— Нет, это просто невозможно! Ты видишь, что она сделала с моими занавесками? — Света стояла посреди гостиной, указывая на окно, где вместо легких бежевых гардин теперь висели массивные плотные портьеры темно-бордового цвета.
— Мама хотела как лучше, — Роман пожал плечами, не поднимая глаз от телефона. — Она считает, что так солнце не будет мешать Паше спать днем.
— Рома, она не спросила! — Света сжала кулаки. — Мы строили этот дом два года. Выбирали каждую мелочь вместе. Я не понимаю, почему твоя мама решила, что может просто взять и поменять то, что нам нравится!
— Брось, это же всего лишь гардины, — Роман наконец оторвался от экрана. — Давай не будем раздувать из мухи слона.
— Дело не в гардинах! — Света опустилась в кресло. — Это уже третий случай за неделю. Сначала она переставила всю мебель на кухне, потом выбросила мои комнатные растения, потому что они, видите ли, "собирают пыль". Теперь это. И ты каждый раз говоришь, что это мелочи!
В этот момент входная дверь открылась, и в дом вошла Олеся Анатольевна — женщина с безупречной осанкой, в строгом костюме и с идеально уложенной стрижкой. За ней шагал Паша, держа в руках новую машинку.
— Бабушка купила самую большую! — восторженно объявил мальчик, подбегая к родителям. — Она почти как настоящая!
— Мы же договаривались не покупать новые игрушки до дня рождения, — тихо сказала Света, глядя на свекровь.
Олеся Анатольевна небрежно махнула рукой:
— Иногда мальчику нужно делать подарки просто так. Ты слишком строга к нему, Светлана.
— Я не строга, у нас есть правила, — начала Света, но Олеся Анатольевна уже направилась на кухню.
— О, вижу, ужин еще не готов, — раздался ее голос. — Я так и думала! Роман, сынок, ты опять голодный? Не беспокойся, сейчас мама все исправит.
Света бессильно посмотрела на мужа. Роман виновато развел руками.
— Паша, иди поиграй в своей комнате, — ласково сказала Света сыну. — Мама с папой сейчас поговорят.
Когда мальчик ушел, она повернулась к мужу:
— Это не может так продолжаться. Твоя мама здесь уже третью неделю, хотя обещала погостить выходные. Она командует в нашем доме, критикует меня при сыне, постоянно подрывает мой авторитет. Я понимаю, что она твоя мать, но...
— Света, прошу тебя, — Роман потер лоб. — Мама просто хочет помочь. Да, у нее сложный характер, но она не со зла.
С кухни доносился звон посуды и бодрый голос Олеси Анатольевны, напевающей что-то себе под нос.
— Она ведет себя так, будто этот дом принадлежит ей, — Света понизила голос. — Как будто я здесь никто. Роман, это наш дом. Мы взяли ипотеку, выплачиваем кредит, работаем как проклятые. Неужели я не заслуживаю права сама решать, что и как будет в моем собственном доме?
— Я поговорю с ней, — неуверенно пообещал Роман. — Только давай без скандалов, хорошо?
— Без скандалов... — эхом отозвалась Света. — А ты замечаешь, что именно я все время сдерживаюсь? Твоя мама может делать что угодно, а я должна молчать, чтобы не устраивать сцен?
Из кухни показалась Олеся Анатольевна:
— Ужин через пятнадцать минут. Роман, я приготовила твое любимое блюдо. Светлана, будь добра, накрой на стол. Я позвонила твоему отцу, — обратилась она к сыну. — Михаил Эрнестович присоединится к нам. Он задерживается в библиотеке, читает лекцию студентам о каком-то малоизвестном композиторе.
— Вы... пригласили свёкра? — Света с трудом сдержала раздражение. — Без предупреждения?
— А что такого? — Олеся Анатольевна подняла брови. — Это же семья. В нашей семье всегда были рады родителям. Или у вас тут какие-то особые порядки?
— Нет, просто... — Света запнулась. — Я сама хотела приготовить ужин.
— Ну вот, теперь я и в этом виновата, — Олеся Анатольевна театрально вздохнула. — Роман, ты видишь? Твоя жена недовольна моей помощью.
— Мама... — начал Роман, но в этот момент зазвонил телефон.
— Это Максим, — сказал он, глядя на экран. — По работе. Я должен ответить.
Света осталась наедине со свекровью.
— Я вижу, как ты смотришь, Светлана, — негромко сказала Олеся Анатольевна. — Не думай, что я не замечаю твоего недовольства. Но Роман — мой сын, и я лучше знаю, что ему нужно. Двадцать восемь лет я заботилась о нем, и не позволю какой-то девочке, которая появилась в его жизни пять лет назад, указывать мне, как себя вести.
— Я его жена, — твердо ответила Света. — И мать его ребенка. Это наш дом, и я имею право...
— Права, права! — перебила ее Олеся Анатольевна. — В наше время уважали старших и не говорили о правах. Если бы моя свекровь приехала помочь, я бы в ножки ей поклонилась!
Света сделала глубокий вдох.
— Я пойду проведаю Пашу, — сказала она, понимая, что продолжение разговора ни к чему хорошему не приведет.
В детской Паша увлеченно возил по полу новую машинку. Увидев маму, он радостно улыбнулся:
— Бабушка сказала, что завтра мы поедем в парк развлечений! И она купит мне все, что я захочу!
Света почувствовала, как внутри все сжалось. Очередное обещание за ее спиной, очередная подрывающая авторитет выходка.
— Паша, милый, завтра у мамы выходной, и мы собирались поехать к тете Ире, помнишь? Ты так хотел поиграть с ее котятами.
— Но бабушка обещала парк! — лицо мальчика вытянулось.
— Поговорим об этом позже, — Света погладила сына по голове. В дверь позвонили. — Это, наверное, дедушка пришел. Пойдем встречать?
Михаил Эрнестович был полной противоположностью своей жене — высокий, худощавый, с добрыми глазами и мягкой улыбкой. Увидев внука, он тут же опустился на корточки и раскрыл объятия:
— Паша! Как вырос мой юный исследователь!
— Дедушка! — мальчик радостно бросился к нему. — А ты расскажешь мне сегодня новую историю?
— Обязательно, — Михаил Эрнестович поднялся, все еще держа внука на руках, и кивнул Свете. — Добрый вечер, Светлана. Прошу прощения за неожиданный визит.
— Здравствуйте, Михаил Эрнестович, — Света улыбнулась. Свёкор, в отличие от его жены, всегда уважал личное пространство молодой семьи.
— Наконец-то! — из кухни появилась Олеся Анатольевна. — Все к столу! Михаил, поставь ребенка, у него есть ноги. Света, ты так и не накрыла на стол? Чем ты вообще занимаешься?
— Я разговаривала с сыном, — спокойно ответила Света. — И встречала вашего мужа.
— Олеся, не начинай, — мягко сказал Михаил Эрнестович. — Давай просто насладимся семейным ужином.
Вечер прошел в напряженной атмосфере. Олеся Анатольевна без конца расхваливала свое блюдо, критиковала обстановку в доме и рассказывала истории о том, каким замечательным ребенком был Роман.
— Мой сын всегда был таким послушным, — говорила она, поглядывая на Свету. — Никогда не спорил со старшими. Это сейчас молодежь думает, что все знает лучше.
Михаил Эрнестович несколько раз пытался перевести разговор, рассказывая о книгах, музыке, интересных фактах из истории, но его жена неизменно возвращалась к одной теме — как неправильно Света воспитывает Пашу и ведет хозяйство.
Когда ужин закончился, и Паша отправился спать, Михаил Эрнестович неожиданно предложил:
— Олеся, нам пора. Ребятам завтра рано вставать.
— Что? — Олеся Анатольевна удивленно посмотрела на мужа. — Я еще не закончила помогать с хозяйством. И вообще, я планировала остаться на ночь. Мы с Пашей завтра собирались в парк.
— Мама, — вмешался Роман, — Паша завтра едет к подруге Светы. Там котята родились, он очень ждет.
— Какие еще котята? — возмутилась Олеся Анатольевна. — Я уже билеты в парк присмотрела! Света, ты специально это подстроила? Сначала делаешь вид, что рада моей помощи, а потом за спиной...
— Олеся, — Михаил Эрнестович положил руку на плечо жены. — Поехали домой. У ребят свои планы.
— Не указывай мне! — Олеся Анатольевна стряхнула его руку. — Я еще не закончила разговор с сыном!
Света почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, которую она так долго сдерживала.
***
— Паша спит, — негромко сказал Роман, вернувшись из детской. — Я читал ему книжку, как всегда перед сном. Он, кажется, не заметил напряжения.
В гостиной повисла тяжелая тишина. Олеся Анатольевна сидела в кресле с видом оскорбленной королевы. Михаил Эрнестович стоял у окна, рассматривая новые портьеры с нескрываемым недоумением. Света молча собирала посуду.
— Сынок, — наконец нарушила молчание Олеся Анатольевна. — Я хотела с тобой серьезно поговорить. О вашем воспитании Паши.
Света замерла с тарелками в руках.
— Что не так с нашим воспитанием? — спросил Роман.
— Все не так! — Олеся Анатольевна всплеснула руками. — Мальчик растет мягкотелым. Ты видел, какие игрушки у него? Куклы! Мягкие игрушки! В его возрасте ты играл с конструктором, собирал модели самолетов.
— Мама, сейчас другое время, — Роман устало вздохнул. — И у Паши полно машинок и конструкторов. Ты сама сегодня купила ему огромный грузовик.
— И правильно сделала! — Олеся Анатольевна выпрямилась в кресле. — Кто-то же должен думать о том, что мальчик должен вырасти настоящим мужчиной. А вы... — она перевела взгляд на Свету. — Светлана потакает всем его капризам. Хочет плюшевого зайца — пожалуйста! Не хочет доедать суп — можно не доедать! В нашей семье такого не было.
— В нашей семье все было по-другому, — неожиданно вмешался Михаил Эрнестович. — Ты забыла, Олеся? Когда Рома был маленьким, ты покупала ему все, что он хотел. И плюшевых зайцев тоже.
— Это совсем другое! — отрезала Олеся Анатольевна. — Я знала меру. А сейчас... Посмотрите на этот дом! Все эти современные веяния. Какой-то непонятный интерьер, эта ваша открытая планировка. В наше время...
— В ваше время все было по-другому, мы знаем, — не выдержала Света. — Но это наш дом, и мы обустраиваем его так, как нам нравится. Это наш с Ромой дом, и я не позволю вам тут командовать, — закончила она.
— Вот! — Олеся Анатольевна торжествующе посмотрела на сына. — Слышишь, как она со мной разговаривает? Никакого уважения к старшим!
Роман переводил взгляд с матери на жену.
— Послушайте, давайте все успокоимся, — начал он. — Уже поздно, все устали...
— Я не устала, — отрезала Олеся Анатольевна. — И я не уйду отсюда, пока не буду уверена, что с моим внуком все в порядке.
— С Пашей все в прекрасном порядке, — Света поставила тарелки на стол с таким стуком, что все вздрогнули. — Он счастливый, здоровый, развитый не по годам ребенок. Он ходит на занятия по плаванию, изучает английский, любит, когда ему читают книги, и обожает динозавров. Что именно вас беспокоит, Олеся Анатольевна?
— Меня беспокоит атмосфера в этой семье, — свекровь поджала губы. — Роман выглядит измотанным, ребенок избалованным, а дом... — она обвела рукой комнату, — дом совершенно не обустроен правильно.
— Мама, — Роман подошел к ней и опустился рядом на колени. — Я благодарен тебе за заботу. Правда. Но мы с Светой справляемся. У нас хорошая семья, мы любим друг друга, и Паша растет счастливым.
— Это она тебе так говорит? — Олеся Анатольевна кивнула в сторону Светы. — И ты веришь? Посмотри на себя — ты похудел, под глазами круги. Когда ты последний раз нормально отдыхал?
— Это называется "быть родителем четырехлетнего ребенка", — сказал Роман с улыбкой. — И работать на полную ставку, и выплачивать ипотеку. Все так живут, мама.
— Не все! — Олеся Анатольевна поднялась с кресла. — Если бы вы жили с нами, как я предлагала, а не строили этот домишко на отшибе...
— Мы не хотели жить с вами, — прямо сказала Света. — И это не "домишко", а наш дом. Мы много работали, чтобы его построить.
— Я вижу, что именно ты настроила сына против родителей, — Олеся Анатольевна повернулась к Свете. — Раньше Роман никогда не возражал. Всегда прислушивался к советам, ценил мою помощь. А теперь...
— А теперь он взрослый человек со своей семьей, — Света посмотрела на свекровь без страха. — И ваша помощь иногда превращается в контроль.
— Вот как? — глаза Олеси Анатольевны сузились. — А ты, значит, никогда не контролируешь? Не указываешь ему, что делать? Не заставляешь строить этот дом, хотя у него никогда не было способностей к этому? Роман — гуманитарий, как его отец, — она кивнула на мужа. — Ему бы книги писать, а не гвозди забивать!
— Мне нравится строить, мама, — тихо сказал Роман. — Всегда нравилось. И это я настоял на собственном доме, а не Света.
Олеся Анатольевна выглядела так, словно ее ударили.
— Что ж, — она резко встала. — Я вижу, здесь моему сыну промыли мозги. Михаил, мы уходим.
— Олеся, — Михаил Эрнестович подошел к жене. — Ты слишком остро реагируешь. Дети просто хотят жить своей жизнью. Это нормально.
— Ничего нормального! — Олеся Анатольевна схватила сумочку. — Если бы мы так вели себя с моими родителями...
— Твои родители никогда не приезжали без предупреждения, не оставались на три недели и не меняли в нашем доме обстановку, — неожиданно твердо сказал Михаил Эрнестович.
В комнате повисла оглушительная тишина.
— Ты тоже против меня? — голос Олеси Анатольевны дрогнул.
— Я не против тебя, — мягко сказал муж. — Я против того, чтобы ты обижала детей своим недоверием.
— Я не обижаю, я помогаю! — Олеся Анатольевна повернулась к сыну. — Роман, я всю жизнь посвятила тебе. Всю жизнь думала только о том, как сделать тебя счастливым. А теперь ты позволяешь своей жене говорить со мной в таком тоне!
— В каком тоне, мама? — Роман выглядел растерянным. — Света просто защищает наше право жить так, как мы хотим.
— Ах вот как! — Олеся Анатольевна театрально прижала руку к груди. — Значит, от меня надо защищаться? Я — враг? Я, которая растила тебя, ночей не спала, когда ты болел, отказывала себе во всем, чтобы у тебя было лучшее образование?
— Никто не говорит, что вы враг, — Света попыталась успокоить разбушевавшуюся свекровь. — Просто у каждой семьи свои правила, и...
— Ты! — Олеся Анатольевна указала на нее пальцем. — Ты во всем виновата! Настроила сына против матери! Не зря я с самого начала была против этого брака.
— Мама! — воскликнул Роман. — Прекрати!
— Что "прекрати"? Правду говорить? — Олеся Анатольевна всхлипнула. — Я всегда хотела для тебя другую жену. Образованную, из хорошей семьи. А ты выбрал...
— Довольно, — Михаил Эрнестович взял жену за плечи. — Мы уходим. Сейчас же.
— Пусти! — Олеся Анатольевна вырвалась. — Я еще не все сказала!
— Я думаю, вы уже сказали достаточно, — голос Светы был удивительно спокойным. — Я знаю, что вы никогда не считали меня достойной вашего сына. Но это его выбор, не ваш. И Паша — наш сын, не ваш. Вы можете быть бабушкой, можете участвовать в его жизни, но вы не можете указывать нам, как его воспитывать и как жить в нашем собственном доме.
***
Рано утром следующего дня Света проснулась от странного шума. Открыв глаза, она увидела пустую половину кровати — Роман уже встал. Она посмотрела на часы: 7:15, выходной, когда можно было бы поспать подольше. Шум доносился с первого этажа.
Накинув халат, Света спустилась по лестнице и замерла на последней ступеньке. В гостиной суетилась Олеся Анатольевна в окружении каких-то незнакомых женщин. Они двигали мебель, развешивали какие-то гирлянды, накрывали на стол.
— Что здесь происходит? — спросила Света, оглядываясь в поисках мужа.
— А, проснулась наконец, — Олеся Анатольевна оглянулась с натянутой улыбкой. — Сегодня двадцатое число. Двадцать лет назад Михаил получил свою первую награду за научную работу. Мы отмечаем.
— Отмечаете... у нас дома? — Света чувствовала, как в ней закипает гнев. — Без предупреждения?
— Я предупредила Романа, — отмахнулась свекровь. — Он не возражал.
— Где он?
— Поехал за тортом. Я заказала в той кондитерской на углу. Паша еще спит?
Одна из женщин — полная дама в цветастом платье — подошла к Свете с протянутой рукой:
— Здравствуйте! Я Нина Павловна, старая подруга Олеси. Какой у вас чудесный дом! Только гардины, пожалуй, я бы сменила...
— Оставь, Нина, — перебила ее Олеся Анатольевна. — Я уже занялась этим вопросом.
Света молча развернулась и поднялась наверх. Позвонила мужу.
— Рома, что происходит? — спросила она, когда он ответил.
— Прости, — в его голосе слышалось раскаяние. — Мама позвонила рано утром, сказала, что папа очень расстроен из-за вчерашнего, и она хочет устроить для него сюрприз. Я не смог отказать.
— Ты должен был разбудить меня.
— Ты так крепко спала... Я не хотел тревожить.
— Роман, в нашем доме сейчас толпа незнакомых людей! Они переставляют мебель, критикуют гардины! Твоя мать опять командует, как будто это ее дом!
— Я скоро буду, — сказал Роман. — Мы это уладим.
Когда он вернулся с тортом, дома уже собралось около пятнадцати человек — друзья и коллеги Михаила Эрнестовича, которого, впрочем, еще не было. Олеся Анатольевна объяснила, что муж ни о чем не подозревает и должен прийти к обеду.
Света, одевшись и приведя себя в порядок, спустилась вниз. Она взяла Пашу, который уже проснулся, и увела его на кухню, подальше от гостей.
— Мама, а почему у нас столько людей? — спросил мальчик, уплетая завтрак.
— У дедушки праздник, — коротко объяснила Света. — Паша, после завтрака мы поедем к тете Ире, как договаривались, хорошо?
— А праздник? — мальчик выглядел озадаченным.
— Вернемся к вечеру.
— Вот уж нет! — в кухню вошла Олеся Анатольевна. — Никуда вы не поедете. Михаил будет очень расстроен, если не увидит внука.
— Мы договаривались с Ирой еще неделю назад, — твердо сказала Света. — И вы устроили этот праздник без нашего согласия.
— Роман согласился, — парировала Олеся Анатольевна.
— Согласился, когда вы поставили его перед фактом!
— Что за тон, Светлана? — Олеся Анатольевна поджала губы. — При ребенке! Паша, доедай быстрее, бабушка накрыла красивый стол для дедушки, тебе нужно помочь надуть шарики.
— Ура, шарики! — обрадовался мальчик.
Света поняла, что проиграла этот раунд. Она вышла из кухни, нашла Романа, который как раз расставлял бокалы на столе в гостиной.
— Нам надо поговорить, — сказала она, отводя его в сторону, на веранду. — Рома, это уже перебор. Твоя мать не просто вторгается в наш дом — она полностью игнорирует наши планы, наши желания. Она привела толпу чужих людей без спроса! Она запрещает мне везти Пашу к Ире, хотя мы договаривались с ним об этом!
— Света, давай просто переживем этот день, — Роман выглядел измученным. — Я поговорю с мамой завтра, обещаю. Серьезно поговорю.
— Ты это говоришь каждый раз! — Света повысила голос. — Каждый раз, Роман! А ситуация только ухудшается!
В этот момент на веранду вышел Михаил Эрнестович. Он выглядел смущенным.
— Простите, я не хотел прерывать, — он виновато посмотрел на молодую пару. — Олеся прислала мне сообщение, что якобы Паша хочет показать мне что-то срочное. Я приехал, а тут... это.
— Вы не знали о празднике? — удивилась Света.
— Нет, — Михаил Эрнестович развел руками. — Я собирался провести день в библиотеке, работаю над новой статьей. И честно говоря, после вчерашнего... — он замялся. — Я не думал, что Олеся захочет сюда возвращаться так скоро.
Роман потер лоб.
— Папа, прости. Мама сказала, что это сюрприз для тебя, что ты расстроен и нуждаешься в поддержке.
— Единственное, что меня расстраивает, — тихо сказал Михаил Эрнестович, — это поведение твоей матери. Я пытался поговорить с ней вчера вечером, но она не слушает.
Из дома донеслись голоса, смех, звон посуды.
— Что ж, — вздохнул свекор, — раз уж гости собрались... Но я хочу, чтобы вы знали: я не одобряю методы Олеси. И я благодарен вам обоим за терпение.
Он вернулся в дом, оставив Свету и Романа наедине.
— Видишь? — Света посмотрела на мужа. — Твоя мать манипулирует всеми. Даже твоим отцом.
Роман какое-то время молчал, глядя вдаль, на сад, который они так старательно обустраивали прошлой осенью.
— Ты права, — наконец сказал он. — Я слишком долго позволял ей это делать. И с тобой, и с Пашей, и даже с моим отцом.
Из дома донесся голос Олеси Анатольевны:
— Роман! Светлана! Где вы? Гости ждут!
— Я поговорю с ней, — решительно сказал Роман. — Прямо сейчас.
Они вернулись в дом, где Олеся Анатольевна как раз произносила тост в честь мужа, который неловко стоял с бокалом в руке.
— ... и благодаря его научным достижениям наша семья всегда была на высоте! — говорила она. — А теперь я хочу предложить тост за нашего сына и его семью, которые так гостеприимно...
— Мама, — Роман прервал ее. — Можно тебя на минуту?
— Сейчас, сынок, я только закончу...
— Сейчас, — твердо повторил Роман, и что-то в его голосе заставило Олесю Анатольевну замолчать.
Они вышли в коридор. Света осталась с гостями, пытаясь сохранять улыбку, хотя внутри все кипело от возмущения.
Через несколько минут из коридора донеслись громкие голоса. Затем хлопнула дверь. Роман вернулся в гостиную, лицо его было бледным, но решительным.
— Уважаемые гости, — сказал он достаточно громко, чтобы все услышали. — Я приношу свои извинения, но праздник отменяется. Моя мать покинула дом. Отец, — он повернулся к Михаилу Эрнестовичу, — если ты хочешь отпраздновать свое достижение, мы будем рады организовать настоящий праздник на следующих выходных. С твоего согласия и с должной подготовкой.
В комнате воцарилась неловкая тишина. Затем гости начали потихоньку собираться. Михаил Эрнестович подошел к сыну и крепко обнял его.
— Ты поступил правильно, — сказал он. — Давно пора было.
Когда последний гость ушел, и дом наконец опустел, Света подошла к мужу:
— Что произошло?
Роман тяжело опустился на диван.
— Я сказал ей, что это должно прекратиться. Что она не может распоряжаться в нашем доме, командовать нами, решать за нас. Что если она хочет быть частью жизни Паши, она должна уважать наши правила.
— И что она ответила?
— Сначала не поверила, что я серьезно. Потом разозлилась, сказала, что я неблагодарный сын, что ты меня настроила против нее. — Роман провел рукой по волосам. — Когда я настоял на своем, она... она сказала, что мы пожалеем об этом. Что она больше никогда не переступит порог нашего дома.
— Она успокоится, — Света села рядом с мужем. — Она не сможет долго обходиться без внука.
— Дело не в этом, — Роман покачал головой. — Я должен был сделать это давно. Сразу, как только она начала вмешиваться в нашу жизнь. Но я все откладывал, надеялся, что как-нибудь само наладится.
Паша забрался на диван между родителями:
— А где бабушка? И дедушка? И все дяди и тети?
— Они уже ушли, малыш, — Света обняла сына. — Но знаешь что? Мы все равно можем поехать к тете Ире и поиграть с котятами.
— Правда? — обрадовался Паша. — А папа тоже поедет?
— Конечно, — Роман улыбнулся, взъерошив волосы сына. — Мы поедем все вместе.
Прошло два месяца. Олеся Анатольевна сдержала слово — она не появлялась в доме молодой семьи. Михаил Эрнестович приезжал несколько раз, читал Паше книги, рассказывал удивительные истории о композиторах и художниках. Однажды он привез скрипку — маленькую, детскую — и начал учить внука азам музыки.
— Как мама? — спросил Роман отца, когда они остались наедине.
— Скучает по вам, — честно ответил Михаил Эрнестович. — Особенно по Паше. Но гордость не позволяет ей признать, что она была неправа.
— Мы не требуем извинений, — сказал Роман. — Только уважения.
— Я знаю, сынок. И я пытаюсь ей это объяснить. Дай ей время.
Ко дню рождения Паши Света готовилась особенно тщательно. Пять лет — важная дата. Они с Романом решили устроить настоящий праздник в саду, с детьми из детского сада, с клоуном и огромным тортом.
— Думаешь, стоит пригласить маму? — спросил Роман накануне праздника.
— Конечно, — без колебаний ответила Света. — Она бабушка Паши, и он по ней скучает.
Олеся Анатольевна приехала в точно назначенное время. Она выглядела немного похудевшей, строгий костюм сменился на элегантное платье. Паша с визгом бросился к ней:
— Бабушка! Ты пришла!
Она обняла внука, глаза ее подозрительно блестели.
— Конечно, пришла, — сказала она, гладя мальчика по голове. — Как я могла пропустить твой день рождения?
Света подошла к свекрови:
— Здравствуйте, Олеся Анатольевна. Мы рады, что вы смогли прийти.
На мгновение во взгляде свекрови мелькнула привычная надменность, но она быстро справилась с собой.
— Спасибо за приглашение, — сдержанно ответила она.
Праздник проходил в саду, дети веселились, Паша был счастлив, получая подарки и внимание. Олеся Анатольевна держалась в стороне, не пытаясь командовать или критиковать. Когда настало время торта, она подошла к Свете:
— Прекрасный праздник. Ты... хорошо постаралась.
От Олеси Анатольевны это было почти комплиментом.
— Спасибо, — Света улыбнулась. — Мы хотели, чтобы этот день запомнился Паше.
— Я принесла подарок, — Олеся Анатольевна протянула небольшую коробочку. — Это музыкальная шкатулка. Такая же была у Ромы в детстве, он очень ее любил.
Света приняла подарок:
— Уверена, Паше понравится. Спасибо.
Когда пришло время разрезать торт, Олеся Анатольевна неожиданно попросила слово:
— Я хочу поблагодарить всех, кто пришел сегодня поздравить моего внука, — начала она, держась с привычной прямотой. — Паша — замечательный мальчик, умный, добрый, любознательный. И это заслуга его родителей — Романа и Светланы.
Она сделала паузу, явно преодолевая внутреннее сопротивление:
— Я не всегда... понимала некоторые их решения. Но сегодня я вижу результат — счастливого ребенка в счастливой семье. И я благодарна, что меня пригласили разделить этот день с вами.
Это была, пожалуй, самая близкая к извинению вещь, на которую была способна Олеся Анатольевна.
После праздника, когда гости разошлись, и уставший Паша уснул прямо в куче подарков, Олеся Анатольевна задержалась, помогая убирать.
— Светлана, — сказала она, когда они остались на кухне вдвоем. — Я хочу кое-что прояснить.
Света напряглась, ожидая новой атаки.
— Я никогда не изменю своего мнения о том, как нужно воспитывать детей или вести хозяйство, — прямо сказала Олеся Анатольевна. — Но я понимаю, что это ваш дом и ваш ребенок. И если я хочу быть частью жизни сына и внука... — она сделала глубокий вдох, — я должна уважать ваши правила.
— Это все, о чем мы просили, — тихо ответила Света.
— Не думай, что мне это легко дается, — Олеся Анатольевна поджала губы. — Я привыкла руководить. Всю жизнь я принимала решения — на работе, в семье. Мне казалось, я всегда знаю, как лучше.
— Иногда вы действительно знаете, — дипломатично заметила Света. — И мы ценим ваш опыт, ваши советы. Но решения о нашей жизни должны принимать мы сами.
Олеся Анатольевна кивнула:
— Я попробую... советовать, а не командовать. Но не обещаю, что у меня всегда будет получаться.
— Это справедливо, — Света улыбнулась. — Мы тоже будем стараться прислушиваться к вашему мнению.
В дверях кухни появился Роман, удивленно глядя на мирно беседующих жену и мать.
— Все в порядке? — осторожно спросил он.
— Да, — Олеся Анатольевна выпрямилась. — Мы с твоей женой заключили перемирие. Я признаю, что это ваш дом, и я не имею права здесь командовать.
— Серьезно? — Роман не скрывал удивления.
— Не смотри на меня так, — фыркнула Олеся Анатольевна. — Я могу признавать свои ошибки. Иногда.
Михаил Эрнестович, появившийся за спиной сына, улыбнулся:
— Вот этого я точно не ожидал услышать.
Олеся Анатольевна бросила на мужа острый взгляд:
— Не обольщайся, Михаил. Я все еще считаю, что в большинстве случаев я права.
— Никто в этом и не сомневается, дорогая, — мягко ответил он.
Когда родители Романа уехали, он обнял Свету:
— Не могу поверить, что ты смогла договориться с моей мамой. Как тебе это удалось?
— Я просто была собой, — Света пожала плечами. — И четко обозначила границы. Это наш дом, Рома. Наш с тобой и Пашей. И я не позволю никому здесь командовать, даже твоей маме.
— Горжусь тобой, — Роман поцеловал жену. — И знаешь, я думаю, моя мама тоже начинает тебя уважать.
— Не будем преувеличивать, — рассмеялась Света. — Но это хорошее начало.
В детской зашевелился Паша. Света и Роман пошли к сыну, оставляя позади месяцы конфликтов и напряжения. Их дом снова был их крепостью — местом, где правила устанавливали они сами.
А Олеся Анатольевна... что ж, она осталась собой. Властной, уверенной в своей правоте, готовой поспорить по любому поводу. Но теперь, переступая порог дома сына, она сдерживала свой командирский тон и старалась — пусть не всегда успешно — уважать чужие границы.
Это был не идеальный мир, но мир, в котором можно было жить. И для Светы, Романа и Паши этого было достаточно.
А самые эксклюзивные, яркие истории в нашем телеграм канале - подписывайтесь, будет интересно!!!