«Домой он возвращался уставший, но с надеждой — а встретили его тревожные вести: дочка заболела. Что с ней? Почему? Володя бежит, забыв про усталость, — ведь на кону самое дорогое. В это же утро другая душа делает свой выбор: остаться или вернуться в прошлое. Семеновна, прожив жизнь с потерей и верой, вдруг находит свое настоящее. Эта глава — о тихих, но судьбоносных решениях, о боли отцовского сердца и о том, как рождается новая семья».
Глава 36
Всю ночь Семеновне снилась Онюшка — она сидела в хате: вся такая беленькая, чистенькая, улыбчивая, молчаливая, но баба Даша будто слышала, что она говорит:
— Пральна, Дашка, ты решению-то приняла. За каким лядом тебе енто Бурнае? Никогой у тебе тама нет! Погост? Да на погост так и съездишь в Светлый Ден, раз у год. Тута таперича твоя жисть, рядом с Симушкой да с Верочкой! Жисть — живым, а не покойникам.
Еле дождалась Семеновна рассвета, только встала Платоновна, сходила до ветру — Семеновна тут как тут:
— Нюрка, я тутоть вот чегой подумала-то… ежеля ты ня супртив-то будяшь. Хочу я остатьси с вамя на усю жисть. Да скульки мене осталоси…
Баба Нюра прищурилась и удивленно промолвила:
— А ты чегой, Дашка, рази жа уезжать хотела? А я грешным делом-то думала, што ня поедешь ты ужо никудой.
— Хотела, Нюра! Чегой лукавить. А вот таперича думаю: тутоть моя жисть, с вамя рядом!
Платоновна обняла Семеновну и прошептала на ухо:
— Прикяпела я к тебе, как к сестре своей родной. Своя ты, Дашка, мене.
— И я, Нюра! И ты мене.
Внутри у Семеновны потеплело. Словно обняли ее, не только Нюра, а вся жизнь обняла, к которой она наконец-то вернулась — не по нужде, не на время, а по сердцу. Тут и правда было ее место.
…Когда старушки управили почти все утренние дела, встали Сима с Верочкой и принялись помогать.
Вера ладно управлялась в огороде, а Сима готовила нехитрый завтрак для всей семьи. Сидя за столом, когда с трапезой было покончено, баба Даша сказала:
— Остаюси я на усю жисть с вамя! Нюра не супротив.
— Ура! — закричала Вера, подскочила к бабушке с объятиями, чуть не повалив ее.
— Да полегша, полегша, малахольная! — радостно увещевали девочку старушки.
Двоякое чувство овладело Симой: она была рада, что баба Даша всегда будет с ними. Но она также понимала, что связь с Бурным будет утеряна навсегда, а это значило, что она никогда больше ничего не узнает и не услышит о Володе.
Знаменский был не просто в другом районе, а даже в другой области.
«Ну и ладно!» — мысленно махнула рукой Серафима.
С грустью в сердце, но с улыбкой на лице она обняла Семеновну и сказала:
— Хорошо как, мама Даша. Вместе легче! За вещами поедешь?
— Да какие тама вешши? — встряла Платоновна, поджав губы. — Чай поди, ня ближний свет мотатьси туды-сюды. Карточки она усе привязла ужо, письма робят, а чегой ишшо надой? Мое вона пущай носить. Нече тама делать, у том Бурнам! На Светлый Ден поедеть, вот тада и забереть чегой-то. Ухват да рогач! — рассмеялась Платоновна.
…Как только Володя и Миша, уставшие и запылившиеся с дороги, зашли в хату Бутеевых, навстречу им кинулся Степа.
Володя машинально глянул по сторонам — дочки нигде не было видно.
— А где ж Аленка? — спросил, глядя Степке в глаза.
— Бать, слышь, а Аленка… в медпункте, тетя Лена сказала, что догляд за ней нужен.
— Догляд? Что случилось? — выкрикнул Володя.
— Бать, да ты не переживай так, уже все хорошо. Она вчера огород полола да вдруг в обморок упала. Думали, пройдет, а ей все хуже становилось. Тетя Вера сказала за фельдшером бежать. Ну я и сбегал. Тетя Лена сразу со мной пришла: послухала Аленку, градусник поставила — температура у нее поднялась. Ну и сказала: неси, мол, ко мне. Я и отнес.
Словно холодный ветер прошелся по позвоночнику Владимира. Мужчина помолчал секунду, словно не сразу понял. Потом резко шагнул к ведру с колодезной водой, стоящему на лавке, зачерпнул ковшиком и плеснул себе на лицо, обтерся рукавом и, ни слова не говоря, стремительно вышел из хаты, направившись в сторону медпункта.
Путь этот Володя преодолел так же быстро, как намедни путь от хаты Онюшки до Настасьи.
На глаза попадались редкие прохожие: бабка Дуня с ведром, мальчишки шли куда-то, деловито переговариваясь. У кого-то мелькнула папироса в руках. В другой раз Володя бы остановился и пожурил, скорее всего, отнял бы… Ничего не замечал Владимир. Все внутри него было туго скручено тревогой.
Сердце глухо бухало. Перед глазами всплывало Аленкино веснушчатое личико, Володя вспомнил ее тонкий голосок, звенящий будто колокольчик.
«Почему упала? Что с ней? Никогда такого не было!» — мысли стучались, рвались наружу.
Медпункт стоял чуть поодаль от школы, за огородами, — маленький, аккуратный, с крашеным крыльцом. Дверь была приоткрыта. Володя бегом поднялся по ступенькам и, не постучав, вошел.
— Лена?! — позвал он и не узнал свой голос.
Из-за занавески вышла молодая фельдшер Лена, строгая, но с добрыми глазами.
— Володя… приехал. Хорошо. Аленка у меня. Уже все нормально, не волнуйся. Устала она, перегрелась, солнышко хорошо вчера пригревало, и нервы. Сейчас она спит. Володя, тебе бы немного ей побольше внимания уделить. Все-таки дети мать похоронили. Какая б ни была…
Владимир выдохнул. Не сел, не заговорил сразу — просто уцепился рукой за косяк, как будто без этого рухнул бы. Чуть отдышался, восстановил ритм сердца.
Лена понимающе смотрела на него. Ей хотелось предложить ему присесть, дать воды, а может, даже накапать капель. У нее были: недавно получила много медикаментов. Лексеич постарался. Но ничего этого она не стала делать, чтобы не смущать мужчину. Вон он какой молодой, крепкий, высокий, красивый. Справится.
Глядя на Володю, Лена вдруг ощутила тепло во всем теле, а больше всего оно разлилось внизу живота. Многое чего трепали в деревне: что де влюблен был в учительницу, и она в него, будто бы у них даже что-то было. Ну и пусть. Где она — эта учительница? Ау? Серафима Андреевна! Где вы? Нет ее. А Лена — вот она. Молодая, красивая, сильная! Замужем никогда не была, хотя мужчины были. С Сашкой Якуниным крутила длительный роман, но он почему-то взял да и женился на Лизке. Хотя, конечно, понятно. Чего уж там!
Лизавете двадцать лет, а Лене уж тридцать скоро. Сашкин друг так и сказал ей тогда с усмешкой:
— С тобой токма баловаться, перестарок.
Так хотелось тогда Лене заехать Сашке по морде, но не стала… зачем…
Отходила долго и все верила, что одумается Саша… вернется к ней! Да какой там… теперь у них уж ребятенок родился. А Лена даже и не забеременела. Обидно! Хоть бы ребеночка родить.
— Я могу ее увидеть? — спросил Володя, выбив Лену из воспоминаний, которые вихрем пронеслись в голове.
Лена кивнула:
— Конечно. Проходи.
Володя прошел за занавеску, увидел две кровати у окна. На одной из них спала Аленка — румяная, дышит ровно, тонкая косичка распласталась по подушке. Отец тихонько, чтобы не потревожить дочь, сел рядом, осторожно взял маленькую нежную ладошку в свою — большую, загрубевшую, твердую.
— Моя доченька… — прошептал он и невесомо провел пальцем по ее лбу — теплый, не горячий, гладкий… Невольно вздохнул, словно только теперь начал дышать. Все внутри утихло, как после бури.
И в этом шепоте было все: тревога, вина, любовь и огромное облегчение.
Что же это такое? Сколько всего произошло за один день! Пришла беда — открывай ворота?
Посидев немного рядом с дочкой, Володя поднялся, вышел из медпункта, присел на лавку, прислонился к бревенчатой стене, достал папиросы. Прикурил, руки слегка дрожали. Фельдшер вышла следом.
— Эх, Ленка, отшибла мне моя жена-покойница тягу к выпивке навечно. А если б так не было, то сказал бы тебе сейчас — плесни-ка мне спирту. Так навалилось, Лена…
Фельдшер присела рядом и пристально посмотрела на Володю:
— Спирт никому и никогда еще не помогал. Ты и сам об этом прекрасно знаешь. А вот человеческое слово помогало. Еще как. Вспомни своего замполита! Мне отец рассказывал про своего — настоящий мужик был. А батюшка в церкви? Так что, давай, Володя, выкладывай мне все! Выслушаю, а может, и совет подам!
Володя посмотрел в ясные глаза фельдшера:
— Спасибо, Лена, что предложила. Устал я просто. Слава Богу, что с Аленкой все хорошо. Я чуть позже еще зайду. С дороги я: вымыться охота… смыть всю пыль придорожную да понять, как жить дальше.
Лена кивнула:
— Приходи, Володя, я тебя буду ждать.
Женщина слегка коснулась Володиной руки, он кивнул:
— Приду. Может, Аленушка проснется.
#деревенскаяпроза #любовныйроман #тяжелаясудьба #женскаядоля
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️