Свадьба Кати прогремела на всю округу. В тот день даже солнце, кажется, светило ярче – золотистые блики играли на крыльце сельского клуба, где гости, принарядившись в лучшие костюмы и платья, толпились вокруг молодых. Воздух был густой от ароматов свежеиспеченных пирогов и деревенской ухи, что варилась в котле прямо во дворе.
Я стояла у края стола, наблюдая, как мой отчим Михаил Петрович – высокий, грузный, с вечной сигаретой в углу рта – важно прохаживается между гостями. Его новый костюм, купленный специально к этому дню, неестественно блестел на солнце, а галстук с золотистым узором был затянут так туго, что, казалось, вот-вот задушит его.
– Ну что, народ, – вдруг раздался его хрипловатый голос, – давайте поздравим молодых как следует!
Он поднялся со своего места, держа в руках толстый конверт. В зале сразу же стихли разговоры. Даже дядя Вася, уже изрядно подвыпивший, перестал рассказывать свою байку про то, как в молодости чуть не женился на цыганке.
– Молодоженам! – торжественно провозгласил Михаил Петрович, размахивая конвертом так, что он хлопал, как парус на ветру. – Чтобы жили богато и счастливо!
Толпа ахнула, когда Катя, раскрасневшись от смущения, развернула конверт. Даже ее жених Ваня, обычно такой сдержанный, широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.
– Спасибо, дядя Миша! – Катя бросилась обнимать отчима, но он лишь снисходительно похлопал ее по плечу, как генерал – солдата после награждения.
Я видела, как его глаза блестели от всеобщего внимания. Он медленно прошелся вдоль стола, давая каждому возможность рассмотреть толщину подарка, его важную походку, его довольную улыбку. В тот момент он, должно быть, чувствовал себя настоящим меценатом, благодетелем, почти что олигархом.
На следующее утро я застала его на крыльце нашего дома. Он сидел, раскачиваясь на задних ножках стула, и потягивал пиво прямо из бутылки. Лицо его было красным, а глаза – мутными.
– Ольга! – рявкнул он, увидев маму. – Позвони этой своей племяннице. Пусть деньги возвращает.
Мама замерла с ведром парного молока в руках. Капли жирного напитка брызнули на ее тапочки.
– Ты что, с ума сошел? – прошептала она. – Это же подарок на свадьбу!
– Подарок! – фыркнул он, швыряя пустую бутылку под забор, где она со звоном разбилась о камни. – Бензин подорожал, продукты дорожают, а я тут должен какие-то... – он махнул рукой, – деревенские свадьбы спонсировать?
Его лицо расплылось в самодовольной ухмылке – той самой, что появлялась, когда он находил способ "обыграть систему". В этот момент он напомнил мне кота, только что стащившего сметану.
Катя вернула деньги без лишних слов. Когда я приехала к ней за конвертом, она лишь молча сунула его мне в руки. Конверт был помят, а угол одной купюры торчал наружу – видимо, молодые успели пересчитать подарок, помечтать, на что его потратят.
– Спасибо, что хоть ночь дали почувствовать себя богатыми, – только и сказала Катя, отвернувшись к окну, где на веревочке сушилось ее свадебное платье.
Дома Михаил Петрович торжествовал. Он аккуратно разложил купюры на крышке телевизора, время от времени поглаживая их, словно это были не деньги, а дорогая добыча.
– Видала? – обратился он ко мне. – Никаких расписок, никаких проблем. Настоящий джентльменский подход.
Я молча наблюдала, как солнечный луч играет на деньгах, которые всего сутки назад могли сделать двух молодых людей чуточку счастливее. А он уже планировал, как потратит их на новый набор инструментов или, может быть, на очередную бутылку своего любимого виски.
Теперь, когда я вижу, как он хвастается перед соседями в гараже своей "предприимчивостью", я вспоминаю другое. Как Ваня, узнав о подарке, первым делом предложил купить холодильник моей маме, у которого уже несколько месяцев текла морозильная камера. Как Катя, сияя, рассказывала, что часть денег хочет потратить на лекарства для бабушки. Как дядя Вася, несмотря на свою бедность, принес молодых трехлитровую банку, доверху наполненную мелочью – "на первое время".
Но Михаил Петрович этого не видел. Он был слишком занят подсчетом сдачи с собственного "подарка". А когда на следующей свадьбе – моей двоюродной сестры Полины – он вручил сертификат в салон красоты на пятьсот рублей с истекшим сроком годности, все только переглянулись. И в этом молчаливом взгляде читалось одно: теперь-то мы тебя раскусили.