На станции «Таганская» Кольцевой линии московского метро в скором времени появится восстановленный барельеф Иосифа Сталина. Об этом сообщил столичный Дептранс.
«Восстанавливаем утраченный исторический барельеф, который посвящен Победе в Великой Отечественной войне. До 1966 года он располагался в торце станции „Таганская“ Кольцевой линии метро. Во время строительства пересадки на Таганско-Краснопресненскую линию барельеф утратили», – говорится в официальном сообщении.
В мэрии подчеркивают, что скульптурная композиция будет полностью воссоздана по архивным чертежам и фотографиям. Установят ее не на прежнем месте, а в переходе между двумя станциями. Таким образом, она станет частью пешеходного маршрута и, вероятно, будет восприниматься скорее как музейный экспонат, чем как памятник. Впрочем, не всеми.
Почему это решение вызывает споры
Возвращение в городское пространство изображений Сталина – шаг, который сложно назвать нейтральным. С одной стороны, речь действительно идет об исторической реставрации. Барельеф был создан как часть оригинального архитектурного оформления станции, открытой в 1950 году, и задумывался как ода победе в войне. Его восстановление можно трактовать как восстановление целостности замысла архитектора и уважение к эстетике времени.
С другой стороны, в центре этой композиции – фигура человека, ответственность которого за массовые репрессии, депортации, голод и гибель миллионов до сих пор остается предметом болезненного общественного обсуждения.
Установка такого изображения в публичном пространстве, пусть даже с оговоркой «в исторических целях», воспринимается многими как попытка реабилитации фигуры Сталина – особенно в условиях, когда критическое осмысление советского прошлого в официальной повестке почти исчезло.
Контекст важен, но его нет
Главная претензия к проекту – отсутствие контекста. В официальном сообщении нет ни слова о спорности фигуры, о цене победы, о репрессированных строителях метро. Просто «утраченный исторический барельеф».
В такой ситуации даже самая добросовестная реставрация становится идеологическим жестом. Не потому, что сама по себе скульптура опасна, а потому, что она возвращается в город без слов, без пояснений, без признаков осмысления. Просто «так было», «так красиво», «так надо».
Вопрос не в том, можно ли показывать Сталина. Вопрос – как именно это делается. Мемориальный музей, выставка, контекстная экспозиция – это один подход. Молчаливое возвращение в метро – совсем другой. И каждый из них говорит о сегодняшнем дне не меньше, чем о прошлом.
Поэтому барельеф – не просто мраморный рельеф с портретом. Это маркер отношения власти к истории, к памяти, к нарративу, который сегодня навязывается обществу. И пока рядом не появляется хотя бы небольшая табличка с честным текстом, это восстановление будет восприниматься не как акт сохранения архитектурного наследия, а как попытка переписать прошлое на новый лад.
Чему, разумеется, многие будут рады.