«Творческий развод, или Кисть против кухонного ножа»
— Да она же святая женщина! — кричал Андрей, разбивая мамин сервиз «Розовые грёзы» в порыве гнева. — Ты просто её не понимаешь!
— Понимаю, — фыркнула Катя, подбирая осколки с пола. — Как Понтий Пилат понимал Христа. Сквозь зубы и с желанием прибить.
— Нет, ты не понимаешь! — муж швырнул на пол ещё одну чашку. — Она хочет нам только добра!
— А я хочу ей только счастья, — парировала жена, — желательно где-нибудь в другой галактике.
Катерина Дмитриева рисовала с тех пор, как научилась держать карандаш. Её студия в мансарде старого дома — святилище, где рождались портреты с душой и пейзажи с характером. Холсты занимали каждый угол, краски пахли свободой, а кисти слушались каждого движения её тонких пальцев. Для неё мир делился на оттенки и полутона, на солнечный свет и игру теней. Андрей же, менеджер среднего звена, считал искусство «милой блажью», пока картины не стали приносить доход. Он любил порядок в цифрах и хаос на бумаге не понимал, относясь к творчеству жены как к детской шалости, которую можно терпеть, пока она не мешает. Тогда в дело вступила матушка — Галина Петровна, дама с манерами тюремной надзирательницы и улыбкой продавщицы тухлой рыбы.
Первая встреча свекрови и невестки напоминала сцену из сериала:
— Катенька, родная! — Галина Петровна расцеловала её, словно пытаясь проверить на прочность макияж. — Андрюша так много о тебе рассказывал! Прямо Рафаэль в юбке!
— Рафаэль умер молодым, — парировала Катя. — От работы.
— Ой, какая ты остроумная! — захихикала свекровь, сжимая её плечо с силой гидравлического пресса. — Нам с тобой будет весело!
— Несомненно, — Катя сдержанно улыбнулась, потирая онемевшее плечо. — Как на американских горках. С завязанными глазами.
Но когда сын выходил из комнаты, маска падала:
— Ты ему не пара, — шипела свекровь, тыча ногтём в картину с обнажённой натурой. — Художники — это алкоголики и развратники. Сожрёшь его, как та паучиха своего мужа!
— Вы путаете художников с финансистами, — улыбнулась Катя, не отрывая взгляд от холста. — И богомолов с пауками. Но разве в вашем возрасте это важно?
И в этот момент свекровь как бы «случайно» проливает кофе на эскизы для выставки:
— Ой, бестолочь я старая! — причитала она, размазывая лужу салфеткой. — Теперь твои каракули хоть смыслом наполнятся!
— Ничего страшного, — сказала Катя с убийственным спокойствием. — У меня новый проект — «Портреты toxic mothers в естественной среде». Позируете?
Между тем, Андрей всё глубже погружался в работу, не замечая войны, бушующей дома.
— Ты должна понять, — говорил он вечерами, глядя в ноутбук, — мама просто беспокоится. Она видела много художников в своё время.
— В палеолите, когда они рисовали мамонтов на стенах пещер? — не выдержала Катя.
***
Катя устанавливает камеру, записывающую «случайные» выходки. На видео Галина Петровна перекладывает кисти, рвёт наброски, трогает свежие полотна грязными пальцами. Запись с триумфом демонстрирует мужу:
— Глянь, твоя «святая» вчера учила меня, как кисти мыть! С мылом и едкими замечаниями!
— Это монтаж! — бушевал Андрей. — Мама бы так не смогла! Ты просто завидуешь нашей связи!
— Твоей связи с реальностью я точно не завидую, — вздохнула Катя, закрывая ноутбук. — Она оборвана, как советский телефонный кабель.
***
На вернисаже Кати, где собрался весь бомонд и потенциальные покупатели, Галина Петровна, наряженная в кричащее розовое платье, устраивает спектакль:
— Дорогие гости! — рыдала она у картины «Материнство». — Это же я! Изобразила меня голой, как совесть! Андрюша, она тебя опозорила! Это не искусство, это издевательство!
Толпа ахнула. Искусствоведы судорожно искали сходство между наполненным нежностью образом молодой матери и истеричной женщиной в вульгарном платье. Андрей, бледный как полотно, потребовал снять картину. Катя, сохраняя ледяное спокойствие, включила запись с микрофона в рамке, огласила монолог свекрови:
— «Рисуй свою голоту! Мой сын всё равно тебя к психологу сдаст! А я ему такую красавицу из бухгалтерии присмотрела — пальчики оближешь!»
Галина Петровна закатила глаза и рухнула в обморок, точно рассчитав траекторию падения на единственный столик с закусками.
— Андрей, выбирай, — тихо сказала Катя. — Или я, или твоя драма-мама.
***
— Собирай свои «манатки» и шустро за дверь, — бросила Катя, указывая на чемодан с его вещами. — Твоя мама уже ждёт в такси. С чеком за испорченные нервы и список девушек на собеседование.
— Ты не можешь так со мной! — воскликнул Андрей. — Я тебя любил!
— Прошедшее время — самое честное, что ты сказал за весь наш брак, — Катя протянула ему подписанные документы. — Мой адвокат был очень вдохновлён записями твоей мамы.
Андрей, узнав, что брачный договор оставляет ему только долги по кредиту на «семейный отдых» с мамой и ипотеку за квартиру, куда они так и не въехали, сбежал в слезах. Картина «Материнство» ушла с аукциона за сумму с шестью нулями. Директор галереи, оценив скандал, предложил Кате персональную выставку «Семейные узы: развязать нельзя затянуть».
— Где ставить запятую, решит зритель, — улыбнулась она, подписывая контракт.
Через полгода Катя получила конверт с фотографией: Андрей и его новая спутница жизни — копия Галины Петровны, только на двадцать лет моложе — стояли на фоне моря.
— «Мы счастливы! А ты?» — прочитала она подпись.
— Я? — усмехнулась Катя, добавляя последний штрих к новому полотну «Сын своей матери». — Я свободна.
Мораль: Если свекровь считает себя режиссёром вашей жизни — не спорьте. Просто снимите её в главной роли трагикомедии и выставьте счёт за билеты. Ведь настоящее искусство рождается из конфликта, а настоящая свобода — из мужества его разрешить.
P.S. Галина Петровна теперь пишет мемуары «Как я перевоспитала невестку». Продаётся в отделе фантастики. Рядом с бестселлером Кати «Как превратить токсичную свекровь в источник вдохновения и дохода».
Автор: Елены Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!