# Бабушкины тайны
Александра никогда не думала, что в тридцать два года ей придётся начинать жизнь с чистого листа. Развод с мужем оставил ей маленькую двухкомнатную квартиру на окраине города и семилетнюю дочь Машу с россыпью веснушек и вечно растрёпанными рыжими косичками.
Город душил. Александра чувствовала это каждый день, пробираясь сквозь утренние пробки в свой офис, где она редактировала чужие тексты. Маша тоже увядала между серых многоэтажек, всё чаще жалуясь на головные боли и усталость.
В тот вечер они с Машей возвращались из парка, где отмечали день рождения одноклассницы. На детской площадке, слегка в стороне от шумной компании родителей, Александра заметила мужчину, который задумчиво смотрел на играющих детей. В руках он держал книгу — настоящую, бумажную. Это показалось ей таким редким и необычным в мире электронных читалок, что она невольно улыбнулась.
— Хорошая книга? — спросила она, проходя мимо.
Мужчина поднял глаза — тёмно-карие, с золотистыми крапинками — и улыбнулся в ответ.
— Пастернак. «Когда разгуляется». Знаете?
Так они познакомились с Павлом. Он оказался школьным учителем литературы, недавно вернувшимся в город после нескольких лет жизни за границей. В нём было что-то основательное, надёжное, как в старом дубе. И что-то загадочное, словно он знал какую-то важную тайну.
Они начали встречаться — сначала просто гуляли по паркам, потом ходили в кино, в маленькие уютные кафе. Маша, обычно настороженная с незнакомцами, почему-то сразу приняла Павла. Возможно, потому что он никогда не разговаривал с ней как с ребёнком — только как с равной.
Однажды, когда они сидели в парке на скамейке, Павел сказал:
— У меня скоро отпуск. Я собираюсь навестить бабушку в деревне. Хотел спросить... может быть, вы с Машей поедете со мной?
Александра удивлённо подняла брови.
— К бабушке? В деревню?
— Ивановка. Четыре часа на электричке, — кивнул Павел. — Там красиво. Река, лес. Чистый воздух. Машке понравится.
— Не рановато ли знакомиться с родственниками? — пошутила Александра.
Павел посмотрел на неё серьёзно, чуть прищурившись.
— Моя бабушка... она особенная. И место это особенное. Я давно хотел вас туда пригласить. Но должен предупредить — бабушка у меня очень интересная.
— Интересная? — переспросила Александра. — Что это значит?
Павел помолчал, словно подбирая слова.
— Люди в деревне её побаиваются. И уважают. Говорят, она знает то, чего не знают другие. Видит то, чего не видят другие, — он усмехнулся. — В детстве я думал, что она ведьма. Но хорошая ведьма, понимаешь?
Александра рассмеялась, но что-то в его тоне заставило её поверить в серьёзность его слов.
***
Электричка покачивалась, убаюкивая. Маша, прижавшись к окну, считала пролетающие мимо столбы и деревья. Александра то и дело закрывала глаза, проваливаясь в дремоту. Всё казалось каким-то нереальным — и эта поездка, и Павел рядом с рюкзаком и дорожной сумкой, и сельская жизнь, ожидавшая их впереди.
Ивановка оказалась не такой уж маленькой — десятка три домов разбросаны по холмистой местности. Дом бабушки Павла стоял на самом краю деревни, там, где начинался лес. Большой бревенчатый сруб, почерневший от времени, но крепкий, с резными наличниками и затейливой резьбой на крыльце.
— Павлуша! — на крыльцо вышла невысокая женщина в тёмно-синем платье и белом переднике.
Александра удивлённо моргнула. Она ожидала увидеть согбенную старушку, но бабушка Павла держалась прямо, двигалась легко, и только глубокие морщины на загорелом лице выдавали её возраст. А ещё глаза — ярко-синие, живые, с каким-то особенным блеском.
— Бабуль, познакомься. Это Александра и её дочь Маша, — представил их Павел.
Бабушка — её звали Анна Васильевна — внимательно посмотрела сначала на Александру, потом на Машу. Взгляд её был цепким, изучающим, но не неприятным.
— Здравствуйте, гостьи дорогие, — она улыбнулась, и лицо её сразу помолодело. — Идёмте в дом, с дороги-то. Чай уже ждёт.
Дом внутри оказался неожиданно просторным и светлым. Потолки высокие, окна большие. Старинная мебель — буфет, стол, стулья с резными спинками — соседствовала с современной техникой. На стенах — домотканые половики и... картины. Много картин, написанных маслом: лесные пейзажи, портреты людей, натюрморты с полевыми цветами.
— Это вы нарисовали? — спросила Александра, разглядывая особенно понравившийся ей пейзаж с рекой в лучах заката.
— Я, — просто ответила Анна Васильевна. — Красоту вижу — рисую.
За чаем с медовыми пряниками и земляничным вареньем Анна Васильевна расспрашивала их о городской жизни, о работе Александры, об учёбе Маши. Говорила она неторопливо, с лёгким деревенским акцентом, но словарный запас у неё был богатый, и Александра поймала себя на мысли, что разговаривает не с деревенской бабушкой, а с образованной, начитанной женщиной.
— Устали с дороги? — спросила наконец Анна Васильевна. — Тогда идите, отдохните. Я вам светёлку наверху приготовила. А к ужину разбужу.
Комната наверху была маленькой, но уютной. Кровать, застеленная лоскутным одеялом, старинный комод, на окнах — белые занавески с вышивкой. Пахло сухими травами, развешанными пучками под потолком, и немного — яблоками.
Александра и Маша, уставшие с дороги, быстро заснули.
Проснулись они от странного звука — словно кто-то тихонько постукивал по полу.
— Мама, что это? — испуганно прошептала Маша.
Александра прислушалась. Действительно, где-то в углу комнаты слышалось тихое постукивание.
— Не бойся, малышка. Наверное, это... мышка, — неуверенно сказала она.
— Это не мышка, — раздался вдруг голос Анны Васильевны. Она стояла в дверях с подносом, на котором дымились чашки с чаем. — Это Прошка шалит. Домовой наш.
Она поставила поднос на комод и подошла к углу, откуда доносилось постукивание.
— Прошенька, ну что ты расшумелся? Гостей пугаешь! — она произнесла это совершенно серьёзно, без тени улыбки.
Постукивание прекратилось.
Маша с круглыми от удивления глазами смотрела то на бабушку, то в угол.
— А вы его видите? — шёпотом спросила она.
— Конечно, — кивнула Анна Васильевна. — Домового-то? Вижу. И ты увидишь, если захочешь. Только не сегодня. Сегодня — ужинать, а потом спать. Завтра у нас много дел.
***
Утро принесло с собой запахи свежескошенной травы и цветущей липы. Александра, открыв глаза, не сразу поняла, где находится. Потом вспомнила — деревня, дом Анны Васильевны, странный разговор о домовом...
«Наверное, это просто игра такая», — подумала она, глядя на спящую рядом Машу.
Внизу уже гремели посудой. Александра тихонько встала, оделась и спустилась на кухню. Анна Васильевна что-то готовила у печи — настоящей русской печи, сложенной из кирпичей и побеленной.
— Доброе утро, — поздоровалась Александра.
— И тебе доброго утречка, — улыбнулась Анна Васильевна. — Выспалась?
— Да, спасибо. Я давно так хорошо не спала, — призналась Александра. — Можно я вам помогу?
— Помоги, конечно. Стол накрой к завтраку. Павлуша уже встал, во дворе возится. Мужская рука в хозяйстве всегда нужна.
Когда все собрались за столом, Маша вдруг спросила:
— А я сегодня увижу домового?
Павел переглянулся с бабушкой, и Александра заметила, что во взгляде его мелькнуло что-то похожее на... страх? Тревогу?
— Увидишь, если он захочет показаться, — спокойно ответила Анна Васильевна. — Но сначала познакомимся с Кузьмой.
— А кто такой Кузьма? — спросила Маша.
— Дворовой. Он за порядком во дворе следит, за животными присматривает.
Маша восторженно захлопала в ладоши.
— А ещё кто у вас есть?
— Есть ещё Бантик, — улыбнулась Анна Васильевна. — Он в лесу живёт. Но иногда приходит в гости.
Александра почувствовала лёгкое раздражение. Она не хотела, чтобы дочь верила в сказки и выдумки. Но перед тем, как она успела что-то сказать, Павел положил свою руку на её руку и незаметно покачал головой.
После завтрака Анна Васильевна взяла Машу за руку.
— Пойдём, помощница. Будем травы собирать для чая.
Они вышли во двор, а Павел и Александра остались вдвоём.
— Зачем ты позволяешь бабушке рассказывать Маше эти сказки? — тихо спросила Александра. — Домовые, дворовые... Она же поверит.
Павел задумчиво смотрел в окно, за которым Анна Васильевна показывала Маше какие-то растения на грядках.
— Алекс, — серьёзно сказал он, используя сокращение её имени, которое обычно использовал в особо доверительных разговорах. — Ты веришь в то, что мир состоит только из того, что мы можем потрогать и измерить?
— Что ты имеешь в виду?
— Бабушка... она действительно видит то, чего не видят другие. И может научить этому. В детстве я тоже видел и домового, и дворового, и лесных духов. Потом, когда вырос, эта способность притупилась. Но иногда, когда приезжаю сюда, она возвращается.
Александра недоверчиво посмотрела на него.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — кивнул Павел. — Просто... попробуй не отвергать то, что не вписывается в твою картину мира. Хотя бы на время, пока мы здесь. И ты увидишь сама.
***
День прошёл в хлопотах и новых впечатлениях. Они собирали травы, ягоды в лесу, помогали по хозяйству. Маша была в восторге от деревенской жизни, от животных — у Анны Васильевны были куры, две козы и старый пушистый кот Семён.
Вечером, когда солнце начало склоняться к горизонту, Анна Васильевна позвала их к старому дубу, который рос на краю участка.
— Пора знакомиться с Кузьмой, — сказала она. — Он обычно в это время приходит.
Они расположились на скамейке под дубом. Анна Васильевна достала из кармана передника маленький узелок.
— Что это? — спросила Маша.
— Гостинец для Кузьмы. Он сладкое любит, — она развязала узелок, и Александра увидела несколько леденцов и кусочек пряника.
Анна Васильевна положила угощение на пенёк рядом с дубом и тихо произнесла:
— Кузьма Иванович, выходи, гостей встречай, с людьми добрыми знакомься.
Несколько минут ничего не происходило. Потом вдруг подул лёгкий ветерок, зашелестели листья дуба, и Александре показалось, что между корнями мелькнула тень.
— Бабушка! Я видела! — воскликнула Маша. — Там, у корней! Маленький человечек!
Анна Васильевна улыбнулась.
— Вот и познакомились. Теперь он будет тебя оберегать, пока ты гостишь у нас.
Александра ничего не видела, кроме игры света и тени между корнями старого дерева. Но Маша была так искренне взволнована и счастлива, что она не стала ничего говорить.
Когда они вернулись в дом, уже стемнело. После ужина Анна Васильевна повела их на чердак — огромное пространство под крышей, заставленное старинной мебелью, сундуками и какими-то ящиками.
— Здесь живёт Прошка, — сказала она, поставив керосиновую лампу на старый комод. — Домовой. Он у меня скромный, не всем показывается. Но, думаю, Машеньку он уже заприметил.
Она достала из кармана ещё один узелок — с кусочками сахара — и положила его на табурет.
— Прошенька, угощайся на здоровье. И гостей наших не обижай.
В полумраке чердака что-то скрипнуло, зашуршало. Маша инстинктивно прижалась к матери.
— Не бойся, доченька, — погладила её по голове Анна Васильевна. — Он добрый. Просто не любит, когда его беспокоят. Но для особенных гостей может и показаться.
— А я — особенная? — спросила Маша.
— Конечно, — серьёзно кивнула Анна Васильевна. — У тебя глаза видящие. Как у меня в молодости.
Когда они спустились с чердака, Маша зевнула.
— Устала, маленькая? — спросила Александра. — Пойдём спать?
— Да, — кивнула Маша, но вдруг остановилась и спросила, — А когда мы с Бантиком познакомимся?
— Завтра, если погода будет хорошая, — пообещала Анна Васильевна. — Сходим в лес, на Серебряный ручей. Там его любимое место.
***
Утром Александра проснулась от странного ощущения — будто кто-то смотрит на неё. Открыв глаза, она увидела Машу, которая сидела на кровати с широко раскрытыми глазами.
— Что случилось, доченька? — встревоженно спросила она.
— Мама, я видела его! — прошептала Маша. — Прошку! Он приходил ночью, стоял вот здесь, — она показала на пространство между кроватью и окном. — Маленький, лохматый, в красной рубашке. И смотрел на меня. А потом улыбнулся и исчез.
Александра не знала, что сказать. Это мог быть сон, игра воображения, но Маша выглядела такой уверенной...
За завтраком Маша рассказала о своём ночном госте Анне Васильевне и Павлу.
— Вот видишь, — кивнула Анна Васильевна, — я же говорила, что он к тебе придёт. Подружились, значит.
После завтрака, как и обещала Анна Васильевна, они отправились в лес, к Серебряному ручью. День был ясный, солнечный. Лес встретил их прохладой и тишиной, нарушаемой только пением птиц и шелестом листвы.
Серебряный ручей оказался небольшим, но удивительно красивым. Вода в нём была чистая, прозрачная, а на дне действительно поблёскивали какие-то камешки, создавая впечатление, будто ручей полон серебра.
— Присядем здесь, — Анна Васильевна указала на поваленное дерево у самого берега. — И подождём. Бантик не любит шума и суеты.
Они сидели молча, слушая журчание воды. Маша, затаив дыхание, смотрела на противоположный берег ручья, где начинались заросли папоротника.
Прошло, наверное, полчаса. Александра уже начала терять терпение, как вдруг Маша тихонько ахнула и схватила её за руку.
— Мама, смотри! Там!
Александра посмотрела в указанном направлении, но увидела только колышущиеся на ветру папоротники.
— Что, милая? Что ты видишь?
— Бантик! — восхищённо прошептала Маша. — Он как... как светящийся шарик! С крылышками! И у него на голове... что-то вроде веночка!
Анна Васильевна улыбнулась.
— Это и есть Бантик. Лесной дух. Очень древний и очень мудрый. Его настоящее имя никто не знает, а Бантиком прозвали за то, что любит всё яркое, блестящее, как бантики.
Маша, не отрывая взгляда от папоротников, протянула руку, словно пытаясь дотронуться до невидимого для остальных существа.
— Он такой красивый... и грустный.
— Он очень одинокий, — тихо сказала Анна Васильевна. — Его сородичей почти не осталось. Люди перестали верить в лесных духов, и они ушли. А он остался. Потому что я его вижу. И другие, кто умеет видеть.
Александра смотрела на дочь, на её восторженное лицо, на протянутую руку. И вдруг... ей показалось, что среди папоротников мелькнуло что-то светящееся, похожее на маленький блуждающий огонёк. Но это длилось лишь мгновение, а потом исчезло.
Вечером, когда Маша уже спала, Александра сидела с Павлом и Анной Васильевной на крыльце. Ночь была тёплая, звёздная.
— Я тоже что-то видела сегодня, — тихо сказала Александра. — У ручья. Что-то вроде... светящегося шарика.
Анна Васильевна кивнула, будто это было самым обычным делом.
— Начинаешь видеть. Это хорошо.
— Но как это возможно? — спросила Александра. — Я всегда была рациональным человеком, не верила в сказки...
— Дело не в вере, — покачала головой Анна Васильевна. — А в умении видеть. Этот мир гораздо богаче и сложнее, чем нам кажется. В нём есть место и для того, что мы привыкли называть реальностью, и для того, что считаем сказками. Просто большинство людей разучились видеть. А ты — нет. И дочка твоя — тоже.
— Она особенная, да? — спросила Александра, вспоминая, как Анна Васильевна назвала Машу «видящей».
— Все дети особенные, — улыбнулась старая женщина. — Просто потом жизнь в городе, суета, заботы — всё это закрывает глаза души. А здесь, в тишине, на природе, эти глаза снова открываются.
Они помолчали. Потом Анна Васильевна спросила:
— Вам хорошо в городе?
Александра задумалась. Вспомнила свою маленькую квартиру, офис, пробки по дороге на работу, вечную усталость...
— Нет, — честно ответила она. — Не очень.
— Оставайтесь, — просто сказала Анна Васильевна. — В деревне сейчас интернет есть, работать можно удалённо. Маше в сельской школе спокойнее будет. А дом большой, места всем хватит.
Александра посмотрела на Павла. Он улыбался, и в его глазах отражались звёзды.
— Я давно хотел это предложить, — сказал он. — Но боялся спугнуть. Думал, ты не захочешь менять городскую жизнь на деревенскую.
— А сейчас не боишься? — спросила Александра.
— Сейчас — нет, — он взял её за руку. — Потому что ты начала видеть. И понимать.
Той ночью Александре приснился удивительный сон. Будто она стоит на опушке леса, а вокруг неё — множество светящихся существ: маленьких, больших, разных форм и цветов. Они кружатся вокруг неё, касаются её волос, рук, лица, и каждое прикосновение оставляет тепло и свет.
А когда она проснулась, то увидела на подоконнике маленький букетик полевых цветов, перевязанный яркой ленточкой, похожей на... бантик.
— Мама, смотри! — воскликнула Маша, указывая на букетик. — Это от Бантика! Это его подарок!
И Александра вдруг поняла, что верит ей. Верит в домовых и дворовых, в лесных духов и в то, что есть на свете места, где грань между сказкой и реальностью становится такой тонкой, что через неё можно переступить.
— Мы останемся здесь? — спросила Маша, глядя на мать своими ясными, «видящими» глазами.
— Да, — кивнула Александра. — Мы останемся.
Так началась их новая жизнь — жизнь, полная чудес, тайн и волшебства, которое всегда было рядом, нужно было только научиться его видеть.
