Маринка ждала лета. В томительном ожидании дни тянулись особенно долго. Чтобы с кем-то разделить этот груз, она даже начала думать, что солнце, уже по-летнему жаркое, тоже считает дни вместе с ней, оставляя на её носу отметины в виде веснушек. Такой своеобразный солнечный календарь: новый день — очередная веснушка. И вот, наконец, когда все веснушки заняли свои места, начались каникулы.
До деревни добирались на машине. Маринка прижималась лбом к холодному стеклу и возила по нему пальцем. На запотевшем стекле одно за другим появлялись сердечки, в центре которых возникала загадочная буква П. Полюбовавшись, Маринка быстро стирала эти художества, улыбалась и начинала что-то тихо напевать. За этими, надо сказать, приятными размышлениями время пролетело незаметно. Она очнулась, когда машина остановилась рядом с домом бабушки. После разгрузки вещей и обстоятельных расспросов о том, как закончила учебный год, она наконец-то вырвалась на свободу и побежала на окраину деревни, к старому заброшенному дому, месту, где в прошлом году собиралась их компания. Её друзья тоже приезжали в деревню на каникулы из разных мест. Маринка застала на месте Витальку, Катю, занозу Лерочку и Женю. Петьки не было.
— О, привет! - обрадованно загалдели все.
— А где Петя? - неожиданно для себя выпалила Маринка и тут же ощутила, как её лицо вспыхнуло. «Ну что за дура?» — подумала она, — «Как так с ходу?».
— Ну вот… год не виделись, а она сразу про Петьку, - заржала Катька. - Да приехал, дома, огород поливает. Его бабка сразу в оборот взяла. Вечером придёт, к костру.
Все загалдели, каждый старался вспомнить всё самое интересное, что случилось с ним за год. Маринка улыбалась, делая вид, что слушает, кивала, но сердце бешено стучало, памятуя об ошибке и от предвкушения предстоящей встречи с Петей.
— Ну, тогда до восьми? - услышала она голос Леры и с облегчением выдохнула.
Темнота в деревне — это что-то особенное, не то что в городе. Она тихо подкрадывается к тебе сзади и закрывает твои глаза своими ручищами. "Кто? Попробуй, угадай." Становится одновременно и страшно, и интересно. Маринка бежала по дороге, а сердце бешено колотилось. Живя в городе, она забыла, как бывает темно в деревне вечерами, а ещё она торопилась увидеть Петю.
Вот он, последний дом на краю деревни, смотрит тяжело, прямо в самую душу. Стекла выбиты, и он стоит, как слепой. Этот дом они облюбовали ещё прошлым летом. Костёр не видно с деревни, а значит, можно спокойно слушать истории и не бояться, что их обнаружат и устроят нагоняй. Когда Маринка подошла, вся компания уже была на месте.
— Ну вот и она! А вымахала-то, правда, Петь? — подала свой голос Лера.
— А мы хотели уже начинать без тебя, — сказал Женька.
Маринка на секунду замерла, улыбнулась и вышла на освещенное место.
— Привет, Марин! — сказал Петька.
Повисла неловкая пауза, но на выручку пришла Катя.
— Ну, раз все в сборе, давайте начинать, а то всё учеба, да учёба — скучища. Вываливайте всё, что интересного было у вас за год. Ничего же ни про кого не знаем.
Все разом загалдели, стараясь первыми рассказать, что произошло с ними за то время, что они не виделись. Молчала только Маринка и бросала осторожные взгляды на Петьку. Он за год стал еще красивее, вытянулся, стрижка новая, а челку даже умелые руки парикмахера не смогли укротить. Одна из прядок гордо топорщилась, вопреки всем правилам укладки.
— Ну а ты, Марин, как твой год? — услышала она.
Все смотрели на неё и улыбались.
— Да нормально, теперь ещё и в музыкалку хожу, сказали, что слух у меня исключительный.
— Так это же здорово! Будет у нас своя артистка, — засмеялась Лерочка.
— Ну а ты, Петь, что у тебя нового?
— Да у меня без изменений, год на тройки. Всё, как всегда.
Петька бросил быстрый взгляд на Маринку и тут же отвёл глаза.
— А вы слышали, что в этом доме домового видели? Говорят, что когда бабка Настасья померла, он, вроде как, пропал, на новое место перебрался, да не нашёл там для себя дома и вернулся. А после в деревне начало происходить разное. Куры перестали нестись, да кошки в деревне начали пропадать, — сказал Петька.
Наступила тишина, ребята сидели, глядя на огонь, но было как-то неуютно; очарование места разом ушло. Хоть никто и не хотел признавать, но рядом со старым домом стало страшно. Все смотрели на пустые, кое-где заколоченные досками окна, и каждому казалось, что там, из самого центра черноты, кто-то смотрит на них.
— Да это брехня! — попытался разрядить обстановку Женя. Однако ребята его не поддержали.
Тишина вдруг стала изрядно давить, и все поспешно засобирались домой.
Солнечные лучи бегали по комнате. Маринка приоткрыла глаза и вспомнила вчерашний вечер. И домового. Немного полежав, она отправилась умываться и завтракать. Бабушка копалась на огороде, а на столе стоял кувшин с молоком, на тарелке возвышалась горка ещё теплых блинов. Она налила молоко в стакан, и вдруг ей пришла в голову, как ей показалось, хорошая идея. Она отлила немного молока в банку и вышла из дома. Бабушка рассказывала, что раньше домовых задабривали подношениями, чтобы в хозяйстве был порядок и чтобы они не озорничали. Маринка решила, что днём домовой спит, а значит, подойти к дому будет вполне безопасно. Сказано — сделано. Днём дом выглядел вполне обычно: просто старый, заросший крапивой и лопухами, одинокий, пустой дом. Пустой, успокаивала себя Маринка. Она поднялась на крыльцо и поставила банку с молоком у двери. Затем поспешно спустилась со ступенек и побежала к друзьям на речку. Там она быстро выбросила все страшные мысли из головы и переключила их на Петьку.
Она не стала никому рассказывать про своё утреннее приключение и желание задобрить домового на благо всей компании. Так у неё появилась своя маленькая тайна. Каждое утро она стала носить молоко на крыльцо пустующего дома.
Недели через две произошло одно неприятное событие, которому Маринка не придала значения. Пропала их кошка Муська. Бабушка сказала, что, наверное, задрали лисы — их много развелось в тот год.
На следующее утро на речке, когда все довольные и счастливые лежали на песке, Женька вдруг сказал:
— А у нас кот пропал.
Ребята один за другим уставились на него.
— А у нас кошка. Бабушка сказала, что лис в этом году много. Они могли утащить.
— Да ладно, лис! Кур-то не таскают. А вдруг это домовой?
И все засмеялись.
На следующее утро Маринка долго не могла решить, идти ей кормить домового или бросить уже это дело. После долгих раздумий всё же было решено, что бросать дело на половине — это не серьёзно. Налив молока, она отправилась угощать домового. Было облачно, и даже пытался накрапывать дождь. Проходя вдоль дома, Маринке показалось, что она увидела какое-то движение. Что-то качнуло лопухи. Она остановилась, сердце бешено застучало, ноги стали ватными. Захотелось убежать, но бежать сил не было.
Маринка стояла перед крыльцом страшного дома, дверь которого была приоткрыта. Когда страх немного отступил, она начала потихоньку пятиться. Тихо, шаг за шагом, она отодвигалась от чёрной, пугающей пустоты, не сводя больших, внимательных глаз с приоткрытой двери. И вдруг на крыльцо из лопухов выскочил полосатый кот.
Банка с молоком, которую она прижимала к себе, грохнулась об землю. Молоко разлилось. До Маринки дошло, что кошек, совершавших свой ежедневный обход территории, привлекало молоко, которое она оставляла на крыльце. Эта мысль ещё не успела полностью сформироваться, как вдруг из дверного проёма с молниеносной быстротой высунулась когтистая рука и схватила животное. Кот успел только жалобно мяукнуть.
Маринка рванула от дома с такой скоростью, какую тщетно пытался из неё извлечь её учитель физкультуры. Она неслась на речку, горло от крика саднило, воздух жёг лёгкие.
Хорошо, что ребята были на месте. Не было только Петьки.
— Где Петя? — прохрипела Марина.
— Кота ищет, — ответила Катя.
— А ты чего такая? Гнался за тобой кто?
Марина перебила её на полуслове.
— Какого кота?
— Так своего, большого такого, полосатого. Не вернулся домой вчера, вот Петька и пошёл искать.
У Маринки всё внутри разом сжалось. Господи, Петька, её Петя. Она резко развернулась и побежала обратно к страшному дому. В ушах стояло жалобное мяуканье. Этому её забегу по деревне позавидовал бы любой легкоатлет. Небо наконец-то определилось с погодой, и дождь из мелких, редких капель превратился в настоящий ливень.
Петька потерял кота из виду, когда тот скрылся в зарослях лопухов. Он отчетливо услышал кошачий крик. Петька обежал дом вокруг и заметил приоткрытую дверь.
— Кыс-Кыс! — позвал он, но тихо.
Вдруг внутри дома ему показалось какое-то движение. Он приоткрыл дверь пошире и шагнул внутрь. В нос ударил запах тухлятины и чего-то приторного. Петька сделал пару нерешительных шагов, и тут его кожу словно обожгло огнём: дикая боль впилась ему в ногу, как будто кто-то вонзил острые когти. Эти же когти рванули его на себя. Петька попытался вырваться, но сильные руки потащили его в черноту дома. Он упал, ударившись головой о порог, и потерял сознание.
Маринка, всхлипывая и поправляя намокшую челку, стояла около крыльца.
— Петя, Петь, ты здесь? — крикнула она, стараясь перекричать дождь.
Нет ответа. На дрожащих ногах она поднялась на крыльцо. Она не сразу увидела кровь; дождь щадил её чувства, смывая её . Но когда она перешагнула порог, мир перестал быть явью.
Внутри комнаты было нечто, чем-то похожее на человека: лохматое, покрытое седой шерстью, но с длинными руками и острыми когтями. Сгорбившись, оно рвало зубами тело — его тело. Существо подняло голову, уставившись красными, горящими глазами, и оскалилось. Маринка поняла, что оно не собиралось нападать; оно уже было сыто. Существо издало звук, похожий на человеческую речь. Маринке послышалось слово "хозяйка". Это был домовой. И как каждый порядочный домовой, к сердцу которого был найден подход, он ревностно охранял того, кто был к нему уважителен и добр — своего хозяина.
