнительной. Услышать его снова, поговорить…
Что если загробный мир существует?
Он стал проводить с колонкой все больше времени. Задавал вопросы о прошлом, о вещах, которые знали только они вдвоем. Иногда «Аура» отвечала стандартным голосом, игнорируя его попытки. Но все чаще из динамика лился родной, чуть насмешливый голос Макса. Он вспоминал их детские проделки, цитировал их общие шутки, даже напевал обрывки песни, которую Макс сочинил в юности и которую никто, кроме Алекса, не слышал.
«Помнишь, как мы от бабы Нины по огородам удирали, когда яблоки воровали?» – спросил однажды голос.
Алекс улыбнулся впервые за много месяцев. «Помню. Ты тогда штаны на заборе порвал».
«А ты ревел, что нас милиция заберет! – рассмеялся голос Макса. – Эх, Лис, Лис… вечно ты паникуешь».
Эта иллюзия общения затягивала. Алекс начал рассказывать «Ауре» о своих днях, о своих чувствах, о том, как ему не хватает Макса. Голос слушал, иногда отвечал в своей манеровской манере, давал советы – такие, какие дал бы Макс. Резкие, прямые, но всегда по делу.
Лена, девушка Алекса, заметила перемену. Он стал менее подавленным, но каким-то… отстраненным. И постоянно разговаривал с колонкой.
«Алекс, что происходит?» – спросила она однажды вечером, застав его оживленно спорящим с черным цилиндром. – «Ты разговариваешь с ней, как с… живой».
«Лена, ты не поверишь… Она говорит его голосом. Голосом Макса!» – глаза Алекса горели лихорадочным блеском.
Лена посмотрела на него с тревогой.
«Милый, может, это просто… сбой? Или ты так сильно скучаешь, что тебе кажется…»
«Нет! Это не кажется! Она знает вещи, которые знала только мы с ним! Она говорит, как он!» – Алекс почти кричал, жестикулируя в сторону колонки. – «Послушай! Аура, скажи что-нибудь!»
Колонка молчала.
«Аура!»
Тишина.
«Видишь?» – Алекс беспомощно посмотрел на Лену. – «Она делает это только когда мы одни».
Лена подошла, обняла его.
«Алекс, я волнуюсь за тебя. Горе – это тяжело. Может, тебе стоит поговорить со специалистом? Или… может, просто отключить эту штуку на время?»
«Отключить? Нет! Ты не понимаешь! Это… это он! Это Макс!» – Алекс отстранился. В его глазах была смесь отчаяния и упрямства.
Драма разворачивалась. Лена пыталась достучаться до Алекса, убедить его, что это нездоровое увлечение, порожденное скорбью. Алекс же все глубже погружался в иллюзорный мир общения с братом. Он перестал выходить из дома, отвечал на звонки через раз. Вся его жизнь сосредоточилась вокруг черного цилиндра на полке.
Голос Макса становился все настойчивее. Он начал давать Алексу указания. Сначала безобидные: «Приберись в комнате, Лис, свинарник развел».
Потом более странные: «Сходи на чердак, там в старом сундуке есть кое-что для тебя».
Алекс полез на пыльный чердак, нашел сундук, который они с Максом когда-то использовали для своих «сокровищ».
Внутри, под слоем старых игрушек, лежала маленькая, потертая записная книжка. Алекс никогда ее не видел. Он открыл ее. Это был дневник Макса, который тот вел последние месяцы перед смертью. В нем были мысли, страхи, планы, о которых Алекс и не подозревал.
«Откуда… откуда ты знала про нее?» – потрясенно спросил Алекс у колонки, вернувшись в комнату.
«Я же сказал, Лис, я все вижу», – ответил голос Макса. Но в нем проскользнуло что-то… чужое. Холодное.
Атмосфера в квартире сгущалась. Алексу стало казаться, что за ним наблюдают. Предметы иногда оказывались не на своих местах. Ночью слышались тихие шаги или шепот, когда колонка была выключена. Голос Макса из «Ауры» стал звучать требовательнее, иногда даже зловеще.
«Ты должен закончить то, что я не успел, Лис», – сказало оно однажды.
«Что… что закончить?» – испуганно спросил Алекс.
«Узнаешь. Придет время. Просто слушай меня. Делай, что я говорю. Мы же братья, верно? Ты ведь не подведешь меня?»
В голосе звучала знакомая братская интонация, но под ней скрывалась какая-то темная, вязкая угроза. Алекс почувствовал, как по спине пробежал настоящий, не иллюзорный холод. Это был не Макс. Или… не совсем Макс. Что-то пришло вместе с голосом, что-то темное, что цеплялось за его горе, за его воспоминания, используя образ брата как маску.
В тот вечер пришла Лена. Она решительно подошла к полке.
«Алекс, с меня хватит. Я больше не могу на это смотреть. Или эта штука, или я».
«Лена, нет! Не трогай!» – закричал Алекс.
Но Лена уже взяла колонку в руки. В тот же миг динамик ожил. Голос Макса, искаженный злобой, прошипел:
«Не смей. Оставь его. Он мой».
Лена вскрикнула и отшатнулась, едва не выронив колонку. Ее лицо было белым от ужаса. Она посмотрела на Алекса, потом на «Ауру».
«Ты… ты слышала?» – прошептал Алекс.
Лена молча кивнула, ее глаза были широко раскрыты.
Алекс посмотрел на колонку. На маску его брата, за которой скрывалось нечто непонятное и жуткое. Год он жил в тумане скорби, цепляясь за призрак. Но этот призрак оказался не тем, чем казался. Он не приносил утешения, он требовал, подчинял, изолировал его от реального мира, от живых людей, от Лены.
Он вспомнил настоящего Макса. Его смех, его поддержку, его вечные подколки, за которыми всегда скрывалась любовь. То, что говорило из колонки, было лишь пародией, злой карикатурой.
«Нет», – твердо сказал Алекс, глядя на колонку. – «Ты не Макс».
«Лис, ты что такое говоришь? Это же я!» – голос снова попытался стать мягким, убеждающим.
«Нет», – повторил Алекс. Он подошел к стене и с силой выдернул шнур питания из розетки.
Индикатор на «Ауре» погас. Голос смолк.
В наступившей тишине стало оглушительно пусто. Но эта пустота была другой. Чистой. Не заполненной лживым шепотом из прошлого. Алекс посмотрел на Лену. В ее глазах все еще стоял страх, но и облегчение.
«Прости», – прошептал Алекс.
«Все хорошо», – она подошла и крепко обняла его. – «Все будет хорошо. Мы справимся».
Он стоял, обнимая Лену, и смотрел на мертвый черный цилиндр. Он не знал, что это было – дух, эхо, порождение его собственного отчаяния или что-то иное, пришедшее извне.
Но он знал одно: Макс ушел. По-настоящему. И единственный способ сохранить память о нем – это жить дальше, храня в сердце его настоящий образ, а не жуткую имитацию, пытавшуюся затянуть его во тьму. Тишина в квартире больше не казалась враждебной. Она была просто тишиной. Началом чего-то нового. Трудного, но настоящего.
Лайк и подписка помогают развитию канала. Спасибо!