Когда-то она считала его самым надёжным человеком в своей жизни. А потом счёт оказался арестованным, а доверие — растоптанным.
Глава 1: Карта заблокирована
Пятница, конец ноября. Мокрый снег с дождём. Ростислава Петровна — Руся, как зовут её близкие уже тридцать лет — поёжилась, стоя у кассы продуктового. Очередь двигалась медленно. Перед выходными все торопились закупиться, а она просто хотела взять что-нибудь к ужину. Завтра зарплата, на карте оставалось рублей семьсот, не больше.
— Проходите, — буркнула пожилая кассирша, пробивая пачку пельменей, хлеб и пакет молока.
Руся достала потёртую карточку Сбера — синенькую, с потускневшими цифрами, — и протянула девушке.
— Не проходит, — равнодушно сказала кассирша, возвращая карту. — Попробуйте ещё раз.
— Как это? — не поняла Руся. Второй раз карту тоже не приняли.
— Наверное, заблокирована, — пожала плечами кассирша. — Платить будете или отложить покупки?
За спиной послышалось недовольное шипение очереди. Руся почувствовала, как краска заливает лицо. Она расстегнула свой видавший виды кошелек, нашла мятую пятисотку и расплатилась наличными.
«Что за ерунда? — думала она, выходя из магазина с лёгким пакетом. — Деньги точно были. Я же проверяла утром».
Отойдя на несколько шагов, она достала телефон. Старенький Samsung откликнулся не сразу. Руся открыла банковское приложение и замерла. «Ваша карта заблокирована. Обратитесь в ближайшее отделение банка».
Отделение нашлось через два квартала. Мокрые ноги в осенних ботинках уже замерзли, но Руся решительно толкнула стеклянную дверь под вывеской с зелёным логотипом.
— Здравствуйте, — обратилась она к молоденькой сотруднице с идеальным пучком на голове. — Моя карта заблокирована, не знаю почему.
— Присядьте, пожалуйста. Ваши паспортные данные?
Руся достала паспорт. Пальцы дрожали.
Девушка что-то быстро набирала на клавиатуре, затем её лицо изменилось.
— Валентина Кирилловна, — позвала она коллегу постарше. — Можно вас на минуточку?
Они о чём-то пошептались, бросая на Русю странные взгляды. Наконец, женщина постарше подошла к ней.
— Ростислава Петровна, — нарочито официально начала она, — ваша карта заблокирована в связи с просрочкой платежа по кредитному договору.
— Какому ещё кредитному договору? — Руся почувствовала, как сердце проваливается куда-то вниз. — У меня нет никаких кредитов.
— По нашим данным, — женщина смотрела в монитор, — три месяца назад вы оформили потребительский кредит на сумму 750 тысяч рублей. Последние два платежа просрочены.
— Это какая-то ошибка, — Руся сжала ремешок сумки. — Я ничего не брала.
— Вот ваша подпись, — банковская сотрудница развернула монитор. — Кредит оформлен на приобретение автотранспортного средства.
На экране действительно красовалась закорючка, отдалённо напоминающая её подпись. Руся машинально схватилась за сердце.
— Этого не может быть, — прошептала она. — Я никогда...
— Задолженность на данный момент составляет 47 тысяч рублей, — продолжала сотрудница, — плюс пени за просрочку. Если вы не погасите задолженность в ближайшие дни, дело будет передано коллекторам.
— Коллекторам? — это слово прозвучало как приговор.
Домой Руся брела словно в тумане. Семьсот пятьдесят тысяч! Три месяца назад! Автотранспортное средство? Что происходит?
Перед глазами всплыло лицо мужа. Авенир. Неужели он?..
Глава 2: Признание «а что ты хотела»
В квартире пахло жареной картошкой и табаком. Авенир, видимо, только что закончил готовить. На столе красовалась сковорода, накрытая крышкой, две тарелки и бутылка пива.
— Ты чего так поздно? — спросил он, не поворачиваясь от телевизора. — Я уж думал, ты у Марфуши застряла.
— Авенир, — голос Руси дрожал, — что ты знаешь о кредите на семьсот пятьдесят тысяч?
Муж вздрогнул, и этого было достаточно. Он медленно повернулся к ней, на его лице застыло странное выражение — смесь досады и вины.
— С чего ты взяла? — попытался он отшутиться.
— Моя карта заблокирована из-за просрочки, — Руся пыталась говорить ровно. — Банк говорит, что три месяца назад я взяла кредит. Но я ничего не брала.
Авенир тяжело вздохнул, сделал глоток пива и отставил бутылку.
— Не хотел тебе говорить, — начал он.
— Что не хотел говорить? — повысила голос Руся. — Что ты взял кредит на моё имя? Подделал мою подпись?
— Да не кричи ты! — муж раздражённо встал и прошел на кухню. Руся последовала за ним. — Ты бы закатила скандал, если б я тебе сказал. Всегда так делаешь.
Кухня их была маленькой, но уютной. Тридцать лет они прожили в этой квартире. Жёлтые занавески в мелкий цветочек, которые Руся сшила ещё в девяностые. Холодильник «Атлант» — подарок от коллектива на пятидесятилетие. На подоконнике — два кактуса и банка с солёными огурцами.
— Что ты купил на эти деньги? — Руся опустилась на табурет, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Фольксваген Транспортер, — Авенир опёрся на раковину. — Не новый, конечно. Девяносто восьмого года. Хороший фургон, Руся. Я хотел наладить доставку мебели. Николаич предложил, помнишь его? Он мебельщик...
— И где этот фургон? — перебила его Руся.
Авенир замолчал, потом махнул рукой.
— Забрали через месяц. Движок полетел. На ремонт денег не было, а тут ещё и Николаич кинул — обещал заказы, а сам пропал. Я хотел всё исправить, Русь. Правда хотел.
— Ты подделал мою подпись. Взял кредит на моё имя, — каждое слово давалось ей с трудом. — А теперь мне грозят коллекторы. Как ты мог?
— Да что такого? — вдруг разозлился он. — Подумаешь! Жена ты мне или кто? Кредит на тебя оформить легче было — у меня уже два висело. А тебе чего бояться? У тебя кредитная история чистая.
Руся вспомнила, как берегла эту самую «чистую историю». Как отказывала себе во всём, экономила каждую копейку. Как три года копила на холодильник, хотя старый уже совсем дышал на ладан.
— Ты всё испортил, — тихо сказала она, глядя в окно, где крупными хлопьями падал снег. — Всё, что я строила годами.
— Да брось ты, — Авенир налил себе ещё пива. — Выкрутимся как-нибудь. Подумаешь, кредит. У всех сейчас кредиты.
— Как мы будем платить? — Руся почувствовала, как к горлу подкатывает комок. — Сколько это в месяц?
— Двадцать две тысячи, — нехотя ответил муж.
— Двадцать две! — она схватилась за голову. — Да у нас столько не остаётся! После твоих пива и сигарет, после квартплаты и лекарств для твоей же спины!
— Найдём, — упрямо повторил Авенир. — Только не вздумай никому рассказывать. Особенно Ерофею. Нечего сына волновать. У него своя семья, жена беременная.
За окном стемнело. Руся сидела на кухне, пока Авенир смотрел телевизор в комнате. Картошка остыла, аппетита не было. Она думала о том, как теперь жить. Двадцать две тысячи каждый месяц. Это почти половина её зарплаты. И сколько лет им придётся так жить? Пять? Семь?
Вдруг её осенило. Она открыла приложение банка снова. Действительно, кредит на 750 тысяч. Но что это? Ещё один кредит, более старый, на 250 тысяч. Взят год назад, осталось выплатить 130 тысяч.
— Авенир! — позвала она, чувствуя, как внутри всё холодеет. — Иди сюда немедленно!
Глава 3: В цепях чужого долга
— У меня два кредита, — сказала Руся, когда муж вошёл на кухню. — Два! О втором ты тоже «забыл» рассказать?
— А, этот, — Авенир неопределённо махнул рукой. — Там мелочь осталась.
— Сто тридцать тысяч, Авенир! Это не мелочь! — Руся чувствовала, как что-то внутри неё ломается. — На что ушли те деньги?
— На машину... старую... потом продал, — он отводил глаза. — Слушай, хватит уже! Что ты третий час об одном и том же?
Руся смотрела на мужа, как на чужого человека. Тридцать лет вместе. Вырастили сына. Пережили лихие девяностые, дефолт, кризисы... И что теперь? Обман, долги и ни капли раскаяния.
— Я иду спать, — сказала она, вставая.
— Руся, — вдруг осторожно позвал Авенир. — Только не вздумай в полицию идти. Это же мошенничество считается. Меня посадят, а тебе всё равно платить придётся.
Она не ответила.
Ночь прошла без сна. Руся лежала, отвернувшись к стене, а муж храпел, как ни в чём не бывало. В голове крутились мысли — полиция, коллекторы, подделка документов, суд...
Утро не принесло облегчения. Позвонили из бухгалтерии — зарплата задерживается на несколько дней. Авенир ушёл рано, громко хлопнув дверью. На столе осталась записка: «Не делай глупостей».
В десять утра раздался первый звонок с незнакомого номера.
— Ростислава Петровна? — мужской голос звучал подчёркнуто вежливо. — Вас беспокоит Руслан, компания «ДолгНет». Вы знаете о просроченной задолженности по кредиту?
— Знаю, — тихо ответила Руся.
— Когда планируете погасить? У вас уже серьёзные штрафные санкции накапливаются.
— Я... я не знаю, — честно призналась она. — Мне нужно время.
— Времени у вас нет, Ростислава Петровна, — голос стал жёстче. — Если завтра не будет оплаты, мы будем вынуждены применить все предусмотренные законом меры.
— Какие меры? — испугалась Руся.
— Арест имущества, обращение к вашему работодателю, визит по месту жительства, — перечислял Руслан. — И поверьте, это только начало.
После этого разговора Руся села на кухне, сжав голову руками.
За окном был невыносимо яркий солнечный день. Соседские дети шумно играли во дворе, слышался звонкий смех. А в квартире Руси как будто стоял туман — душный, вязкий.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. На пороге стояла Марфуша Игнатьевна — соседка по лестничной клетке, маленькая суховатая старушка с вязаным беретом на седой голове.
— Ростиславушка, ты дома? Сахарку одолжи до пенсии, а? — затараторила старушка, но осеклась, увидев бледное лицо соседки. — Господи, что с тобой? На тебе лица нет!
— Проходите, Марфа Игнатьевна, — Руся машинально отступила, пропуская соседку в квартиру.
Они сидели на кухне, пили чай с вареньем — единственной радостью, которую Руся могла себе позволить. Постепенно, слово за словом, история вылилась наружу. Руся не смогла сдержаться — слишком тяжело было нести это одной.
— Вот ведь паразит какой! — всплеснула руками Марфуша. — Почти миллион! И как только совести хватило?
— Что мне делать, Марфа Игнатьевна? — беспомощно спросила Руся. — Платить нечем, а там проценты капают каждый день.
— В полицию надо, милая, — решительно сказала старушка. — Пусть разбираются.
— Авенир сказал, это мошенничество. Его посадят.
— А ты думаешь, он о тебе думал, когда твою подпись подделывал? — хмыкнула соседка. — И сколько ему дадут — три года? Пять? А тебе платить минимум семь лет! Всю жизнь на него горбатилась, а теперь в кабалу к нему идти?
Руся задумалась. Телефон снова зазвонил — тот же коллектор.
— Ростислава Петровна, мы не договорили, — голос Руслана был холоден. — У вас есть имущество, которое можно реализовать для погашения долга?
— Нет, — ответила она, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
— А автомобиль, купленный на кредитные средства? — вкрадчиво поинтересовался коллектор.
— Его нет, — Руся едва сдерживалась. — Его... продали.
— Интересно, — протянул Руслан. — А деньги от продажи?
Она не выдержала.
— Я не брала этот кредит! Это мой муж! Он подделал подпись! И машину эту я никогда не видела!
Повисла пауза.
— Вам лучше обратиться в полицию, — внезапно другим тоном сказал коллектор. — Но учтите, если вы не подтвердите факт мошенничества, долг всё равно останется на вас. Завтра жду от вас либо платеж, либо номер заявления в полицию.
Он отключился. Марфуша сочувственно погладила Русю по руке.
— К сыну езжай, — посоветовала она. — Посоветуйся с Ерофеем. Умный он у тебя вырос.
Ехать к сыну было страшно и стыдно. Ерофей с женой Настей снимали однокомнатную квартиру в новостройке на другом конце города. Настя была на седьмом месяце беременности — невысокая, с аккуратным круглым животиком и светлыми кудряшками.
— Мама? — удивился Ерофей, открыв дверь. — Что-то случилось?
Она расплакалась прямо в коридоре. И вновь пришлось рассказывать всё — про кредиты, про коллекторов, про то, как спустя тридцать лет брака обнаружила, что живёт с обманщиком.
— Я сам поговорю с отцом, — решительно сказал Ерофей, сжимая кулаки. — Как он мог так с тобой поступить?
— Не надо, сынок, — Руся покачала головой. — Он тебе всё равно правды не скажет. Он даже себе не признается, что сделал нечто ужасное.
— Тогда к юристу, — вмешалась Настя. — У меня подруга работает в бесплатной юридической консультации. Поедем завтра к ней.
Вечером Руся вернулась домой. Авенир сидел перед телевизором с бутылкой пива.
— Где была? — спросил он, не глядя на жену.
— У сына.
Авенир резко повернулся.
— Рассказала ему, да? — его лицо исказилось. — Нажаловалась на мужа? Молодец, нечего сказать!
— А что мне было делать? — тихо спросила Руся, снимая куртку. — Молчать и платить по твоим долгам до старости?
— Мы бы справились, — упрямо сказал Авенир. — Без этих твоих... юристов.
Руся похолодела.
— Откуда ты знаешь про юристов?
— Ерофей звонил, — буркнул муж. — Орал как ненормальный.
— И что ты ему сказал?
— Ничего! Сказал, что разберёмся сами, без его советов.
Руся молча ушла в ванную, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Из зеркала на неё смотрела осунувшаяся женщина с тенями под глазами и горестной складкой у рта. Неужели это она? Куда делась та энергичная Руся, которая всегда знала, что делать?
Ночью Авенир ворочался, не мог уснуть, а потом вдруг сел на кровати.
— Слушай, — сказал он в темноту, — если ты в полицию пойдёшь или в суд подашь заявление... Я на развод подам. Понятно? Оставлю тебя одну с этими долгами.
Руся молчала, глотая слезы.
— Ты меня слышишь? — повысил голос Авенир. — Одна останешься! Кому ты нужна будешь в пятьдесят один, с кредитами и без копейки?
— А сейчас я тебе нужна только как подпись в кредитном договоре? — спросила она в темноту.
Авенир грязно выругался и снова лег спиной к ней.
Глава 4: Кто ты мне теперь?
Утром Руся проснулась с опухшими от слез глазами, но странно спокойная. Авенир уже ушел, оставив разбросанные по ванной мокрые полотенца и грязную чашку в раковине.
В офисе бесплатной юридической помощи было тесно и шумно. Настя держала свекровь за руку, пока они ждали своей очереди. Ерофей мрачно листал телефон.
— Понимаете, случай непростой, — сказала молодая юристка Алина, выслушав историю Руси. — Доказать, что подпись подделана, можно с помощью экспертизы. Но на это нужно время и деньги.
— У меня нет денег, — горько усмехнулась Руся.
— Есть и другой путь, — Алина переложила какие-то бумаги. — Вы можете обратиться в полицию с заявлением о мошенничестве. Но тогда вашему мужу грозит уголовное наказание.
— А если я не докажу?
— Тогда долг останется на вас, — честно ответила юристка. — И вся кредитная история будет испорчена.
— А если развестись? — вдруг спросил Ерофей. — Отец угрожает разводом.
— При разводе имущество делится, а долги — нет, — покачала головой Алина. — Кредит оформлен на вашу маму, значит, платить ей.
Руся вышла из офиса оглушенная. Выбора не было — либо платить долги мужа и влачить жалкое существование, либо подавать на него заявление в полицию.
— Поехали к нам, мам, — предложил Ерофей. — Переночуешь, всё равно решение сразу принимать не нужно.
Дома у сына было тесно, но чисто и уютно. Маленькая съемная квартирка дышала любовью и заботой. Настя хлопотала на кухне, жарила картошку с луком — так, как любила свекровь.
— Знаешь, мам, — сказал Ерофей вечером, когда они сидели за чаем, — я тут подумал... Может, это к лучшему?
— Что именно? — не поняла Руся.
— Ну, что всё открылось. Сколько можно жить с человеком, который тебя не уважает? Который использует тебя?
Руся опустила глаза.
— Тридцать лет вместе, сынок. Не так просто всё перечеркнуть.
— А он перечеркнул, — тихо сказала Настя, гладя живот. — Когда решил, что может распоряжаться вашей жизнью, не спрашивая вас.
В эту ночь Руся впервые за долгое время спала спокойно. А утром её разбудил звонок телефона.
— Где тебя черти носят? — орал Авенир. — Я вернулся, а тебя нет! Ты что, сбежала?
— Я у сына, — спокойно ответила Руся.
— Немедленно домой! — приказал муж. — Тут какой-то хмырь приходил, бумаги принес. Говорит, если не заплатим, на квартиру арест наложат!
— Что за бумаги? — сердце Руси сжалось.
— Откуда я знаю? Приедешь — прочитаешь!
Когда Руся вернулась домой, Авенир нервно курил на кухне. На столе лежало официальное уведомление о взыскании долга.
— Видишь, до чего довела своим упрямством? — он ткнул пальцем в бумагу. — Если б сразу заплатили, не было бы всей этой канители!
— Чем платить, Авенир? — устало спросила Руся. — У нас нет таких денег.
— У матери моей можно занять. Она копит на похороны себе. Потом вернем.
Руся покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Я не буду занимать у твоей матери. И платить по кредиту, который ты взял обманом, тоже не буду.
— Да ты... — Авенир задохнулся от возмущения. — Да как ты смеешь? Я тебя кормил всю жизнь!
— Мы оба работали, — тихо сказала Руся. — И дом вместе строили. А ты всё разрушил.
— Что ты будешь делать? — прищурился муж.
— Пойду в полицию, — просто ответила она. — Завтра.
— Тогда я подаю на развод, — выплюнул Авенир. — И забираю отсюда всё, что мне принадлежит!
— Хорошо, — кивнула Руся. — Так будет честно.
Глава 5: Шанс на новую жизнь
Участковый пункт полиции был неприветливым местом — обшарпанные стены, жесткие стулья, запах табака и дешевого одеколона. Руся сидела, крепко сжимая в руках папку с документами. Рядом — Марфуша Игнатьевна, которая отказалась отпускать соседку одну.
— Ростислава Петровна Демидова? — вызвал пожилой участковый. — Проходите.
Писать заявление было страшно. Рука дрожала, буквы прыгали.
— Вы понимаете, что заявляете на собственного мужа? — спросил участковый, просматривая документы. — Это статья. Мошенничество в крупном размере.
— Понимаю, — тихо ответила Руся.
— И вы готовы пройти почерковедческую экспертизу?
— Готова.
Марфуша одобрительно кивала из коридора, видя соседку через стеклянную дверь.
Вернувшись домой, Руся обнаружила настежь открытую дверь квартиры. Внутри царил разгром — Авенир собирал вещи. На полу валялись книги, посуда, какие-то инструменты.
— Вот и всё, — сказал он, увидев жену. — Я ухожу к сестре. Довольна?
— Нет, — честно ответила Руся. — Я не хотела, чтобы всё так закончилось. Тридцать лет вместе...
Авенир замер на секунду, и ей показалось, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на раскаяние. Но это был лишь миг, тут же сменившийся привычной обидой.
— Сама виновата, — буркнул он, запихивая в спортивную сумку свитера. — Не надо было в полицию идти. Жили бы как-нибудь.
— Как-нибудь, — эхом повторила Руся. — Всю жизнь в долгах, в страхе перед коллекторами? Это не жизнь.
— Зато теперь заживёшь прекрасно, — съязвил Авенир. — Безо всего. Ни мужа, ни денег.
Он резким движением открыл кухонный шкафчик и достал банку с огурцами, которую Руся солила ещё летом.
— Это я забираю, — сказал он, глядя ей в глаза. — Мои любимые.
Руся не возражала. Она смотрела, как человек, с которым прожила всю сознательную жизнь, суетливо собирает вещи, бросает злые взгляды, но боится встретиться с ней глазами напрямую.
— Зачем ты это сделал, Авенир? — тихо спросила она, когда он застегивал молнию на сумке. — Почему со мной? Я ведь всегда была на твоей стороне.
— Да какая разница теперь? — он дёрнул плечом. — Ты сделала свой выбор. Теперь живи с ним.
Когда дверь за ним закрылась, в квартире стало невыносимо тихо. Руся медленно опустилась на пол посреди разбросанных вещей. Не плакалось. Внутри была пустота и странное облегчение — словно тяжёлый рюкзак сняли со спины после долгого, изматывающего похода.
Звонок телефона заставил её вздрогнуть.
— Ростислава Петровна? — голос коллектора Руслана звучал по-деловому. — У нас есть информация, что вы подали заявление в полицию.
— Да, — подтвердила она. — Номер заявления К-437 от сегодняшнего числа.
— В таком случае, пока идёт расследование, мы приостанавливаем взыскание, — в голосе мужчины послышалось что-то похожее на уважение. — Но учтите: если факт мошенничества не подтвердится, вся сумма, включая набежавшие проценты, ляжет на ваши плечи.
— Я понимаю, — ответила Руся.
Вечером приехал Ерофей с Настей. Увидев разгром в квартире, он покачал головой:
— Отец всегда умел уходить красиво.
Они вместе наводили порядок. Настя, несмотря на большой живот, помогала складывать книги на полки, а Ерофей вкрутил расшатавшиеся дверные ручки, которые Авенир не чинил годами.
— Мам, — сказал сын, когда они сели пить чай на кухне, — я поговорил с другом-юристом. Он уверен, что с экспертизой проблем не будет. Почерк у отца характерный, его ни с чьим не спутаешь.
— А что потом? — устало спросила Руся. — Его... посадят?
— Скорее всего, дадут условный срок, — осторожно сказал Ерофей. — Если полностью признает вину. Но главное — с тебя снимут ответственность за кредиты.
— Как это всё некрасиво получается, — вздохнула Руся. — Не так я представляла нашу старость.
— А как представляла? — вдруг спросила Настя, поглаживая живот. — В постоянном страхе, что муж за твоей спиной ещё что-нибудь выкинет?
Руся посмотрела на невестку — совсем молоденькая, а рассуждает мудрее многих.
— Знаешь, — сказала она после паузы, — ты права. Наверное, это действительно к лучшему. Я слишком долго закрывала глаза на то, кем он стал. Или кем всегда был.
***
Прошло два месяца. За окном расцветал апрель — первое тепло, первая зелень. Руся сидела на кухне со своим адвокатом, молодым энергичным мужчиной по имени Игорь, которого порекомендовала Настина подруга.
— Экспертиза подтвердила наши доводы, — говорил Игорь, перелистывая бумаги. — Подпись на кредитных договорах — не ваша. К тому же нашлись свидетели, которые подтверждают, что фургон использовал только ваш муж. Вас там никогда не видели.
— И что теперь? — спросила Руся, сжимая в руках чашку чая.
— Банк аннулирует договор. Долг перейдет на Авенира Васильевича, как только суд признает его виновным. Вас это никак не коснется.
— А он сам? — тихо спросила Руся.
— Скорее всего, получит условный срок. Но это уже не в моей компетенции, — пожал плечами адвокат. — Главное — вы свободны от этих обязательств.
Когда Игорь ушёл, Руся долго сидела на кухне одна. За эти месяцы Авенир ни разу не позвонил, не поинтересовался, как она справляется. Зато часто звонила свекровь — винила невестку во всех смертных грехах, угрожала «божьей карой» за то, что «подставила мужа».
Телефон пискнул сообщением от Ерофея: «Мама, у нас мальчик! 3600, 52 см. Богатырь! Назвали Тимофеем. Ждем в гости, когда переведут в палату».
Руся улыбнулась, почувствовав, как слезы счастья подступают к глазам. Жизнь продолжается. И, может быть, не всё так плохо.
Она встала, подошла к окну, где в стаканчиках из-под йогурта зеленела рассада помидоров. Затем открыла старую чайницу, которая стояла на самой верхней полке шкафа. Внутри, завернутые в платочек, лежали три тысячи рублей — её личная заначка, о которой не знал даже Авенир. Руся достала деньги, аккуратно завернула их обратно в платочек и убрала в карман домашнего халата. Завтра она купит подарок для маленького Тимофея.
Чайник снова закипел. Она заварила свежий чай, села у окна и с удивлением обнаружила, что впервые за долгое время чувствует покой. Не счастье — до него ещё далеко. Но спокойную уверенность в том, что самое страшное позади.
На столе осталась стоять пустая чашка для Ерофея — по старой привычке она всегда ставила лишнюю. Теперь эта чашка будет ждать внука, когда он подрастёт и придёт в гости к бабушке.
«В пятьдесят один не поздно начать жить заново, — подумала Руся, глядя на заходящее солнце. — Теперь я буду жить для себя, для сына, для внука. И никому больше не позволю решать за меня».
За окном шумел весенний город. На соседнем балконе соседская девочка развешивала кукольное белье. Жизнь продолжалась — обычная, непредсказуемая, но теперь наконец-то свободная. И эта свобода, пусть и выстраданная через боль предательства, стоила каждой пролитой слезы.
-с-
Читайте также: