Антонина давно привыкла жить в тени мужа — самоуверенного Валентина, для которого её мечты и желания всегда были второстепенны. Она молчала, терпела, закрывала глаза на его пренебрежение... пока однажды не поняла: её жизнь увязла в болоте.
Валентин вертелся перед зеркалом, любуясь собой.
— Ну что скажешь? Очень идёт, правда? — Он выпятил грудь. — Ещё бы! Если ты не заметила — на мне всё сидит идеально.
— Конечно, заметила. Ужинать будешь?
— Спрашиваешь? Голодный как волк. Что у нас?
Антонина молча пошла на кухню. Наложила пюре с котлетой, поставила салат. Когда-то она умилялась, как он проливал суп, как крошки после ужина покрывали весь стол. Сейчас — нет. Уже давно нет.
— А ты?
— Я не хочу.
— Вот и правильно. А то бока наела — смотреть противно. Ты бы спортом занялась. Я, как руководитель, должен иметь рядом идеальную жену.
Он оживился, будто вспомнил что-то важное:
— Кстати, на новогодний корпоратив я тебя не возьму. Именно по этой причине.
— В каком смысле? Ты же говорил, что в этом году строго с парой.
— Ну, скажу, что ты заболела. Не могу же я пойти с тобой… такой.
Тоня вышла из кухни. Внутри всё кипело. Хотелось закричать: «Ты руководитель над тремя людьми, не мни себя богом!» Хотелось ткнуть его лицом в зеркало. Но она промолчала. Как и всегда. Потому что в их доме говорил и решал только Валентин. Он никогда не слышал никого, кроме самого себя. Просто нарцисс в кубе.
Тоня подошла к окну. На улице играли дети. Она вздохнула. Когда-то мечтала о большой семье. Но сначала было "не время", потом — "карьерный рост", и вот уже десять лет всё не время. Ради него она даже уволилась: "нужно, чтобы ты была свободна, я тебя почти не вижу".
Теперь Тоня работала из дома. Редактировала чужие тексты. Иногда такие, что читать было тошно. Но платили, и она молча делала своё дело. Молчание стало её бронёй. И причиной того, что она оказалась в этом болоте.
Муж давно не видел в ней человека — лишь удобную деталь интерьера. Она прозрела недавно, когда на редактирование пришёл большой роман о женской доле. С первых строк — будто про неё. Проглотила книгу за ночь. А под утро поняла: не заметила ни одной ошибки.
С тех пор начала видеть Валентина иначе. Никакой он не идеал. Напыщенный индюк, никого кроме себя не замечает. Стал раздражать его говор, как он жуёт, как у него потеют руки… Оказалось, что муж её — один сплошной недостаток.
И что теперь? Как жить дальше? Всё, что было у неё, давно продано — ради Валентина. Машина ему нужна была статусная. Костюмы — дороже, чем у начальника. Всё — ему. Ей — ни одного приличного платья. Даже не нового — просто приличного. На корпоратив бы надела — если б взяли.
Она махнула на себя рукой. Но теперь — как будто проснулась. Уже неделю Тоня искала работу. И вот — завтра собеседование. Испугалась. Редактор требовался в фирму, где работал Валентин. Встретятся — возможно. Если вообще возьмут.
В курилке офиса жизнь кипела. Особенно в преддверии корпоратива. Валентин заглядывался на новенькую — молоденькую, незамужнюю. Вполне подходящий вариант для интрижки. Тоня дома, ничего не узнает. А узнает — стерпит. Она у него рохля, растёпа — такие всё стерпят.
— Валентин, ты с женой придёшь?
Он бросил взгляд на новенькую, стоявшую у окна:
— Ты что? Кто сейчас жену на корпоратив таскает? Я отдыхать иду, не в няньки.
— Но там с парой нужно…
— Пф, это не проблема. Только пальцем щёлкну.
Мужики засмеялись.
— Нам бы так. Наши — не отпустят. Сидеть дома придётся.
— Слабаки. Я своей сразу указываю, где её место.
Новенькая бросила сигарету и вышла. Валентин самодовольно усмехнулся. Удочка закинута.
Последняя неделя выдалась адской. Начальство придиралось ко всему. Валентин не спорил. Перед Тоней — царь. Перед шефами — ниже травы. Тоня этому только радовалась. Видеть его не могла. Готовила сюрприз.
Накануне корпоратива Валентин снова вертелся у зеркала.
— Эта рубашка не идёт, да?
— Возьми другую, — не поднимая глаз, ответила Тоня.
Он опешил. Ожидал восхищения. Вспыхнул:
— Ты вообще ничего не понимаешь! У тебя вкуса нет. Конечно, правильно сделал, что не взял тебя. Представляю, во что бы ты нарядилась. Праздники — не твоё. Сиди дома, борщи вари.
Тоня молчала. А в глазах блеснуло. Но Валентин был слишком занят собой, чтобы это заметить.
Праздник начался в лучшем ресторане города. Валентин — почти у главного стола. Готовился к назначению. Был уверен на 99%. И новенькая здесь, растерянная — идеальный момент. Он подошёл с двумя бокалами.
— Добрый вечер. Разрешите компанию?
— Господи, хоть одно знакомое лицо. Где все?
— Где-то здесь. Можно пригласить на танец?
— Не сейчас.
Так даже интереснее, — подумал Валентин. Инстинкт охотника…
Гул стих. Все ждали самого главного: нового начальника отдела.
— Не буду вас томить, — сказал директор. — Представляю вам замечательного человека — Антонину Игоревну!
Тишина. Валентин встал неосознанно. Все хлопали, чокались, а он — стоял. Его жена сидела за главным столом. Улыбалась. Поговорка про обложку журнала пришла в голову. А директор, между прочим, наливал ей шампанское.
— Валя, нечестно! Сказал, без жены, а сам такую новость утаил!
Валентин бросил злой взгляд и выбежал из зала. Ждал в коридоре. Когда Тоня вышла — налетел:
— Это что значит? Я же сказал — сиди дома!
Тоня рассмеялась.
— Валь, я пожила ради тебя. Теперь поживу ради себя.
— Я не разрешал тебе туда устраиваться! Домой! Живо!
Он сам понимал, что несёт чушь. А Тоня смотрела на него чужими, независимыми глазами:
— Не позорься. Люди смотрят. И, кстати, я подала на развод. Хотел развлечься? Вот, у тебя есть шанс. Ты почти свободен.
Она махнула кому-то. К ней подошла новенькая. Поздоровались. Пошли вместе к бару. Обсуждали роман, который скоро выйдет. Похоже, новенькая — писательница.
А Валентин стоял, как пустой. Вокруг — веселье, огоньки, танцы. А у него всё рухнуло. Вся выстроенная им "идеальная жизнь".
Он кинулся к Тоне.
— Хорошо, работай. Но не на такой должности! Ты ведь ничего не можешь! Найдём тебе что-то попроще…
Она посмотрела на него как на сумасшедшего:
— Валя, я разговариваю. Если есть вопросы — подожди.
Он остался стоять в одиночестве. Всё стало каким-то безвкусным. Праздник — серым. И мир — пустым. Валентин вышел. Дома никто не ждал. Но и здесь оставаться больше не было сил.
Он сидел у окна всю ночь. И ждал. Ждал Тоню. Антонина зашла в квартиру спокойно, уверенно. Сняла пальто, поставила сумочку на полку, разулась — и всё это с тем достоинством, которого у неё раньше будто бы и не было. Она прошла на кухню, налила себе чаю, не замечая мужа, сидящего в темноте у окна, словно брошенный котёнок.
Валентин поднял глаза.
— Где ты была? — спросил, пытаясь сделать голос твёрдым, но вместо этого получилось жалобно.
— На празднике. Ты же сам не взял меня, — ответила она спокойно.
— И ты вот так просто... пришла, будто ничего не случилось? — Он вскочил.
Антонина медленно повернулась к нему.
— А что должно было случиться, Валентин? Я просто решила жить. А ты просто этого не заметил. Много лет подряд.
Он замолчал, будто бы не узнал голос своей жены. В нём не было ни привычной покорности, ни страха. Там была сила. Спокойная и твердая, как лёд.
— Я... Я не хотел... чтобы всё так обернулось, — пробормотал он, теребя край рукава.
— А я не хотела прожить жизнь в качестве мебели, — спокойно сказала Тоня, поднимая на него глаза. — Но ты сделал свой выбор, а я теперь делаю свой.
Она поставила чашку на стол, развернулась и пошла в спальню. Больше ей нечего было добавить. У неё внутри всё уже решилось.
Развод прошёл тихо. Валентин сначала не верил, потом умолял, потом злился. Но всё было бесполезно. Антонина не кричала, не упрекала. Просто шаг за шагом отделяла свою жизнь от его. Он был в шоке, когда узнал, что она уже сняла квартиру, оформила документы и забрала часть накоплений, о которых он даже не знал.
На работе Валентину стало тяжело. Он злился, срывался, придирался к подчинённым. Его начали сторониться. А потом начальство сделало ему «мягкое предложение» — временно взять паузу, подумать, восстановиться. Он понял, что его отодвинули.
А Антонина жила. Впервые за много лет по-настоящему. Она работала, общалась, начала ходить в бассейн и на йогу. Купила себе простое, но элегантное пальто. Сменила причёску. Сняла старые занавески и купила в новый дом свежие, светлые. И что-то в её лице изменилось. Там появилась мягкость и внутренняя уверенность. Та, что приходит после долгой тьмы.
Иногда, по вечерам, ей писали знакомые Валентина. С намёками, с жалостью. А она просто удаляла сообщения. В её жизни больше не было места для чужих жалоб.
Однажды, разбирая почту, она наткнулась на письмо. Обычный бумажный конверт, на нём аккуратно написано: «Антонине». Без фамилии. Внутри был листок — не письмо, а страница. Первые строки нового романа. И подпись: «Спасибо, что вдохновили. Ваша новенькая».
Антонина улыбнулась. Она поставила чайник, достала любимую чашку, открыла ноутбук и села за новый текст. Её история ещё только начиналась.