– Господи, да как же это, сынок?! Да как же я теперь жить-то без тебя буду?! - Александра Николаевна рыдала, прижавшись лбом к простой бордовой обивке крышки г р о ба, - Солнышко ты мое, родной мой мальчик, да на кого ж ты меня оставил?!
На старом сельском кладбище сегодня было очень многолюдно, приехали родственники, отовсюду, даже издалека, много было и молодежи - друзей, сослуживцев Сергея. Даже командир его приехал. И глава района, и военный комиссар и ещё несколько представителей администрации тоже прибыли, чтобы проститься с Сергеем - совсем ещё молодым двадцатипятилетним пареньком, отдавшим свою жизнь на поле боя.
Прощание организовали по высшему разряду: сначала провели торжественный митинг возле памятника павшим воинам, затем было отпевание в местной церквушке, а после по хо рон ная процессия двинулась в сторону кладбища. Всего за несколько минут небольшой пустырь перед кладбищенским воротами заполнился автомобилями всевозможных марок и цветов, из них выходили люди, несли цветы, траурные венки... Вскоре здесь яблоку негде было упасть.
– Смотри, мама, сколько людей пришло проситься с нашим Серёжей, - тихо шепнула Александре Николаевне дочь, Маша, - Значит, любили его, уважали.
– Конечно, любили, - всхлипнула несчастная, убитая горем мать, - А как его было не любить? Он же такой светлый был, наш Серёженька, добрый, отзывчивый, всегда помогал всем...
Договорить не смогла - горло снова сдавили рыдания. Опустилась устало на табурет, заботливо поставленный кем-то возле гро ба, да так и просидела там, наблюдая, как вереницей проплывают мимо знакомые и незнакомые лица, как подходят к ее сыночку, что-то шепчут, крестятся...
– Если все попрощались, тогда заносим, - раздался откуда-то сбоку голос двоюродного брата, Дмитрия. Александра Николаевна вцепилась в крышку гро ба, не желая отпускать, не желая разрешать им уносить ее сына...
Вдруг сквозь толпу пробралась маленькая худенькая девичья фигурка. Она робко подошла к гро бу и несмело подняла глаза на Александру Николаевну, словно спрашивая разрешения. Но та не смотрела в ее сторону, мысли ее были заняты другим, и тогда девушка, осторожно ступая, сделала несколько шагов, положила свои руки на крышку гро ба, впилась полными слез глазами в портрет. Она постояла так совсем недолго, беззвучно шевеля губами, и соленые капли, одна за другой, стекали по бледным ее щекам. Потом девушка бережно приложилась губами к портрету и спешно отошла, стараясь не обращать внимания, на осуждающие взгляды, которые то тут, то там, кидали в ее сторону местные кумушки.
– Мама, вставай, пора идти! - тем временем уговаривала Александру Николаевну Маша, - Все, хватит, отпусти. Да отпусти ты его! Нельзя же так, мамочка, милая, ну пойдем, я тебя прошу!
С большим трудом девушке удалось отвести рыдающую мать чуть в сторону, и тут же к гро бу подошли ребята, друзья и одноклассники Сергея, сослуживцы, подняли его и понесли по аллее вглубь кладбища, туда, где уже был похоронен отец парня.
Что было дальше, Александра Николаевна помнила смутно: фельдшер, Антонина Ивановна, подошла к ней, сделала какой-то укол, и после него все было, словно в тумане. Она на ватных ногах шла за гро бом к свежевырытой могиле, помнила глухой стук комьев земли, которые бросали люди, один за другим. Слышала залпы выстрелов, видела, как установили рядом с простым железным крестом флаг, как он начал развеваться, трепетать на промозглом осеннем ветру…
Потом были поминки, где каждый подходил, говорил какие-то слова поддержки и утешения, выражал соболезнования. Она вежливо кивала, благодарила, просила не забывать ее мальчика. А дальше в какой-то момент мир погрузился во тьму....
В полузабытьи Александра Николаевна пролежала три дня, потом потихоньку начала приходить в себя. К счастью, обошлось без больницы, ничего серьезного приехавшие на вызов медики не обнаружили, просто организм не смог справиться с горем, с огромным стрессом, который ей пришлось пережить, вот и дал сбой. Разрешили остаться дома под присмотром местного фельдшера.
– Маша, здравствуй! - дверь отворилась, на пороге показалась соседка, тетя Лена, - Как сегодня мама?
Она каждый день заходила, справлялась о самочувствии Саши, сидела возле ее постели, разговаривала с ней. Очень переживала, ведь не чужие люди, выросли вместе.
– Сегодня лучше, тёть Лен, даже встала.
– Да ты что? Ну, слава Богу!
– Лена, это ты? - раздался с кухни слабый голос хозяйки дома, - Заходи, чаю попьем.
– А я вот тебе медку принесла, свой, натуральный. Он силы восстанавливает, Сашенька, ты бы съела хоть ложечку.
– Вот с чаем и попробуем, - вздохнула женщина, и Лена, вглядевшись в ее посеревшее, осунувшееся лицо, поразилась, как всего за несколько дней резко постарела подруга.
– Ну как ты? Отошла немного?
– Да какой там! - вздохнула Александра, – До сих пор не верю, все мне кажется, что это просто страшный сон, что вот сейчас дверь откроется, и он войдёт, скажет: "Здравствуй, мама, я приехал!"
– Да, тяжело принять такое, детей хоронить - самое, наверное, страшное, что может быть, - согласно кивнула Лена, - Но, как бы там ни было, нужно жить дальше, Саша.
– Я ведь все верила, надеялась, даже когда сказали, что без вести пропал, все ждала, думала, может, ранен, или в плен попал, или память потерял, ну всякое же бывает? Я этой надеждой только и жила, а теперь...
– Я понимаю, - соседка участливо взяла ее хрупкую ладонь в свою, - Но с другой стороны, может, и к лучшему, что нашли, что привезли Серёжу домой? Сколько их лежит там, на чужбине, в чистом поле, а тебе хоть есть, куда сходить, помянуть его. И спокойна душа, что он здесь, рядом, что не растащили его звери...
– Не знаю, - печально ответила женщина, - Неизвестно ещё, что лучше. Раньше хоть надежда была, крошечная, но была. А теперь - все. Двадцати пяти ещё не исполнилось, Лена, мальчишка же совсем! Ну как же так? Почему? За что? Ведь ничего не успел, ничего в жизни не видел, кроме этой армии, будь она не ладна! Сначала служить после школы пошел, потом контракт, а потом - сама знаешь, что началось... Ни семьи, ни деток - ничего не оставил после себя, никакой памяти.
– Как это? А Катька-то?
– Что? Какая ещё Катька?
– Так Семёнова, Саш.
– А при чем тут Катька?
– Ну ты же сама тогда жаловалась мне, летом, когда Сережа в отпуск в последний раз приходил, что, мол, связался он с Катькой...
– И что?
– Так ты что, не знаешь? Беременная, говорят, Катька-то. Четвертый месяц.
Александра Николаевна непонимающе смотрела на подругу, словно спрашивая, при чем здесь ее сын. Ну да, в последний раз, когда в отпуск приходил в августе, он, и правда, начал гулять с этой девчонкой. Ой, она ругалась тогда, говорила ему, чтоб не связывался, да разве ж он ее послушал? Взрослый парень, сам решал, как ему жить и что делать. Но она тогда все наделялась, что вот закончится отпуск, сын уедет и забудет свою новую зазнобу, как страшный сон. Думала, что несерьёзно это все, что просто развлекается Серёжка, молодой мужик, конечно, женского внимания и ласки хочется. Вот и пошел по лёгкому пути.
Катька-то, это всем известно, высокими моральными принципами не отличалась. Чуть не со всем поселком уже перегуляла, давно за ней дурная слава тянется, хоть и лет ей всего ничего, ещё и двадцати не исполнилось. Ну, неудивительно, есть в кого, яблоко от яблоньки, как говорится. Мать ее такая же была, родила девчонку ещё когда в школе училась, а потом, той и трёх лет не было, укатила в город с каким-то кавалером, оставив дитё малое на мать, да там, в городе, и сгинула. Бабушка девочку одна растила, сама вся больная, трудно ей было. А когда Катьке шестнадцать стукнуло, слегла бабушка. Уж почему девочку в детдом не забрали - одному Богу известно, да только она дохаживала старуху, она и хоронила, не одна, конечно, всем поселком помогали.
А потом одна стала жить, и куда только опека смотрела? В общем, по кривой дорожке пошла девка, материну судьбу, видно, решила повторить. Понятное дело, что Александра Николаевна была не в восторге, узнав, с кем связался ее сын. А теперь ещё вот новость о беременности этой. Да нет, не может быть! Хотя по срокам-то как раз все сходится. Три с небольшим месяца назад Сергей уехал к месту службы, потом, почти сразу, перестал выходить на связь, даже месяца не прошло. Потом сообщили, что, якобы пропал без вести, и вот десять дней назад только приехали из военкомата, сказали, что нашли, что нужно сдать ДНК.
– Ну, беременна, а мой сын здесь при чем? - буркнула она, недовольно глядя на соседку, - Ты сама знаешь, что за птица эта Катерина, ещё неизвестно, от кого ребёночка нагуляла.
– А вдруг, и правда, Сережин, Саш? - не унималась Лена, - Ты подумай. Все же внук, память о сыне. К тому же, как Сергей твой уехал, она ведь, Катерина, ни с кем больше и не моталась, все больше дома сидела. Знаешь ведь, они с Алкой моей в ХПП вместе работают, так Алка говорит, раньше-то Катька то в клуб, то ещё куда с работы бежала, а в последнее время - ни-ни. С работы сразу домой, на гулянки и носа не кажет, вот как!
– Разберемся, - ответила Александра Николаевна, - Поживем - увидим.
А сама решила: сходит, поговорит с девчонкой. Если и впрямь будет настаивать на том, что носит под сердцем ее внука, тогда дождется родов и заставит сделать ее анализ ДНК. Все же внук, сына любимого продолжение. Но проверить обязательно нужно, мало ли, нагуляла от кого-то, а говорит, что от Сергея? На выплаты, может, надеется? Домишко-то у них старый, разваливается весь, да и кто от дармовых денег когда отказывался?
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях!
Копирование и любое использование материалов , опубликованных на канале, без согласования с автором строго запрещено. Все статьи защищены авторским правом