Несмотря на любовь Сергея Ковалева к путешествиям, полет на самолете представлялся ему одним из самых сложных испытаний. Каждый раз, когда Сергей садился в кресло пассажирского авиалайнера, у него начинали потеть руки, дыхание учащалось, а сердце готовилось вырваться наружу. Страх, паника жуткое желание сбежать с борта судна мешали Сергею в полной мере насладиться полетом.
В этот раз все было иначе. Заходя в здание аэровокзала, Сергей чувствовал восторг и предвкушение чего-то очень хорошего, даже несмотря на необходимость лететь в ненавистном самолете почти пять часов. Полет уже не казался стрессовым, а внутри у Ковалева все бурлило от возбуждения.
— Ваше место в пятом ряду у окна, — с улыбкой произнесла молоденькая стюардесса, встретив Сергея на входе в самолет, — по левой стороне. Проходите, пожалуйста, приятного полета!
Сергей лучезарно улыбнулся девушке в ответ и с удовольствием протиснулся вглубь салона. Уселся в свое кресло, откинулся на спинку и с облегчением выдохнул. Наконец-то Сергея ждет что-то хорошее, не будет больше в его жизни нищеты, придирок со стороны бывшей жены и детей, не будет зависти к коллегам и соседям, более успешным и обеспеченным. Возможно, появится у Сергея не только новая работа, но другая женщина, которая с трепетом и любовью будет относиться и к нему самому, и к его желаниям.
***
Перемены в жизни Ковалева произошли чуть больше недели назад. Тогда ему позвонил отец, тот самый, с которым Сергей не общался больше двадцати лет. Петр Стулов, он же биологический отец Сергея, никогда особенно не интересовался жизнью своего внебрачного сына.
— Тебя для него не существует, — часто повторяла Сергею его мать, как только речь заходила об отце, — он не был в восторге, узнав о моей беременности, а еще был против того, чтобы я рожала.
Это было правдой, оспаривать которую Сергей не хотел и не собирался. Поначалу было неприятно осознавать тот факт, что он был рожден от не свободного и не жаждущего обязательств перед своей любовницей человека, а потом Сергей смирился с тем, что отца в его жизни не было.
Петр Стулов почти не принимал участия в воспитании и взрослении своего внебрачного сына. Приезжал на дни рождения, вручал скромные подарки, пытался наладить контакт с Сергеем, но мать была против этих редких и ничего не значащих для мужчины встреч.
— Своими появлениями ты только ранишь ребенка, — заявила Анна Ковалева бывшему любовнику, — лучше уж вообще не появляйся в жизни Сережи, чем делать это походя, без желания настоящего общения.
— А я не просил тебя рожать этого ребенка! – возмущенно ответил Петр. – Это было твоим единоличным решением, а теперь ты еще попрекаешь меня этим.
Сергей был невольным свидетелем этого разговора, состоявшегося между взрослыми, и в свои шесть лет он уже понял, что не нужен отцу, разве что для того, чтобы предпринимать вялые попытки участия в воспитании нежеланного ребенка.
С того момента общение с отцом сошло на нет. Сергей знал о том, что у Петра Стулова родился сын в законном браке, и после этого отец в жизни старшего ребенка, едва не ставшего причиной распада семьи, появляться перестал. От матери Сергей узнал, что Петр переехал с семьей в Москву, там продолжил развитие своего бизнеса, оставался человеком далеко не бедным и весьма успешным.
Сам Сергей женился в двадцать два года на женщине, которая была на десять лет старше него, через год после свадьбы у Ковалевых родился старший сын, потом еще через два года – младший.
Казалось, что жизнь превратилась в порочный круг: дом, работа, дом. Никакой радости и удовольствия от своей семейной и трудовой жизни Сергей не получал, разве что мог по-настоящему отдохнуть и расслабиться в редких поездках в отпуск. Жена постоянно пилила его за низкий доход, дети выпрашивали новые гаджеты и дорогую одежду, а Сергей крутился как мог, не забывая при этом о помощи матери.
— Я устал, мама, — однажды признался Сергей Анне Сергеевне, когда приехал к матери в очередной раз, — как бы я ни старался, как бы ни бился все равно для всех я как был так и остаюсь неудачником.
— Зачем ты говоришь это мне? – удивилась мать. – Для меня ты не неудачник, а тот факт, что ты женился в столь раннем возрасте, да еще и на женщине с претензиями, является лишь твоей ошибкой, а никак не показателем неудачливости.
— Мам, я просто говорю тебе о том, что я устал, — повторил Сергей, не ожидавший от матери такой реакции на свои слова, — я думал, что ты подержишь меня, доброе слово скажешь…
— Я тебя люблю и принимаю любым, — ответила Анна Ковалева, — но ты – мужчина, и перестань ныть. Возьми себя в руки и реши, чего ты хочешь. Если тебе не нравится терпеть нытье жены, если тебе обрюзгло находиться рядом с ней – тебя никто не неволит. Разводись и строй свою жизнь дальше.
Мать рассуждала так просто, с такой легкостью и уверенностью в своих словах, что Сергей растерялся. Несколько дней провел в тяжелых раздумьях, а потом понял, что Анна Сергеевна была по-своему права. Рядом с Сергеем жила давно нелюбимая им женщина, дети не воспринимали его как отца, относясь к Сергею с пренебрежением и даже отвращением, а впереди не было ничего перспективного и яркого.
«Я даже любовницу себе не могу позволить!» — со злостью думал Сергей, — «Потому что на нее нужны деньги, а у меня их нет! Был бы я таким, как мой отец…»
Обычно в этом месте мысль обрывалась, потому что Сергей вспоминал о Петре Стулове, его отношении к матери и себе самому.
А потом вдруг отец появился в его жизни сам. Позвонил Сергею, отыскав его номер неизвестно каким образом, пригласил в Москву для разговора.
— Мне ведь уже давно не сорок лет, — пожаловался сыну Петр, — и уже не пятьдесят. В общем, много мне годиков, сынок, а дело свое передать некому.
Сергей замолчал, слушая отца. К чему это он? Заболел что ли или совесть проснулась? И куда вообще подевался законный наследник Стулова?
— Не понимаю, — ответил Сергей, — ты столько лет не звонил мне и не пытался найти, а теперь вдруг просишь приехать к тебе. Говоришь, что дело оставить некому, а как же Никита?
— Не береди душу, сын, — твердо перебил Сергея отец, — про Никиту слышать ничего не хочу. Приезжай, принимай дело.
Сергей воодушевился. Знал о том, что у отца в Москве свой бизнес – сеть автомастерских и салонов по продаже автомобилей, приносящая неплохую прибыль. Раньше Петр ни разу не предлагал Сергею приехать к нему, чтобы оценить возможные масштабы наследства, а тут вдруг такая щедрость!
— Ты поедешь? — изумленно спросила у сына Анна Сергеевна, а тот уверенно кивнул.
— Конечно. Отец мне оплатил билеты, буду жить в его доме. Мам, а что не так?
Анна Сергеевна нахмурилась:
— Он уже для тебя «отец»? Раньше ты его кроме как «он» и «этот человек» не называл.
— Раньше отец мне не звонил и не предлагал приехать к нему, чтобы дела свои передать.
Анна Сергеевна покачала головой:
— Запомни, Сережа, этот человек никогда и ничего просто так не делает.
— Никто и ничего просто так не делает, мам.
Сергей сказал это, а сам испытал жгучее желание позвонить бывшей жене и сообщить ей о том, что в его жизни грядут шикарные перемены. Вот-вот он станет наследником или даже действующим партнером по бизнесу у своего отца, а бывшая будет локти кусать, узнай она о возможном будущем своего потерянного мужа.
Петр Стулов встретил сына в аэропорту. Горячо обнял его, усадил на заднее сиденье внушительного внедорожника, а потом всю дорогу до дома рассказывал о том, как разочаровался в младшем сыне, и о том, что оставить огромное детище в виде автобизнеса ему некому.
— Никита врачом стать возжелал, — произнес Петр, скривившись так, словно ему в лицо лимонным соком брызнули, — а машины его не интересуют. Терпеть не могу таких вот толстолобых тупиц! Я ему на блюдечке целую империю преподнес, а он носом крутит.
Сергей мысленно поразился тому, каким недалеким был его единокровный брат. Да если бы Петр раньше позвонил своему внебрачному сыну, Сергей бы уже давно принял все дела и с удовольствием бы погрузился в бизнес отца.
Дом Стулова оказался огромным, только вот никого, кроме самого Петра в нем не было. С женой, как выяснилось, он давно развелся, потом жил с другими непостоянными женщинами, а к пятидесяти шести годам решил, что хватит ему баб и их присутствия в его жизни.
— Надоели, — буркнул отец, — никакой пользы не приносят, сплошные траты и денег, и нервов. Ты как? Женился? Дети есть?
Узнав о том, что у Сергея имеются два сына, Петр радостно захлопал в ладоши.
— Привези мне внуков, вот прям требую!
— Обязательно! — горячо пообещал Сергей и с восторгом обвел взглядом дом.
Как же ему повезло! Наконец началась его новая жизнь, в которой будет куча денег, отсутствие опостылевшей работы и нелюбимой жены.
Петр с удовольствием рассказывал сыну о своем бизнесе, всякий раз упоминая о том, что до последнего будет принимать все решения сам.
— Если ты готов плыть со мной в одной лодке, то соглашайся, — подвел итог отец, — если не хочешь бизнесом таким заниматься, то сразу говори. Я с внуками тогда общаться буду по этому вопросу.
Но Сергей и не думал отказываться. Подписал какие-то бумаги, был назначен на должность директора одного из предприятий Стулова, а потом приступил к исполнению обязанностей.
***
И лишь спустя пару месяцев понял, по какой причине его единокровный брат оказался от щедрости отца: был Петр жестким, непримиримым и никак не хотел мириться с тем, что существует еще какое-то мнение, помимо его собственного.
— Ты тупой или притворяешься? — орал на Сергея отец, и лицо его наливалось кровью от возмущения и переполнявших эмоций. — Я тебе говорил о том, чтобы ты не принимал решений без моего ведома! Какого черта я сейчас узнаю о том, что ты подписал документы на поставку дорогостоящего оборудования?
Сергей стоял перед Петром красный, как рак, пытался подобрать нужные слова, но не мог. В свои тридцать лет Сергей Ковалев чувствовал себя так, словно ему снова было десять, а его отчитывал за плохое поведение школьный учитель.
— Но я имею право подписи, — проблеял Сергей, а Петр Стулов грохнул кулаком по столу.
— Никаких прав у тебя пока нет! сплошные обязанности, с которыми ты ни черта не справляешься! Ну почему меня окружают одни недоумки?
В такие моменты Сергею хотелось провалиться сквозь землю, а вскоре он понял, что такая манера общения у Стулова была просто привычкой. Ну не мог Петр вести себя иначе: орал, требовал, указывал и не стеснялся в выражениях.
— Ну как тебе там живется? — спрашивала Сергея по телефону мать, а ему хотелось жаловаться и проситься обратно. Только вот не мог Сергей себе этого позволить, потому что, заикнись он хоть одним словом о своей очередной ошибке, Анна Сергеевна его попросту засмеет.
— Нормально живется, мам, — ответил Сергей, — ты перевод получила вчера? Денег хватает?
— Хватает, — сдержанно ответила Анна Сергеевна, а потом добавила, — только лишнее это. Не нужны мне его деньги.
«Его деньги!» Этими словами мать давала понять Сергею, что не заработал он ни копейки сам, числился в подавайках у своего отца и никакой пользы обществу не приносил.
А потом Сергей встретился с Никитой. Со своим единокровным братом, принявшим решение стать врачом.
— Как тебе с Петром Ивановичем работается? — поинтересовался Никита, и в голосе его слышались сочувствие и жалость. — Не жалеешь о том, что из Сибири в столицу сорвался?
«Жалею!» — хотелось прокричать Сергею, но он молчал. Опустил глаза, ощущая стыд, отвращение к себе и зависть к брату, который смог выпутаться из цепких рук Петра Стулова.
— Я ведь пару лет назад тоже пытался роль наследника принять, — с усмешкой продолжил Никита, — только не смог с отцом сработаться. Был и дегенератом, и недоумком, и еще много кем. Решил, что лучше в медицину пойду, чем со Стуловым общие дела иметь. Выбрал эту область деятельности для того, чтобы с папашей вообще не пересекаться.
***
Сергей слушал своего брата и понимал, что собственными руками втянул себя в дело, которым заниматься не хочет. Через полгода совместной работы с отцом Сергей осознал, что его тошнит от машин, мастерских, запчастей и всего, что хотя бы немного ассоциировалось у него с Петром.
— Дал же мне господь таких детей! — то и дело повторял Стулов. — Два непроходимых тупицы, с которыми у меня одна кровь! Лучше бы девок настругал, так хотя бы жалеть не о чем было. Вези внуков в Москву, буду с ними пытаться наладить общение.
Пользуясь случаем, Сергей уехал домой. Обещал отцу, что привезет в Москву своих сыновей, но делать этого не собирался. Не было желания у Сергея терпеть оскорбления, пусть даже за очень большие деньги.
Мать поняла все без лишних слов, едва увидев Сергея.
— Не вернешься в Москву? — спросила она, усмехнувшись. — Вижу, что вступать в наследство ты не хочешь?
— Как ты вообще выдерживала его столько лет? — изумленно спросил Сергей, а Анна Сергеевна только рассмеялась.
— Я не выдерживала его. Законная жена – да, а я просто была на вторых ролях. Ни одна из женщин, ни один из друзей не смог совладать с мерзопакостным характером твоего отца. Ты не заметил того, что у Стулова нет друзей? И женщины у него нет. Теперь понимаешь почему?
Сергей, стиснув зубы, промолчал. Больших перспектив в жизни не было, возвращаться к отцу он не хотел. Выходило так, что все нужно было начинать с нуля: карьеру, личную жизнь, общение со своими детьми. Так, чтобы в будущем не стать таким, каким был его родной отец.
— Трус! — орал в трубку Стулов, узнав о том, что Сергей не вернется к нему и не выполнит обещания, связанного с внуками. — Ты просто тряпка, о которую можно ноги вытирать! Не справился! Все потому, что ты – непроходимый тупица!
— Да, это так, — перебил отца Сергей, — я тупица, но лишь потому, что потратил на общение с тобой полгода своей жизни. Ну ничего, я исправлюсь, а тебе это уже не грозит. Живи со своими миллионами, которыми не с кем поделиться.
Стулов еще что-то кричал в трубку, но Сергей его не слушал. Выключил связь, а потом заблокировал номер отца. Не был никогда богатым, нечего было и начинать, в особенности, за чужой счет.
---
Автор: Юлия Б.
Баба Нюра едет на восток
Баба Нюра всю свою жизнь прожила в деревне «Большие гуси». Здесь она родилась, здесь выросла, вышла замуж, родила и воспитала дочерей. Здесь она и состарилась. Бабе Нюре стукнуло девяносто два года, но до последних дней она была в здравом уме и ясной памяти: работала в огороде, следила за порядком в доме, нянчила внуков и правнуков.
Но человеческая жизнь, увы, не бесконечна, каким бы выносливым ни был человек. Баба Нюра почуяла приближение смерти. Она уже не выходила на улицу, не сидела на лавочке, в ожидании автомагазина, чтобы занять очередь. Баба Нюра облюбовала уютное кресло, недавно купленное дочерью в городе, в большом мебельном магазине. Кресло, глубокое, широченное, мягкое и шелковистое на ощупь, очень Нюре понравилось. Ухнешь в его податливую глубину – хорошо! Можно телевизор посмотреть, а можно и подремать. Баба Нюра так и делала: попросит включить ей канал про путешественников, и сидит часами.
Дочь Вера, сама уже в почтенных годах, никому не могла объяснить, с чего это Нюра так запала на туристический канал. Она, в отличие от матери, мало-мало, страну повидала: и Ленинград видела, и в Сочи по профсоюзной путевке отдохнула, и в Вологде, у родителей покойного мужа Гриши гостила.
- Наверное, захотелось маме сменить обстановку. Ну что это? Все время в деревне, с ума сойти можно! – говорила она.
Баба Нюра напоминала себе старое дерево, прочно вросшее корнями в землю. Вот она дышит, дает плоды, мерзнет зимой и радуется весне, но никогда не стронется с места. Странно, но раньше она даже не задумывалась об этом. Некогда было задумываться. С детства она только и помнила: труд, труд, труд под огненными буквами писанными лозунгами на кумачовых материях. Столько рубах можно было нашить – всех парней и девок обрядить в красные рубахи. И золотыми кисточками подпоясать – краше не было бы деревни!
Но этот материал, щедро выписываемый справедливым государством на знамена, для шитья одежи не полагался. В лучшем случае – простенький ситчик, а то и домотканный небеленый лен. И обувка – пара на всю семью. В школу бегали босиком до самых морозов, а зимами на печи сидели, и пока строгая учительница Ирина Васильевна, деревенский царь и Бог, не явилась к мамке с тятей в дом и не отругала их прямо при детях, пригрозив тюрьмой «за вредительство».
- Я вас привлеку за отлынивание от святого для каждого советского человека дела – просвещения! Учение – свет! А вы детей в школу не пускаете! – Ирина Васильевна сыпала звонкими, совершенно непонятными фразами, рубила с плеча, и тоненькие ноздри ее хищно раздувались при этом, - я Сталину напишу!
Волшебное слово «Сталин» подействовало на тятю магически. Он продал телку, упросил председателя дать ему лошаденку и на целых три дня пропал в районном городе. Вернулся мрачнее тучи. На телку надеялись: старая корова в нынешнем году стала яловой, и молодую телушку собирались оставить при себе. А теперь молока не будет. Зато удалось купить три пары ботинок и рулон сатина. Мать, всплакнув, уселась за шитье рубашек для братьев и платья для Нюрки, мелочи пузатой – какая ей школа?