Лариса сидела в кресле, нервно теребя кружевную салфетку. За окном моросил дождь, и серые тучи, казалось, давили на плечи тяжелым грузом. Она в сотый раз прокручивала в голове предстоящий разговор с братом. Документы уже были оформлены – квартира после ухода матери целиком переходила ей.
- Мама, ты правда это сделала? – голос дочери Ольги звучал с легким укором.
- А что такого? – Лариса поджала губы. – Я десять лет ухаживала за больной матерью. Где был Димка все это время? Раз в полгода приезжал на день-два, привозил апельсины и чувствовал себя героем!
Ольга присела на подлокотник материнского кресла:
- Но ведь это и его мама тоже. Он работал в другом городе, не мог часто...
- Не защищай его! – резко оборвала Лариса. – Мог бы и переехать, если б хотел. А теперь что? Я должна делить с ним квартиру после всего, что вынесла? Нет уж!
В прихожей раздался звонок. Лариса вздрогнула – она узнала характерную трель: так звонил только брат. Три коротких, один длинный. Детская привычка, оставшаяся с тех времен, когда они росли здесь вместе.
- Открой, – попросила она дочь. – Я... я пока соберусь с мыслями.
Дмитрий вошел, стряхивая капли с куртки. Он постарел за последний год – морщины стали глубже, волосы совсем седые. Развод и переезд в маленький городок давались нелегко.
- Привет, сестренка! – он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. – Что за срочность? Я примчался, как только смог.
Лариса избегала его взгляда:
- Присядь, разговор серьезный.
Она достала из серванта папку с документами. Руки предательски дрожали.
- Я оформила завещание на квартиру. На себя.
В комнате повисла тяжелая тишина. Было слышно только тиканье старых часов – тех самых, что когда-то отец привез из командировки.
- Что значит "на себя"? – тихо переспросил Дмитрий. – А как же я?
- А что – ты? – Лариса наконец подняла глаза. – Где ты был все эти годы? Кто менял маме памперсы? Кто ночами не спал? Кто таскал её по больницам?
- Я помогал! – Дмитрий резко встал. – Я присылал деньги! Я приезжал!
- Раз в полгода! – Лариса тоже поднялась. – А я жила здесь постоянно! Я положила на это десять лет жизни!
- Да потому что ты сама никого к ней не подпускала! – Дмитрий сжал кулаки. – "Я лучше знаю, как за ней ухаживать", "Не учи меня", "Не мешай" – это же твои слова!
Ольга попыталась вмешаться:
- Давайте без криков...
- А ты вообще молчи! – одновременно бросили брат и сестра, тут же удивленно переглянувшись: настолько одинаково прозвучали их голоса.
Дмитрий тяжело опустился обратно в кресло:
- Лара, ты же помнишь, как мы здесь росли? Как прятались за этим диваном от отцовского ремня? Как ты защищала меня в школе от старшеклассников?
- Вот именно! – подхватила Лариса. – Я всегда тебя защищала! Всегда о тебе заботилась! А ты...
- А я что? – глаза Дмитрия предательски заблестели. – Я уехал строить свою жизнь. Это преступление? Мама сама настояла, чтобы я принял ту работу. "Езжай, – говорила, – не губи карьеру из-за меня".
Лариса отвернулась к окну. За стеклом все так же моросил дождь, размывая очертания старого двора, где они когда-то играли в классики.
- Знаешь, – вдруг тихо сказала она, – когда маме становилось совсем плохо, она звала тебя. "Димочка, сыночек", – шептала в бреду. А я сидела рядом, держала её за руку и чувствовала себя... невидимкой.
- Что? – Дмитрий растерянно моргнул.
- Да-да, – Лариса резко развернулась. – Ты был любимчиком! Всегда! "Димочка то, Димочка это"... А я? Я была просто... функцией. Сиделкой. Машиной по уходу за больными.
Ольга подошла к матери:
- Мама, ты никогда об этом не говорила...
- А зачем? – Лариса горько усмехнулась. – Чтобы все думали, что я завидую младшему брату? Что я такая мелочная? Нет уж! Я просто делала то, что должна была делать. А теперь... теперь я тоже сделаю то, что считаю правильным.
Дмитрий медленно встал:
- Значит, вот как? Месть? За то, что мама любила меня по-своему?
- Называй как хочешь, – Лариса упрямо вздернула подбородок. – Документы уже оформлены.
- Мама бы этого не одобрила, – тихо произнес Дмитрий, направляясь к выходу. – Она хотела, чтобы мы держались вместе.
Эти слова будто ударили Ларису под дых. Она вспомнила, как мать, уже совсем слабая, взяла её за руку и прошептала: "Береги Димку. Он хоть и кажется сильным, но такой ранимый..."
- Дядя Дима, подожди! – Ольга метнулась за ним. – Давайте все обсудим спокойно!
- Нечего обсуждать, – он остановился в дверях. – Твоя мать все решила. Как всегда.
Лариса почувствовала, как внутри поднимается глухое раздражение:
- Да, решила! И знаешь почему? Потому что я устала быть "хорошей"! Устала всем угождать! Где справедливость, а, Дима? Ты жил своей жизнью, а я...
- А ты выбрала эту роль сама! – он резко развернулся. – Я предлагал нанять сиделку, снять квартиру рядом с мамой. Но нет! "Только я знаю, как правильно"!
Ольга переводила взгляд с матери на дядю:
- Знаете, у меня в телефоне есть фотография... Хотите покажу?
Она достала смартфон и открыла галерею. На экране появился снимок: совсем молодые Лариса и Дмитрий, обнявшись, смеются у новогодней елки. На заднем плане – счастливые родители.
- Это последний Новый год, когда мы все были вместе, – прошептала Лариса, и голос её дрогнул.
- Помнишь, как папа перебрал и пытался петь караоке? – неожиданно улыбнулся Дмитрий. – А мама все пыталась его остановить...
- А ты подыгрывал ему на воображаемой гитаре, – Лариса тоже улыбнулась, но тут же спохватилась и снова нахмурилась. – Это все в прошлом.
- Прошлое определяет настоящее, мам, – мягко сказала Ольга. – И, может быть, еще не поздно что-то изменить?
- Нет, Оля, – Лариса покачала головой. – Некоторые вещи изменить уже нельзя. Как нельзя вернуть те годы, что я провела здесь, пока твой дядя...
- Прекрати! – Дмитрий с силой ударил по столу. – Прекрати попрекать меня этим! Думаешь, мне было легко? Каждый раз, уезжая отсюда, я чувствовал себя последним подлецом! Но у меня была семья, работа...
- А теперь нет ни семьи, ни работы, – жестко заметила Лариса. – И ты решил, что можешь претендовать на мамину квартиру?
В комнате повисла тяжелая тишина. Ольга беспомощно смотрела то на мать, то на дядю.
- Знаешь, что самое страшное? – вдруг тихо произнес Дмитрий. – Не то, что ты лишила меня наследства. А то, что ты действительно считаешь меня... никем. Будто все эти годы я не существовал.
- Дима...
- Нет, дай договорить! – он поднял руку. – Я помню каждый свой приезд. Помню, как массировал маме ноги. Как читал ей книги. Как сидел ночами, когда ты валилась с ног от усталости. Да, этого было мало. Да, ты сделала больше. Но я... я любил её не меньше тебя.
Лариса почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она отвернулась к окну, пытаясь сдержать слезы.
- А помнишь, – продолжал Дмитрий, – как мама говорила: "Главное – чтобы вы друг друга не бросали. Вы же родные души"?
- Родные души, – эхом отозвалась Лариса. – А теперь мы кто?
Ольга вдруг встрепенулась:
- Подождите! У меня есть идея. Мам, помнишь, ты говорила про старую шкатулку с письмами? Где она?
- В серванте, наверное, – рассеянно ответила Лариса. – А что?
Ольга бросилась к старому серванту, начала перебирать содержимое полок. Наконец достала потертую деревянную шкатулку с инкрустацией.
- Вот! Я помню, бабушка говорила, что здесь её самые важные письма.
Дмитрий непонимающе нахмурился:
- И что?
- А то, – Ольга открыла шкатулку, – что, может быть, здесь есть ответы.
– Представьте себе: старая, почти прозрачная коробка, дно её усыпано письмами – такими же прожитыми, как и годы, прошедшие с их написания. Ольга медленно перебирает пожелтевшие конверты – некоторые на вид совсем древние, будто из прошлого века, другие, посвежее, пахнут недавними событиями.
Она берёт одно из верхних писем. Чуть дрожащими руками, будто боится спугнуть мысли, разворачивает бумагу.
– Вот, посмотрите! Это... почерк бабушки! – В голосе Ольги негромкая, пронзительная дрожь. Она начинает читать вслух. – "Дорогие мои дети! Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет. Я пишу его потому, что у меня сердце не на месте: знаю я вас, можете поругаться из-за наследства..."
Тишина – как будто воздух в комнате стал гуще, тяжелее. Лариса и Дмитрий невольно напряглись, замерли, словно боятся пропустить ни единого слова.
А Ольга продолжила, взглянув мельком на сестру:
– "Лариса, доченька... – всё так же схематично, но с тайной внутренней теплотой, написано на бумаге. – Знаю, как трудно тебе было. Видела, что ты многое приносила в жертву ради меня. Не раз замечала в твоих глазах усталость… и ту обиду, что таилась где-то глубоко. Но ты ни разу не пожаловалась. Ты сильная, доченька, всегда была такой.
Только... Сила, какими бы мы ни были, не должна стать стеной. Особенно между теми, кто нам дороже всего…"
Да, каждое слово – будто ниточка к сердцу. Каждая строчка – камешек в речку памяти.
Лариса прикрыла глаза рукой.
"Дима, сынок. Ты уехал, но твое сердце всегда оставалось здесь. Я видела твою боль каждый раз, когда ты уезжал. Видела, как ты разрываешься между двумя жизнями. Ты делал что мог, и я благодарна тебе за каждый приезд, за каждый звонок..."
Дмитрий отвернулся к окну, пытаясь скрыть эмоции.
"Дети мои, – голос Ольги дрогнул, – не делите дом, где живет наша память. Не превращайте материнскую любовь в яблоко раздора. Я любила вас обоих одинаково, просто по-разному показывала это..."
"...Лара, ты всегда была моей опорой, моей правой рукой. Дима – моим утешением, моей радостью. Вы дополняли друг друга, как две половинки одного целого. Не разрушайте это единство..."
Ольга перевела дыхание и продолжила:
"Я знаю, что после моего ухода вы можете отдалиться друг от друга. Не делайте этого. Вы – всё, что осталось от нашей семьи. Берегите друг друга..."
Лариса медленно опустилась в кресло. По её щекам текли слезы.
- Дима, – прошептала она. – Я... я не хотела...
Дмитрий подошел к сестре, опустился перед ней на колени:
- Ларка, помнишь, как в детстве ты защищала меня от всех? А теперь защищаешься от меня самого...
- Я устала, – вдруг призналась Лариса. – Устала быть сильной. Устала делать вид, что все могу сама. Знаешь, сколько раз я хотела позвонить тебе ночью? Просто поплакать, пожаловаться... Но не могла. Гордость не позволяла.
- А я боялся звонить, – тихо ответил Дмитрий. – Думал, ты скажешь, что я только мешаю. Что опять делаю что-то не так...
Ольга достала из шкатулки еще один конверт:
- Тут есть второе письмо. От дедушки...
Она развернула листок и начала читать:
"Дорогие мои Лара и Дима! Когда-то давно я учил вас кататься на велосипеде. Помните? Лара падала, но всегда поднималась сама. Дима плакал и просил помощи. Но в итоге вы оба научились. По-разному, но научились. Так и в жизни – каждый идет своим путем. Главное – не забывать, что вы родные..."
Лариса вдруг тихо засмеялась сквозь слезы:
- А помнишь, Димка, как ты свалился с того велосипеда в крапиву? И я потом мазала тебе ноги зеленкой...
- А ты помнишь, как я тайком таскал тебе конфеты в больницу, когда ты сломала руку? – улыбнулся Дмитрий. – Прятал их под подушку...
- И медсестра все время удивлялась, откуда они берутся, – подхватила Лариса. – А мама делала вид, что не замечает...
Ольга молча наблюдала за ними, боясь нарушить момент единения. Впервые за долгое время она видела, как с лица матери исчезло напряжение, а в глазах дяди появился прежний озорной блеск.
- Знаешь, – вдруг серьезно сказал Дмитрий, – я ведь правда каждый день думал о вас с мамой. Просто... я всегда был трусом. Боялся взять на себя ответственность, боялся не справиться...
- А я боялась довериться, – призналась Лариса. – Боялась показать, что мне тяжело. Что я тоже могу быть слабой...
Она встала и подошла к серванту, достала папку с документами:
- Это завещание... Его ведь можно отменить?
- Мама! – радостно воскликнула Ольга.
- Погоди, – остановил сестру Дмитрий. – Давай просто продадим квартиру и разделим деньги. Начнем с чистого листа. Без обид и претензий.
Лариса задумалась:
- А знаешь... это хорошая идея. Только давай часть денег отдадим на благотворительность. В память о маме.
Прошел месяц.
Квартира была продана, деньги поделены. Часть суммы, как и договаривались, перевели в фонд помощи одиноким пожилым людям.
В новой квартире Ларисы, куда она переехала после продажи материнского жилья, собралась вся семья. Ольга накрывала на стол, Дмитрий помогал развешивать старые фотографии на стенах.
- Смотри, Ларка, – он протянул сестре пожелтевший снимок. – Это наш первый день в школе.
- Да, – улыбнулась она. – Ты тогда так боялся идти в первый класс, что спрятался в шкафу.
- А ты меня нашла и сказала: "Не бойся, младший, я с тобой!"
Они переглянулись и рассмеялись. Ольга наблюдала за ними с теплой улыбкой.
- Знаете, – сказала Лариса, расставляя чашки, – мама была права. Главное – не где жить, а с кем оставаться рядом.
Дмитрий кивнул:
- Я теперь каждую неделю буду приезжать. Работу нашел недалеко отсюда.
- Правда? – Лариса просияла. – А я думала... может, будешь останавливаться у меня? Комната есть свободная...
Ольга едва сдержала слезы радости:
- Бабушка была бы счастлива это видеть.
- Она видит, – уверенно сказал Дмитрий. – И папа тоже.
Они подняли чашки с чаем:
- За семью!
- За память!
- За новое начало!
За окном светило яркое весеннее солнце, и его лучи, пробиваясь сквозь тюль, падали на старые фотографии, где молодые родители обнимали своих детей – неразлучных когда-то брата и сестру, нашедших путь друг к другу снова.
Спасибо за лайки и подписку на мой канал- впереди еще много интересного!
Еще интересное: