Часть 3
Для того чтобы не обострять и без того изрядно осложнившиеся отношения с родственницами, Яра не стала спорить и покорно поплелась к психологу.
То был солидный, чтобы не сказать грузный дядечка в очень дорогих очках и с безупречным маникюром.
- Поступаю в ваше полное распоряжение, - мягко улыбнулась Яра. - Думаю, вы уже в курсе? Бабуля поведала вам нашу страшную, семейную тайну?
- Присаживайтесь, Яра. Начнём, пожалуй, - произнёс психолог густым, приятным голосом.
- Дело в том, - промолвила девушка. - Что проблема не у меня. Прошу вас это учесть.
- Вот как? - "удивился" дядька. - А у кого? У кого проблема?
- Это же очевидно! - беззаботно рассмеялась Яра. - Проблема у мамы и у бабушки. Я здесь для них, ради них.
Психолог не помог. Кончилось тем, что он просто развёл руками и посоветовал обратиться к психиатру.
Услышав об этом, мама пришла в бешенство и помчалась разбираться.
- Не горячитесь, Дарья Кирилловна, не торопитесь скандалить. В данном случае ни один психолог не сможет что-либо сделать. Если кто-то пообещает обратное, не сомневайтесь, перед вами либо человек непорядочный, либо просто шарлатан.
- Спасибо за честность! - поблагодарила Дарья Кирилловна и гордо покинула кабинет светила, громко хлопнув дверью.
На почве Яриного безудержного обжорства в доме всё чаще вспыхивали ссоры.
- Яра! Это уже не просто вопрос эстетики! Речь идёт о твоём здоровье!
- Ты молодая девушка, женщина! Разве можно так распускаться?!
Яра не внимала. То было сильнее её. Желание ощутить вкусы, которыми очень недорого торговали в Маке, быстро стало непреодолимым. Будь то распущенность или зависимость, значения не имело, так как результат от этого не не менялся. Обжорство сродни наркомании, включая ломки при отказе от дозы.
Нет, время от времени Яра пыталась, но терпела поражения тем более сокрушительные, чем дольше себя сдерживала.
- Моя давняя приятельница рекомендовала клинику Троицкого Петра Евгеньевича, - полушёпотом поведала бабуля, полагая что Яра занята своими делами и не подслушивает. Привычка греть уши появилась у девушки в тот период, когда она тратила время и семейные деньги у тяжеловеса-психолога.
- Троицкий... Я, кажется, что-то слышала... - наморщила лоб Дарья.
- Известный психиатр, едва ли не лучший в Москве. Говорят, под его началом работают самые талантливые специалисты в своей области, - бабуля покосилась на дверь и добавила:
- Гипнотизёр Аркадий Андреевич тоже в его команде.
- Но это должно быть очень дорого, - горестно вздохнула дочь. - Я смотрела интервью с этим Аркадием. Такой, знаешь ли, уверенный в себе. Не знаю потянем ли мы... Даже учитывая твою помощь, мы не так, чтобы богаты. Ты же знаешь...
- Я всё решила, - объявила бабуля, откинувшись на спинку дивана.
- Что ты решила, мама? - прошептала отчаявшаяся женщина, чья кровиночка на глазах превращалась в бесформенную тушу.
- Я продам своё бриллиантовое колье, - торжественно изрекла бабуля. - Вчера я списались с официальным представителем одного Лондонского аукциона. Отправила ему фотографии.
- Но мама! - ахнула Дарья. - Это же семейная реликвия! Ты абсолютно уверена? Я ведь могу взять кредит.
Но дама покачала головой, поцокала языком.
- Никаких кредитов! Мы только-только погасили тот, который ты взяла для своей бессовестной подруги.
- Мама! Ради бога! Не напоминай пожалуйста! - застонала Дарья, закрыв лицо руками.
- Не напоминай! - передразнила Вера Васильевна. - Мы пять лет отдавали деньги за эту мерзавку, а то время как она прохлаждалась... Где она там прохлаждалась? В Болгарии? В Чехии? А-а-а! Не играет роли!
- Мама-а-а! Ты же обещала! Не начинай сначала, умоляю! - взмолилась дочь.
- Ладно! Не скули! Дело, в конце концов, не в этом. Смысл в том, что больше никаких кредитов. Нет. Это исключено. Мы должны не только вылечить Яру, но и обеспечить её отдельным жильём. Она взрослая женщина, ей нужен мужчина. Мы элементарно мешаем ей устроить личную жизнь.
- Мы?! Мы мешаем?! - возмутилась Дарья Кирилловна. - Да я бьюсь как рыба об лёд!
- Во-о-от! - бабуля привстала и подняла вверх указательный палец с длинным перламутровым ногтем. - Довольно биться! Неплохо бы подумать и о себе. Я, например, хочу уехать в Крым, в Феодосию и доживать свой век, гуляя по набережной, любуясь цветущими каштанами.
- Каштанами, мама?! Какими каштанами?! - воскликнула Дарья.
- Старыми, дочь. Такими же Старыми как я. Мне надоела Москва! Это уже совсем не тот город, в котором я родилась. Это какое-то жуткое, каменное чудовище! Мне больше нет в нём места. И тебе тоже не будет. Это я со всей ответственностью заявляю.
- Что ты такое говоришь, мама! Это твой родной город! Слушать же невозможно!
- А ты всё-таки послушай. Послушай, моя дорогая. Я устала и хочу изменить свою жизнь. Поэтому будет так, как я сказала и никак иначе.
Нельзя не отметить, что в прошлом бабуля была превосходным юристом. Много лет она работала адвокатом по уголовным делам и по сей день нет, нет да и консультировала молодых коллег. Не бесплатно, разумеется, но и не те это были деньги, на которые можно разгуляться.
- Вера Васильевна, здравствуйте! Меня зовут Игорь Александрович. Мне посоветовал обратиться к вам Олег Иванович...
- Вера Васильевна, выручайте! Случай кажется безнадёжным...
- Вера Васильевна, Ирине Анатольевне срочно требуется ваша помощь...
Вера Васильевна иногда отказывала, но чаще всё же соглашалась.
- Мама! Зачем ты куда-то едешь?! - негодовала дочь. - Ты что голодаешь? Разве нам не хватает денег?!
- С некоторых пор не хватает, - жёстко отвечала Вера Васильевна.
- Сессия у психолога обошлась недёшево, а толку нет. Пётр Евгеньевич наш единственный шанс.
Расставаться со старинным колье даже ради благополучия непутёвой дочери, Дарье Кирилловне претило.
Она ни за что не призналась бы в этом вслух, но Яра, по её мнению, того не стоила. Никто этого не стоил. Есть вещи, которые нельзя продавать что бы ни случилось. Так она считала. Их вообще не стоит рассматривать с точки зрения выгоды.
Колье было настоящим произведением искусства, воплощением элегантности, вкуса и стиля. Ювелирные изделия такого класса можно было увидеть разве что в Алмазном фонде или в Эрмитаже. Оно досталось Вере Васильевне от прабабки Марии по материнской линии, которая получила его в дар от женатого любовника. Прабабка, если верить портрету неизвестного художника, висевшего в спальне Веры Васильевны, была необыкновенно хороша собой. К большому сожалению ни дочь, ни внучка, ни правнучка Марии не унаследовали прекрасные, правильные черты.
Консультация в клинике стоила дорого, но позволить себе разовый визит Дарья Кирилловна могла вполне. Согласно её представлениям о мироустройстве, прежде чем вкладывать бешеные деньги в лечение пусть родной, но всё же неисправимой, отвратительной обжоры, следовало своими глазами увидеть и собственными ушами услышать.
Заведение Петра Евгеньевича произвело на практичную Дарью Кирилловну впечатление ошеломительное. Огромный, роскошный парк, больше похожий на лес, пруды, задорные горбатые мостики, множество дорожек, узких, витых тропинок и удобных скамеек со спинками. А само здание больше походило на добротный, старинный особняк, нежели на приют для умалишённых. Окна, правда, украшали решётки, но сей прискорбный факт отнюдь не портил картину в целом.
"Ничего себе размах! - восхищённо подумала Дарья, поднимаясь на широкое, мраморное крыльцо. - Я и сама не отказалась бы провести здесь несколько недель.
Надежда Ровицкая