— Так и будешь сидеть над этими бумагами до утра? — голос Кати прозвучал резко, почти враждебно. Она стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди. — Завтра двенадцать часов. Или ты передумал?
Алексей вздрогнул и поднял глаза от документов. Её силуэт в тёмном дверном проёме казался чужим, будто не жена, а случайная гостья зашла в их... в «его» будущую бывшую квартиру.
— Не передумал, — он машинально сжал ручку крепче. Тяжёлую, подарочную, с гравировкой «От любящей жены».
«Любящей?» — Просто... странно как-то. Семь лет, и всё. Одна подпись.
— Семь лет закончились не сегодня, Лёш, — Катя подошла к столу, но не села. — Они закончились, когда мы перестали разговаривать.
В тусклом свете настольной лампы её лицо выглядело осунувшимся. Тени под глазами, сжатые губы, где та смеющаяся девушка, которая вкладывала эту самую ручку ему в ладонь и шептала: «Подпиши свою судьбу»?
Тогда они стояли в ЗАГСе, счастливые, влюблённые. А сейчас... сейчас предстояло подписать «другие» бумаги.
— Завтра в двенадцать. Не опаздывай, — она развернулась и вышла, не дожидаясь ответа.
Он выглядел изможденным в свои тридцать шесть, серые круги под потускневшими глазами, горькие складки у рта, преждевременные морщины на лбу.
Следы бессонницы, стресса и постоянного напряжения. Работа начальником проектного отдела в строительной компании высасывала все силы, но хотя бы обеспечивала стабильный доход семье.
Семье, которая трещала по швам, как старый фундамент под тяжестью времени.
Алексей подошёл к окну. Привычный до боли вид с девятого этажа: детская площадка с облупившейся горкой, серая коробка школы напротив, вереница машин во дворе.
Эта квартира помнила всё их первую ночь здесь, на матрасе среди коробок; рождение Полины; счастливые воскресные завтраки; первые шаги дочери по коридору...
А потом, всё реже смех, всё чаще молчание, и как вместо "доброе утро" стали звучать только сухие "оплати квартплату" и "купи хлеба".
***
— Леш, я не могу так больше, — сказала Катя месяц назад. Они сидели на кухне после того, как уложили дочь. — Мы живём как соседи.
— Что ты предлагаешь? — он смотрел в чашку с остывшим чаем.
— Нам нужно что-то менять. Либо пытаться спасти отношения, терапия, отпуск вместе, время друг для друга... либо признать, что мы выгорели.
— И что тогда?
— Тогда развод и размен квартиры, — её голос дрогнул, но глаза оставались сухими. — Я уже консультировалась с риелтором. Нашу двушку можно разменять на однушку и комнату.
Эта фраза ударила больнее, чем он ожидал. Не сами слова о разводе, они уже звучали в их ссорах как угроза с обеих сторон. А то, что она уже говорила с риелтором. Планировала. Готовилась. Значит, для неё всё решено.
— Ты уже всё продумала? — В его голосе проскользнула обида.
— Не хочешь бороться за семью?
— А ты хочешь? — она посмотрела прямо в глаза. — Когда мы последний раз говорили не о бытовых проблемах? Когда вместе гуляли с Полиной? Когда ты спрашивал о моём дне рождении? Не о том, что в холодильнике и оплачены ли счета, а о том, как я себя чувствую?
Алексей молчал. Она была права, и это злило ещё сильнее.
— Вот видишь, — устало продолжила Катя. — Мы даже сейчас не разговариваем, а выясняем отношения. Либо мы идём к психологу и честно работаем над отношениями, либо расходимся до того, как окончательно возненавидим друг друга.
Вечер закончился тем, что Алексей ушёл ночевать в гостиную. На следующий день он позвонил по номеру семейного психолога, который Катя оставила на холодильнике.
Но на первую же встречу пошёл один, Катя сказала, что заболела. На вторую она тоже не пришла. На третью он уже не записывался.
Через две недели она положила перед ним контакты риелтора.
***
Телефонный звонок вырвал Алексея из воспоминаний. Риелтор Марина Сергеевна, энергичная женщина средних лет, напоминала о завтрашней встрече для подписания окончательных документов.
— Алексей Владимирович, всё в силе на завтра? — деловой тон, никакого сочувствия. — Комната в Петроградском районе вас устраивает? Помните, там сложная соседка на кухне, но зато метраж хороший и от работы близко.
— Да, всё в порядке, — механически ответил он.
— Отлично! Катерина Михайловна подтвердила встречу. Завтра в 12:00 в моём офисе. Не опаздывайте.
После звонка он долго сидел, глядя в одну точку. Комната в коммуналке. В тридцать шесть лет. После семи лет в собственной квартире. После семьи.
Кто-то позвонил в дверь. Алексей вздрогнул, он не ждал гостей. На пороге стояла тёща, Валентина Ивановна, с пакетами продуктов.
— Не ждал? — она без приглашения прошла на кухню и начала раскладывать продукты. — Катя просила Полинке обед привезти и заодно кое-что забрать.
— Она на работе? — спросил Алексей, хотя знал ответ.
— Конечно. В отличие от некоторых, ей нельзя взять отгул когда вздумается, — Валентина Ивановна никогда не скрывала своего отношения к зятю. — Детский сад сегодня до обеда, я забрала Полину.
— Она в комнате?
— Да, рисует. Не беспокой её, я сама накормлю и заберу к себе на ночь. Катя задержится сегодня.
Алексей прошёл в детскую. Полина сидела за маленьким столиком, увлечённо раскрашивая книжку. Пятилетняя копия Кати, те же зелёные глаза, те же вьющиеся каштановые волосы.
— Привет, принцесса.
— Папа! — Полина бросилась к нему. — Смотри, я нарисовала наш дом!
На рисунке был изображён типичный детский домик, квадрат с треугольной крышей, окнами-квадратиками и дымом из трубы. Рядом с домиком стояли три фигурки, большая, средняя и маленькая. Семья.
— Очень красиво, — голос предательски дрогнул.
— Это ты, это мама, а это я, — Полина показывала пальчиком.
— А ещё я нарисовала бабушку, но в другом доме, потому что бабушка живёт отдельно.
— Правильно, — Алексей погладил дочь по голове.
— Папа, а правда, что мы с мамой тоже будем жить в другом доме?
Вопрос застал врасплох. Алексей не знал, что Катя уже говорила с дочерью о предстоящих переменах.
— Кто тебе сказал?
— Мама плакала и говорила бабушке по телефону. Она думала, что я сплю, но я слышала. Она сказала, что мы переедем в новую квартиру, а ты будешь жить в другом месте. Это потому что ты нас не любишь?
Алексей опустился на колени перед дочерью и крепко обнял её.
— Нет, что ты, принцесса. Я вас очень люблю. Просто... взрослые иногда не могут жить вместе, даже если любят друг друга.
— Как Маша из садика? Её папа тоже живёт в другом доме. Она говорит, что он приходит и забирает её на выходные.
— Да, примерно так, — Алексей пытался справиться с комком в горле. — Я тоже буду тебя забирать, мы будем гулять, ходить в кино, в зоопарк...
— А почему нельзя всем вместе жить? В одном доме веселее.
На этот вопрос у него не было ответа, который бы понял ребёнок. Как объяснить пятилетней девочке про выгорание отношений, про отчуждение, про то, как два любящих когда-то человека становятся чужими?
— Иногда взрослым нужно пожить отдельно, чтобы... чтобы не ссориться, — наконец сказал он.
— Вы с мамой часто ссоритесь, — серьёзно кивнула Полина. — Тогда мне страшно.
Эти слова ударили сильнее любых упрёков Кати. Их ссоры пугали дочь. Каждый раз, когда они холодно разговаривали или хлопали дверьми, Полина всё слышала и чувствовала.
Они думали, что щадят её, не скандаля открыто, но напряжение всё равно заполняло дом.
В комнату заглянула Валентина Ивановна:
— Полина, обед готов. Алексей, не задерживай ребёнка.
— Иди, принцесса, бабушка ждёт, — Алексей поцеловал дочь в макушку. — Мы ещё поговорим, обещаю.
Когда Полина ушла на кухню, он остался в детской, рассматривая её рисунки, развешанные на стене. На всех были изображены счастливые семьи возле домиков с дымящимися трубами.
Идеальный детский мир, который они с Катей собирались разрушить.
***
Вечером, когда тёща увела Полину, Алексей снова сел за стол с документами. Завтра в 12:00 всё будет решено окончательно. Комната в коммуналке для него, однушка для Кати и Полины. Разделённая жизнь.
Он вспомнил, как они с Катей покупали эту квартиру. Обоим было по двадцать девять, они копили на первоначальный взнос три года. Ходили по новостройкам, выбирали планировку, спорили о том, какие обои поклеить в спальне. А потом въехали, с одним диваном и телевизором на полу и были счастливы.
Когда всё изменилось? Не сразу, постепенно. Сначала появилась ипотека, съедавшая половину доходов. Потом беременность Кати и её временный уход с работы. Финансовые трудности.
Его повышение, требовавшее постоянных задержек на работе. Рождение Полины, недосыпы, капризы ребёнка. Быт, будни, счета, кредиты, планы на отпуск, который всё откладывался...
И вот теперь, размен. Подпись в документе и прощай, семья. Прощай, дом. Здравствуй, комната с неприятной соседкой и общей кухней.
Зазвонил телефон. На экране высветилось имя Кати.
— Да? — ответил он.
— Лёша, я... — её голос звучал взволнованно. — Ты дома?
— Дома. Твоя мама забрала Полину.
— Знаю. Я хотела поговорить... можно я приеду?
Это было неожиданно. Последние недели они общались только по необходимости, короткими сухими фразами.
— Конечно, — ответил он после паузы. — Когда?
— Я уже внизу. Выхожу из такси.
Через пять минут она стояла на пороге, немного растрёпанная, с покрасневшими глазами. Катя всегда плакала некрасиво, с красными пятнами на лице и опухшими веками.
Он помнил, как в начале отношений это его умиляло, никакого кокетства, только искренние эмоции.
— Проходи, — он посторонился, пропуская её в квартиру, которая формально всё ещё была их общей.
Катя прошла на кухню и опустилась на стул, глядя на знакомые до последней царапины шкафчики и плиту.
— Полина сегодня спросила меня, переезжаем ли мы из-за того, что ты нас разлюбил, — сразу начала она. — Похоже, она слышала мой разговор с мамой.
— Знаю, она и меня спрашивала, — кивнул Алексей. — Я сказал, что люблю вас, но иногда взрослым нужно жить отдельно.
— И как она отреагировала?
— Сказала, что ей страшно, когда мы ссоримся.
Катя прикрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Я весь день думала об этом. Об этой квартире, о размене... Лёша, мы правильно делаем?
Он не ожидал такого вопроса. Не от Кати, которая последние месяцы была так решительно настроена на развод.
— Ты же сама всё решила, — невольно вырвалось у него. — Риелтор, документы...
— Я знаю! — она вскинула голову. — Но сегодня, когда Полина сказала, что боится... Лёш, мы взрослые люди. Мы можем развестись, можем разъехаться. Но Полина? Она не просила этого. Она любит тебя, любит свой дом, свою комнату.
— К чему ты клонишь?
— Я не знаю, — Катя нервно провела рукой по волосам. — Может, мы торопимся? Может, стоит ещё раз попробовать? Ради Полины.
Алексей смотрел на жену с недоверием. За последний месяц он смирился с неизбежностью развода, принял мысль о коммуналке, начал планировать новую жизнь... и вот теперь она сомневается?
— Катя, ты месяц назад сказала, что больше не можешь так жить, — медленно произнёс он. — Что мы соседи, а не муж и жена. Что всё выгорело.
— Я знаю, что говорила! — она вскочила и прошлась по кухне.
— Но сегодня я представила Полину в чужой школе, в новом районе, без тебя рядом... и испугалась. Может, мы ещё можем что-то спасти? Не ради себя, ради неё.
Алексей молчал. В голове крутились десятки мыслей. Размен, коммуналка, одинокие вечера, Полина по выходным... Он представил, как будет приходить в чужую квартиру забирать дочь, как будет возвращаться в комнату с соседями.
И ещё он вспомнил их первый год здесь, счастливый, наполненный планами и надеждами.
— Я ходил к психологу, — наконец сказал он. — Три сеанса. Ты не пришла.
— Я струсила, — призналась Катя. — Боялась услышать, что нам действительно лучше расстаться. Что наш брак не спасти.
— И что изменилось сейчас?
— Не знаю, — она села обратно за стол. — Может, я просто испугалась перемен. Может, слова Полины задели за живое. А может... может, я всё ещё люблю тебя, Лёша. Под всей этой усталостью и обидами.
Это признание повисло в воздухе. Они долго молчали, не глядя друг на друга. Наконец Алексей встал и достал из шкафа бутылку вина и два бокала.
— Давай поговорим. По-настоящему. Как раньше.
Катя кивнула и неуверенно улыбнулась.
Они говорили до глубокой ночи. О том, как познакомились. О первых годах брака. О рождении Полины. О том, когда и почему начали отдаляться друг от друга. О работе, усталости, несбывшихся надеждах. О том, чего им не хватает.
Впервые за долгое время они слушали друг друга, не перебивая, не обвиняя, не защищаясь.
— Я не хочу в коммуналку, — признался Алексей под утро. — Но ещё больше я не хочу потерять вас с Полиной.
— А я не хочу объяснять дочери, почему папа больше не живёт с нами, — тихо ответила Катя. — Знаешь, моя подруга Света после развода пять лет снимала квартиру с дочкой.
Девочка до сих пор спрашивает, когда они вернутся домой. Для ребёнка стабильность, это так важно.
К утру они приняли решение: отложить размен на полгода. За это время попробовать семейную терапию, на этот раз всерьёз, вместе. Дать друг другу и браку ещё один шанс.
Подписание документов они отменили. Риелтор Марина Сергеевна была разочарована, но Алексей впервые за долгое время почувствовал облегчение, говоря «нет».
***
Прошло три месяца. Алексей сидел на кухне, помогая Полине с домашним заданием для подготовительных курсов к школе. Катя готовила ужин.
— Папа, смотри, я научилась писать своё имя! — Полина показывала тетрадь с неровными буквами.
— Молодец, принцесса! — он поцеловал дочь в макушку. — Скоро будешь писать лучше меня.
Катя улыбнулась, глядя на них. Её волосы были собраны в небрежный пучок, на щеке мука, она пекла пирог с яблоками, любимый десерт Алексея.
Их жизнь изменилась не сразу и не кардинально. Они всё ещё спорили, иногда обижались, иногда не понимали друг друга.
Но теперь они учились разговаривать, на сеансах у психолога и дома. Учились снова видеть друг в друге не источник проблем, а родного человека.
Алексей стал брать выходные, чтобы проводить время с семьёй. Катя перестала воспринимать его задержки на работе как личное оскорбление.
Они договорились о правилах ссор: не повышать голос при Полине, не уходить спать в разных комнатах, не копить обиды.
Иногда Алексей вспоминал тот вечер, когда они едва не подписали документы на размен. Как близко они были к тому, чтобы разрушить семью из-за квадратных метров и бытовых проблем.
Как легко могли потерять друг друга из-за усталости и нежелания разговаривать.
— О чём задумался? — Катя поставила перед ним чашку чая.
— О том, как мы чуть не разменяли главное на второстепенное, — ответил он. — Семью на жилплощадь.
— И что выбрал бы сейчас? — спросила она с лёгкой тревогой в голосе.
Алексей посмотрел на жену, на дочь, на их маленькую уютную кухню.
— Знаешь, я понял одну простую вещь, — сказал он. — Дом — это не стены. Это люди внутри них.
Катя улыбнулась и сжала его руку.
— Значит, мы сделали правильный выбор.
— Единственно возможный, — кивнул Алексей, глядя на счастливое лицо дочери.
🦋Напишите, что думаете об этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.🫶🏻😊👋
#рассказы#история#отношения