В темноте мадридского дома Франсиско Гойи, среди стен, пропитанных безумием, скрывается одна из самых шокирующих работ в истории искусства: «Сатурн, пожирающий своего сына». Запрещённая в XIX веке как «нравственная чума», эта картина стала символом тёмного искусства, бросающего вызов человеческой психике. Но что делает её актуальной сегодня? Разбираемся.
Скандалы Гойи: Искусство, которое хотели стереть
Сюжет основан на греческом мифе: титан Кронос (Сатурн), пожирающий своих детей, чтобы избежать пророчества о свержении. Но Гойя превращает античную аллегорию в инфернальный спектакль. Тело ребёнка искажено, глаза Сатурна горят животным ужасом, пальцы впиваются в плоть - это не миф, а визуальный вопль. Здесь нет героизации, только ужас в живописи, выворачивающий душу наизнанку.
Картина, созданная между 1819–1823 годами, принадлежит к серии «Чёрных картин», написанных Гойей прямо на стенах своего дома «Кинта дель Сордо» («Дом Глухого»). Эти работы, полные мрака и отчаяния, никогда не предназначались для публики. Когда их перенесли на холст и показали миру, общество XIX века сочло их кощунством. «Сатурн» стал главным скандалом Гойи; критики называли его «болезненной фантазией безумца», а церковь требовала уничтожить «дьявольское полотно».
Как и в фильме Ари Астера «Мидсоммар», ужас здесь рождается из искажённой любви. В обоих случаях семья и община становятся сценой для жертвоприношений: Сатурн убивает сына ради власти, культ в «Мидсоммаре» приносит людей в жертву солнцу. Но главная параллель - травма, ставшая спектаклем. Дэнни, героиня фильма, теряет семью в акте насилия, а затем попадает в культ, где боль ритуализируется. Так же и Гойя выставляет напоказ «съеденную» душу, превращая личную агонию в публичный манифест.
Крылья Амура vs. окровавленные губы: Как художники смягчали миф
Пока Гойя шокировал, другие авторы искали менее кровавые аллегории. Хронос, обрезающий крылья Амуру, стал популярным сюжетом; у Ивана Акимова (1802) и Антониса ван Дейка (1620-е) время(Хронос) лишает любовь(Амура) силы(крыльев), а не пожирает детей. Даже Пьер Миньяр изображает Сатурна как мудрого старца, подрезающего крылья Эросу — метафора угасания страсти с возрастом.
Но Гойя отвергает эти поэтические метафоры. Его Сатурн - не аллегория, а диагноз человечества. Как отмечает психолог Карл Юнг: «Травма, не осознанная нами, становится нашей судьбой». Гойя показывает, как нерешённые страхи родителей (власти, старения, потери контроля) пожирают будущее, превращая любовь в акт насилия.
Гойя, чьё полотно когда-то прятали от публики, теперь висит в музее Прадо как напоминание: «Смотри. Это тоже часть человечества». И от этого взгляда невозможно спастись.