Для Кати это была первая сессия метапроцессинга.
В комнате было тихо, только мягкий свет настольной лампы разливался по углам, создавая ощущение уюта, но и какой-то зыбкой нереальности.
Катя сидела на мягком кресле, её пальцы нервно теребили край свитера, а взгляд блуждал где-то между полом и лицом метакоуча.
Тот смотрел на неё спокойно, с лёгкой улыбкой, словно приглашая довериться, но не торопя.
Воздух казался густым, будто пропитанным ожиданием чего-то важного, того, что вот-вот должно было всплыть из глубин её сознания.
- Расскажи, как это проявляется, - понизил голос метакоуч, его голос был мягким, но настойчивым. - Что ты делаешь, когда хочешь что-то, но не делаешь?
Катя вздохнула, её дыхание было тяжёлым, словно она несла на плечах невидимый груз.
- У меня много планов, желаний, - начала она, её голос дрожал от внутренней борьбы. - Я мечтаю, хочу, но... ничего не делаю. Просто ложусь спать.
Могу спать по двенадцать часов. Это не я. У меня всё есть - курсы, интернет, руки, - но я не начинаю. Даже твой курс, хотя так сильно его хотела.
Её слова повисли в воздухе, тяжёлые, как камни.
Метакоуч кивнул, его глаза внимательно следили за каждым её движением, словно он видел не только её слова, но и тени, что прятались за ними.
- Хорошо, давай попробуем понять, - сказал он, наклоняясь чуть ближе. - Представь, что ты прошла все курсы, научилась жить проще. Погрузись в это. Что чувствуешь? Есть ли что-то, что тебя беспокоит?
Катя закрыла глаза. В её воображении мир стал светлее, легче, но вдруг что-то сжалось внутри, как будто невидимая рука сдавила рёбра. Она нахмурилась, её дыхание стало чаще.
- Страх, - прошептала она. - Когда жизнь станет проще, я... я боюсь, что меня убьют. Что большие деньги, свобода - это опасно. - Катя с удивлением открыла глаза.
Метакоуч замер, его взгляд стал глубже, словно он заглянул прямо в её душу.
- Это инсайт, - тихо сказал он. - Давай разберёмся с этим страхом. Где ты его чувствуешь?
- Здесь, - Катя коснулась груди, чуть ниже рёбер, её рука дрожала. - И сзади, в спине. Напряжение. Сердце колотится. Хочу убежать. Спрятаться.
Метакоуч кивнул, его голос стал ещё мягче, почти гипнотическим.
- Хорошо. Сохрани это состояние. А теперь двигайся назад, по линии времени. К детству. С чем это связано? Какие образы всплывают?
Катя нахмурилась, её лицо напряглось, словно она пыталась пробиться сквозь густой туман.
- Я не помню детство, - сказала она, но затем её голос дрогнул. - Подростковый возраст...
Слышала, как ограбили родственников. Как обидели соседа. Убили богатого человека. Эти картинки... они просто всплывают.
Метакоуч наклонился ближе, его глаза были как маяки в этом тумане.
- Давай попробуем ещё раз. Погрузись в этот страх. Представь себя маленькой. Что видишь?
И вдруг она увидела. Вокзал. Шум толпы, запах мазута и металла. Ей пять лет, она стоит на перроне, слёзы текут по щекам, а сердце разрывается от обиды и жалости к себе.
- Я опоздала на поезд, - её голос задрожал, как у ребёнка. - Хотела к бабушке. Мама была со мной. Я плакала. Хотела убежать, забыть эту боль.
Перед глазами возникла площадь, холодная и бесконечная. Она - маленькая девочка, потерянная, сжимающая руку матери.
А где-то там, за пределами её мира, - дядя, который подвёз их не на тот вокзал. Обида на него вспыхнула, как искра, но тут же угасла, сменившись жалостью к себе.
- Мне было так жалко себя, - прошептала она. - Я могла бы успеть, если бы мама меня подкинула в вагон. Но она не решилась.
Метакоуч мягко направлял её, как проводник в тёмном лесу.
- Давай вернёмся в эту сцену. Ты на перроне. Что ты хочешь сказать своему дяде?
Катя глубоко вдохнула, её взрослое «я» шагнуло в эту картину.
- Дядя, - начала она, её голос был твёрд, но полон боли. - Когда ты привёз нас не туда, я была так расстроена. Мне было обидно. Но теперь я понимаю, ты не хотел зла. Это были мои ожидания. Я их забираю.
Она представила, как ожидания - тонкие, серебристые нити - покидают дядю и возвращаются к ней.
Её грудь стала легче, словно кто-то снял камень.
А затем она увидела дядю - он был растерян, его плечи дрожали. Её сердце сжалось.
- Дядя, не переживай, - сказала она мягко. - Все ошибаются. Я тебя прощаю.
И вдруг она почувствовала тепло, как будто солнечный луч коснулся её лица. Она подарила дяде образ песочных часов - символ пунктуальности.
Его плечи расправились, он улыбнулся, и она отпустила его, словно птицу из клетки.
Затем она повернулась к маме. Та стояла, обнимая её детскую версию, её глаза блестели от слёз.
- Мам, не плачь, - прошептала Катя, обнимая её. - Это судьба уберегла меня. Всё хорошо.
Мама улыбнулась, её объятия стали теплее. Катя почувствовала, как напряжение в спине растворяется, как будто лёд тает под солнцем.
А затем она увидела себя - маленькую девочку, заплаканную, но всё ещё полную надежды.
- Не плачь, малышка, - сказала она, обнимая своё детское «я». - Всё будет хорошо.
Она подарила девочке красный воздушный шар. Глаза ребёнка загорелись, она засмеялась, глядя, как шар парит в небе.
- Тебя ждёт столько счастья, - прошептала Катя. - Просто живи.
Девочка уже не слушала, увлечённая шариком, но это было не важно. Мир вокруг стал ярче, теплее. Обида ушла, осталась только лёгкость.
Но страх всё ещё прятался где-то в глубине. Метакоуч вернул её к нему.
- Погрузись в этот страх. На что он похож?
Катя закрыла глаза. И вдруг она увидела его - огромную чёрную гусеницу, скользкую, тяжёлую, сидящую на её спине. Она содрогнулась от отвращения.
- Она утяжеляет меня, - сказала она. - Хочет, чтобы я не торопилась. Говорит, что я упущу жизнь.
Метакоуч кивнул, его голос был как якорь.
- Спроси её, зачем она здесь.
Катя посмотрела на гусеницу.
- Зачем ты здесь? - спросила она.
- Чтобы ты не торопилась, - ответила гусеница, её голос был низким, почти учительским. - Иначе упустишь жизнь.
Катя нахмурилась. Эти слова эхом отозвались в её памяти. Ей всегда говорили: «Не спеши, живи моментом». Но она хотела всё и сразу. И это желание разрывало её.
Метакоуч дал несколько инструментов для проработки гусеницы. Катя их применила.
Гусеница не сопротивлялась. Она вдруг улыбнулась и осталась рядом, но уже не тяжёлой, а лёгкой, почти дружелюбной.
- Ты свободна, - сказала Катя. - Делай, что хочешь.
Гусеница кивнула и осталась где-то на периферии её сознания, больше не угнетая.
Метакоуч улыбнулся.
- А теперь вернёмся к страху. Скажи: «Когда мне будет хорошо, меня убьют». Что чувствуешь?
Катя повторила, но слова уже не резали, как нож.
- Это... не моё, - сказала она. - Это не страшно.
Метакоуч кивнул, его глаза сияли.
- Давай заложим новое убеждение. Когда мне хорошо, всем хорошо. Мир безопасен.
Катя положила руку на грудь, закрыла глаза и прошептала:
- Когда мне хорошо, всем хорошо. Мир безопасен.
Слова проникли в неё, как тёплый свет, заполняя пустоты, где раньше жил страх.
Она вдохнула, выдохнула, и мир стал другим - не враждебным, а открытым, полным возможностей.
Когда метасессия закончилась, Катя вышла из комнаты.
Свет лампы остался позади, но внутри неё горел новый огонь - желание скорее начать делать то, что давно нужно было сделать, ведь ее ждет столько интересного.
