Наталья уже третий раз протирала идеально чистую столешницу. Руки сами не знали, куда себя деть. В голове тикали невидимые часы, отсчитывая минуты до её появления.
"Только бы на два дня... Только бы без сюрпризов..." — мысленно твердила она, глядя на входную дверь.
Когда раздался звонок, Наталья вздрогнула.
Открыла дверь — и её худшие опасения ожили.
На пороге стояла Нина Петровна — увешанная сумками, с горделивой улыбкой полководца, вернувшегося с победы.
— Наташенька! Здравствуй, солнышко! — растеклась она в медовом голосе, целуя её в щеку. — Вот и я. Надолго!
Наталья внутренне сжалась. Надолго? Олег говорил про «пару дней»...
За матерью, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Олег, избегая её взгляда.
В коридоре Нина Петровна тут же открыла одну из сумок.
— Я тут немножко домашнего привезла: постельное своё, кастрюльку любимую, пару баночек... В Москву. если надолго приезжать, то надо с комфортом!
"С комфортом? Надолго?" — Наталья машинально улыбнулась, но внутри уже забился тревожный колокол.
На кухне хозяйничество началось молниеносно: старые специи Нина Петровна выкинула в мусор, заставив полку своими припасами.
— Что это у вас тут? Базилик? Тимьян? Да это ж трава какая-то! Где нормальная лаврушка? — С укоризной качала она головой.
Наталья молчала, медленно считая до десяти. Спорить сейчас было бесполезно — впереди был долгий вечер.
За ужином, в атмосфере принужденной вежливости, свекровь начала обстрел.
— Олежка у нас мужик что надо. Всё для семьи готов сделать! Но вот беда — без угла своего... А тут у Наташи такая квартира — да разве справедливо одному владеть, когда семья общая?
Наталья отложила вилку.
— Простите, вы на что намекаете?
Олег сглотнул. В его глазах мелькнула растерянность. Нина Петровна меж тем лихо продолжила:
— Да я что... Просто размышляю! Вдруг у кого-то случится беда... А так — оформите квартиру пополам. Честно, по-семейному.
— Вы забыли упомянуть одну мелочь, — голос Натальи был ядовито-спокойным. — Квартира куплена за мои личные деньги, которые были у меня ещё до брака.
Нина Петровна хмыкнула.
— Деньги... деньги... Всё о деньгах! А любовь где? Семья где?
Олег кашлянул, но промолчал.
И это молчание больнее всего ударило по Наталье.
— Олег, ты что скажешь? — спокойно спросила она.
Он опустил глаза.
Молчал.
Наталья улыбнулась — слишком широко, слишком холодно.
— Поняла.
Позднее, убирая со стола, она заметила в гостиной раскрытую её личную папку. Квитанции, документы на квартиру...
Наталья медленно подошла к Олегу:
— Это тоже "по-семейному"?
Тот покраснел, как школьник, застуканный за проступком.
— Я... это мама случайно увидела...
Наталья кивнула.
"Случайно" — конечно. Как же иначе.
— Случайно она завтра и кредит на меня оформит, да?
Олег молчал.
В ту ночь Наталья долго не могла уснуть.
Слушала, как из комнаты доносится тихий шёпот: Нина Петровна что-то внушала сыну.
Шёпотом. Ядом. Капля за каплей.
"Самое трудное только начинается," — поняла Наталья, глядя в темноту.
***
На следующий день Наталья ушла на работу с тяжестью на душе.
Олег, как обычно, остался дома: его новая "удаленная работа" позволяла сидеть на диване с ноутбуком и изображать бурную деятельность. А теперь — ещё и с мамой под боком, подливающей ему чай и подсовывающей свежие пирожки.
Когда вечером Наталья вернулась, дом был не узнать.
На подоконнике появились какие-то странные керамические кошки, а на дверях кухни висела вышитая табличка: «Здесь хозяйка — мама!»
Наталья сняла пальто и, не говоря ни слова, прошла в спальню.
На тумбочке рядом с кроватью лежал открытый ноутбук Олега.
Взгляд Натальи невольно зацепился за экран.
Диалог. Почта.
Тема письма: «Оформление доли на супруга. Консультация».
Она застыла. Ощущение было такое, словно кто-то вылил на неё ведро ледяной воды.
Сухими пальцами она прокрутила переписку:
«Документы супруги оформлены только на неё. Возможно ли через суд добиться признания квартиры совместно нажитым имуществом?»
«Да, есть шансы. Особенно если доказать, что супруг тоже вкладывался в ремонт, оплату коммуналки, и что вкладывал в совместную жизнь свои деньги...»
В комнате за спиной раздался осторожный шорох.
Олег стоял в дверях, теребя край футболки.
— Наташ, это просто консультация... Мама настояла... Я сам не хотел...
— Просто консультация? — Наталья повернулась к нему, чувствуя, как по венам разливается ледяная ярость. — А за спиной у меня переписку вёл — тоже "просто так"?
Олег опустил голову.
— Понимаешь, мама волнуется... Она боится, что если что случится, я останусь ни с чем...
Наталья тихо рассмеялась.
— А она не боится, что ты уже сейчас останешься ни с чем?
В этот момент в комнату влетела Нина Петровна, будто почувствовав запах скандала.
— Наталья, дорогая! Не надо устраивать трагедию! Я просто переживаю за сына! Что тут такого?
— Тут такого, что вы разрушаете мою семью, — холодно сказала Наталья. — Или вы думаете, я позволю вам продать мою квартиру под лозунгом "для блага сына"?
Нина Петровна всплеснула руками.
— Ну какая ты жадная, Наташенька! Всё своё, своё! А семья? А любовь?
— Любовь? — Наталья резко встала, отбросив стул. — Я десять лет вкладывала в эту любовь. Работала как проклятая, чтобы мы могли жить нормально. А вы хотите взять всё это "по справедливости"?
Олег попытался вмешаться:
— Наташ, ну может, это действительно правильно? Ведь мы семья...
Она посмотрела на него так, что он осёкся.
— Мы семья? — прошептала Наталья. — А ты где был, когда твоя "мама" рылась в моих документах? Когда планировала, как оттяпать у меня полквартиры?
Олег молчал.
Как тогда, на кухне. Как всегда, когда нужно было проявить характер.
Нина Петровна сжала губы в тонкую линию.
— Если ты не хочешь идти навстречу, Наталья, значит, ты не ценишь семью. Значит, ты не любишь моего сына. Значит...
Наталья перебила её:
— Значит, мне пора подумать о себе.
Она подошла к шкафу, достала свою папку с документами и забрала все бумаги, которые могли бы попасть Нине Петровне в руки.
— Завтра я оформлю официальное заявление: квартира не подлежит разделу. И консультации с адвокатами можете проводить где угодно — но не под моей крышей.
— Ты пожалеешь об этом! — выкрикнула Нина Петровна. — Такие, как ты, потом плачут на старости лет — одна, без семьи!
Наталья улыбнулась — холодно, безрадостно.
— Лучше быть одной, чем жить среди тех, кто любит только мои деньги.
И, не оглядываясь, вышла из комнаты.
За спиной остались глухие всхлипы Нины Петровны и беспомощное бормотание Олега.
Но внутри Натальи впервые за долгое время зажглось нечто похожее на свободу.
***
На следующее утро Наталья ушла на работу раньше обычного. Она даже не стала пить кофе на бегу — внутри всё клокотало от злости и решимости.
Хватит.
Больше ни дня.
Первым делом она зашла к юристу.
Вышла спустя час с папкой документов — заявление о подтверждении единоличной собственности, все бумаги на квартиру, заявление о расторжении брака. Всё было готово.
"Семья", да... — с горечью подумала Наталья.
Когда вечером она вернулась домой, её встретила сцена:
Нина Петровна, уютно устроившись на кухне, рассматривала каталоги новостроек, перебирая страницы, как карты в колоде. Олег сидел рядом, напряжённо моргая.
Увидев Наталью, свекровь оживилась:
— О, Наташенька! Мы тут с Олежкой уже план придумали! — радостно затараторила она. — Ты продаёшь свою квартирку — ну что тебе там одной держать? Деньги вкладываешь в ипотеку, оформляем две квартирки в новом доме! В одной вы будете жить — ты и Олежка, в другой — я. Всё рядом, все вместе! И плату за ипотеку будем в складчину носить! Ну, конечно, новые квартиры на Олежку оформим — ты же понимаешь, он же мужчина, глава семьи! Всё по-справедливости!
Наталья застыла.
В ушах будто зашумел океан.
Она видела, как Олег косится на мать и, не глядя на Наташу, комкает край салфетки в руках.
Тихо, медленно, как в замедленной съёмке, Наталья подошла к столу. Молча взяла один из буклетов.
Молча порвала его пополам.
Потом второй.
Олег вздрогнул. Нина Петровна ахнула, прижимая ладонь к груди.
— Что ты творишь?! — вскинулась она. — Это же будущее вашей семьи!
Наталья положила на стол пухлую папку с документами.
— Вот моё будущее. Завтра я подаю заявление на развод.
Олег побледнел. Его губы судорожно задрожали.
— Наташ, подожди... Мы же можем всё обсудить...
— Мы уже обсудили, — холодно сказала она. — Ты выбрал свою маму. Ты выбрал план "по справедливости". Ты выбрал предательство.
Нина Петровна вскочила из-за стола, лицо её налилось краской.
— Ты не смеешь! Олег — мой сын! Он не будет жить в унижении! В квартире, купленной бабой!
Наталья усмехнулась.
Смех был короткий, злой.
— Бабой? Зато какой бабой. Бабой, которая не только квартиру купила, но и восемь лет держала этот дом на своих плечах. А теперь, как настоящая баба, избавится от двух паразитов.
Олег молчал, уставившись в стол.
Нина Петровна заломила руки.
— Ты одна останешься! Старая, никому не нужная!
— Лучше одна, чем в стае шакалов, — спокойно ответила Наталья.
Она подошла к двери.
— У вас три дня, чтобы собрать свои шмотки и катиться куда хотите.
Нина Петровна судорожно хватала ртом воздух, будто хотела ещё что-то выкрикнуть.
Но Наталья уже закрыла за собой дверь.
И на душе у неё было... легко.
***
Прошло три месяца.
Три долгих, странных месяца, в которые Наталья училась жить заново.
Сначала было больно.
Очень больно.
Не от потери Олега — нет. Она понимала: она потеряла не партнёра, а иллюзию. Разбитую витрину, за которой не было ни опоры, ни любви. Больнее всего было разочарование в себе — как она могла так долго не видеть очевидного?
Но день за днём боль отступала.
Она перекрасила стены в гостиной в яркий солнечный цвет.
Сняла старые фотографии, на которых Олег улыбался ей в кадре так фальшиво, что теперь Наталья удивлялась, как раньше этого не замечала.
Удаляла сообщения от Олега без прочтения. Они шли один за другим:
«Прости меня...»
«Давай всё начнём сначала...»
«Я всё осознал...»
«Мама больше не вмешивается...»
Наталья только усмехалась, пролистывая их.
"Поздно. Теперь у руля — я."
А потом просто поменяла номер телефона.
***
Через полгода жизнь наладилась окончательно.
Работа шла в гору: Наталья возглавила филиал агентства недвижимости. Деньги, силы, энергия — всё теперь принадлежало только ей.
И однажды в её кабинет зашёл новый подрядчик.
Он опоздал на пятнадцать минут, запыхавшись, с растрёпанной папкой документов.
— Простите за опоздание! Пробки ужасные... Я сам хотел лично обсудить проект, — виновато улыбнулся он, протягивая руку. — Александр.
Наталья подняла глаза — и впервые за долгое время почувствовала, как внутри что-то дрогнуло.
Уверенная походка. Тёплая, честная улыбка. Прямой взгляд, без суеты и фальши.
На руке — след от мозолей, не офисный, живой человек.
Не было ни жалоб, ни оправданий, ни тени попытки понравиться.
Он просто был собой.
— Ничего страшного, — улыбнулась в ответ Наталья. — Главное, что приехали.
Они начали работать вместе.
А потом — встречаться вне работы.
Ни разу Александр не спросил её, сколько стоит её квартира. Ни разу не намекнул на «общее имущество», ни разу не оглянулся через плечо, ища мамино одобрение.
Он уважал её выборы.
Он ценил её силу.
Он просто принимал её — без условий и договоров.
И только теперь Наталья поняла, насколько это важно.
Как хорошо — быть любимой не за квадратные метры.
Не за банковский счёт.
Не за борщ и не за карьеру.
А просто за то, кто ты есть.
И в один из прохладных осенних вечеров, сидя вместе с Александром на балконе и глядя на огни большого города, она впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Без оглядки.
Без страха.
Без обязательств перед чужими мечтами. Только с тем, кто был рядом — потому что сам выбрал быть рядом. Навсегда.