— Опять супчик холодный? — тётка Марина швырнула тарелку на стол, будто дедушка Валентин был не ветераном-железнодорожником с сорокалетним стажем, а пленным дегустатором в столовой ГУЛАГа. Бульон выплеснулся через край, образуя на скатерти мутное желтоватое пятно. — Может, ещё и окрошку потребуешь, старый хрыч? Или тебе французский луковый подать? Сиди в комнате и не рыпайся! Благодари, что вообще кормлю.
Дедушка Валентин Петрович молча ковырял ложкой в тарелке, считая плавающие кружочки морковки – единственное яркое пятно в его сером существовании. Шесть долгих, мучительных месяцев назад, после смерти любимой жены Веры Николаевны, его жизнь превратилась в бесконечный день сурка: комната с выцветшими обоями в цветочек, маленький телевизор с вечно заезженной кассетой «Голубого огонька» 1983 года и «заботливая» племянницей Мариной, поселившаяся в квартире с сыном-недотепой и его женой-гламурной курицей. «Чтобы присматривать за тобой, бедненький», — заявила она сладким голосом, в день похорон переставив мебель так, что его потертое кресло упёрлось в угол между шкафом и стеной. «Совсем как в тюрьме», — с горечью подумал тогда Валентин, глядя на семейное фото с женой, теперь задвинутое на верхнюю полку.
Внук Димка, бывший некогда милым веснушчатым мальчишкой с вечной карамелькой за щекой, который любил слушать дедовы рассказы о поездах, теперь ходил по квартире в семейных трусах с черепами, почесывая волосатый живот, и орал на весь дом:
— Дед, не путай мои фирменные кроссовки с мусором! Они стоят как твоя пенсия за год! Ты ж тут как мебель — не двигайся и не трогай ничего! Понял, да? — гремел он басом, открывая очередную банку пива прямо над дедушкиным паркетом, который тот натирал каждую субботу сорок лет подряд.
А его супруга Лера, похожая на розовую жвачку с ногами-спичками и наращенными ресницами до бровей, то и дело верещала на ультразвуковых частотах:
— Валентин Петрович, вы опять крошки на диван просыпали? И воняет вашими лекарствами на всю квартиру! Вы же не в свинарнике живете, имейте совесть! Мои подруги приходят, а тут запах старости!
Но главной пыткой для старика стало лишение свободы передвижения. «Тебе вредно гулять! У тебя давление и вообще всё плохо!» — безапелляционно объявила Марина, спрятав его разношенные ботинки и паспорт в неизвестном направлении. Дедушка, словно провинившийся школьник, сидел под замком в своей комнатушке, слушая за тонкой стеной пьяные вопли Димы с друзьями и грохот бессмысленной музыки до глубокой ночи. Иногда ему казалось, что стены вибрируют в такт басам, как вагоны поезда, которым он когда-то управлял.
Однажды глубокой ночью, когда тётка Марина, думая что он спит, бесцеремонно рылась в его шкафу в поисках «спрятанных денег» и «золотишка», дед улучил редкий момент. Дрожащими от волнения руками он набрал по памяти номер единственного человека, чей голос вспоминал без боли и страха — внучки Кати, студентки юридического факультета из далекого Питера, дочки его покойного сына.
— Катюша, голубушка... — прошептал он, прикрывая трубку старческой ладонью с выступающими венами. — Спаси деда... Они меня тут живьем съедят.
Наутро в тихой квартире грянул настоящий ад. Катя, высокая брюнетка с татуировкой «Свобода» на шее и решительным взглядом настоящего адвоката, ворвалась в помещение как карающий торнадо, сбивая с ног упитанного Диму, застывшего с банкой пива у рта в позе дорогого манекена.
— Ты что, родного деда в концлагере держишь, животное?! — рявкнула она, выдергивая ключи из дверей дедушкиной комнаты. — Это за ту машину, которую он тебе на выпускной подарил?
Лера мгновенно завизжала, пытаясь одновременно прикрыть свою полураздетую силиконовые пупырышки шёлковым халатом и схватить чемодан с косметикой, но Катя, не церемонясь, швырнула в неё дорогие кроссовки Димы:
— Вали отсюда, курица паркетная! И шмотки свои забирай, пока я их в окно не выкинула вместе с тобой!
Тетка Марина, орущая на всю квартиру «Это моя квартира! Я всегда мечтала тут жить!», получила увесистый удар папкой с документами по затылку.
— Твоя? — Катя насмешливо подняла бровь и достала из сумки свежую дарственную, оформленную еще вчера вечером по скайпу и срочной курьерской доставке. — Дедуля, подписывай тут, здесь и вот здесь. А вы... — она ткнула пальцем с идеальным маникюром в оторопевшее «семейное трио», — собирайте свои пожитки, пока я полицию не вызвала. Или хуже — ОМОН.
Димка, внезапно вспомнив, что «дед всё-таки родная кровь» и «мы же как-никак семья», заныл противным детским голосом:
— Мы же просто шутили и заботились! Дедусь, ну скажи им... Мы ж тебя любим, старичок!
— Шутили? — Валентин Петрович встал во весь рост, расправив сутулые плечи и вспомнив, что когда-то был красавцем машинистом, которому симпатизировали все проводницы Октябрьской железной дороги. — А я вот сейчас пошучу: если через час вы здесь будете — вызову не только полицию. Вызову память 45-го года и всех своих фронтовых товарищей. Мой друг Сашка до Берлина дошёл и назад вернулся — он вам из гроба такое устроит, что мало не покажется!
Перепуганные «захватчики», осознав что власть ускользает из их жадных рук, поспешно смылись, оставив за собой след из грязных носков, пустых пивных бутылок и недоеденных чипсов. Катя, распахнув все окна настежь и впустив майский ветер с запахом сирени, торжественно заявила:
— Теперь, дед, ты полноправный хозяин здесь. Или я. По закону и по совести.
— Бери квартиру, девочка, — устало махнул рукой Валентин Петрович, внезапно почувствовав небывалую легкость. — Мне хоть в Египет съездить охота на старости лет — пока в ящик не сыграл. На пирамиды посмотреть, в море искупаться. А то всю жизнь за вас работал, даже моря настоящего не видел.
P.S. Тётка Марина не успокоилась и пыталась оспорить дарственную, приведя участкового и какого-то мутного "юриста" с пятнами на галстуке. Полицейский, внимательно взглянув на Катю с её красным дипломом МГУ, удостоверением помощника адвоката и дедушкой в новой кепке «I ♥️ Egypt» и солнцезащитных очках, только развёл руками: «Гражданочка, вам быдля сериалов сценарии писать. А лучше — прямиком в тюрьму за попытку мошенничества и жестокое обращение с пожилым человеком. Там ваши криминальные таланты точно оценят по достоинству».
Мораль: Если родня вдруг решила, что ваша жизнь, имущество и даже воздух, которым вы дышите — их собственность, не стесняйтесь напомнить им о праве сильного, законе и человеческой совести. А лучше — обо всем этом сразу, подкрепив аргументы хорошим юристом в лице любящей внучки.
P.P.S. Димка и Лера теперь снимают крошечную комнату у тётки Марины в ее двушке на окраине. Поговаривают, что она заставляет их мыть полы зубными щётками и готовить ей трехразовое питание. А Валентин Петрович прислал им открытку с Красного моря с припиской: "Суп здесь всегда горячий". Надеемся, с ароматом египетской мяты и справедливого возмездия.
"Неблагодарность — обычное явление, и чаще всего ее проявляют те, кому даришь больше." — Сенека
Автор: Елены Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!