— Раз кредит за квартиру погашен, сматывайте удочки и выметайтесь! Здесь теперь будет проживать моя доченька! — с наглой ухмылкой сказала Галина Петровна, вышвыривая вещи невестки из платяного шкафа.
Марина замерла у дверного проёма, не веря своим ушам. Ключи от входной двери, которые она только что использовала, всё ещё болтались на указательном пальце. В прихожей стояли сумки с продуктами — она только что вернулась из магазина и застала это безумие.
— Что... что вы делаете? — голос Марины дрогнул. — Это наша квартира!
Галина Петровна даже не повернулась, продолжая вытаскивать вещи из шкафа и кидать их на кровать.
— Была ваша, стала наша, — отрезала свекровь. — Виктор сам всё подписал. А теперь давай, собирай свои тряпки и чтоб к вечеру духу твоего здесь не было!
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Они с Виктором три года платили ипотеку за эту двушку, отказывали себе во всём. И вот теперь... Что значит "Виктор подписал"? Когда? Почему?
— Позвоните Виктору сейчас же! — Марина шагнула вперёд, чувствуя, как внутри закипает ярость, смешанная с паникой. — Я никуда не уйду! Это наш дом!
Галина Петровна наконец обернулась. В её глазах читалось странное удовлетворение. Она достала из кармана халата телефон и, не спуская глаз с невестки, набрала номер.
— Витя? Твоя благоверная истерику закатывает. Да, я ей сказала. А что тянуть-то? Квартира теперь наша, всё по закону.
Марина вырвала телефон из рук свекрови.
— Витя, что происходит? — её голос срывался. — Какого чёрта твоя мать выкидывает мои вещи?
В трубке повисла тяжёлая пауза. Затем усталый голос мужа произнёс:
— Прости, Марина. Так будет лучше для всех. Мама поможет с документами, просто... собери вещи, хорошо?
— Что? — Марина почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. — Ты в своём уме? Мы вместе платили за эту квартиру! Три года! Каждый месяц!
— Технически, — вмешалась Галина Петровна, выхватывая телефон обратно, — квартира всегда была оформлена на Витеньку. А теперь она переоформлена на меня. Законно. С тобой он просто... пожил немного. А теперь здесь будет жить Ксюша, ей пора своё гнёздышко вить.
Марина вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Ксения — младшая дочь Галины Петровны, золотая девочка, которую она всегда ставила в пример.
— Я подам в суд, — прошептала Марина побелевшими губами.
Галина Петровна расхохоталась ей в лицо.
— Ой, напугала! Документы все оформлены, печати стоят. Виктор сам отказался от квартиры в мою пользу, а ты тут вообще никто. Так что давай, пока я добрая — бери шмотки и на выход.
В прихожей раздался звук открывающейся двери. Марина обернулась и увидела Ксению — двадцатитрёхлетнюю копию Галины Петровны, только моложе и с модной стрижкой. В руках у неё были какие-то коробки.
— Мам, я принесла эти... А, она ещё здесь? — Ксения скривилась, словно увидела таракана. — Я думала, вы уже всё решили.
— Решаем, решаем, — отмахнулась Галина Петровна. — Витенька, — снова в телефон, — ты бы приехал, забрал свою... жену. Она мешает нам с Ксюшей обустраиваться.
Марина чувствовала, как внутри всё закипает.
— Вы не имеете права, — процедила Марина, пытаясь собраться с мыслями. — Я буду говорить с Виктором лично, а не через телефон. И я никуда не уйду, пока не разберусь, что происходит.
Ксения закатила глаза и протиснулась мимо Марины, демонстративно задев её плечом.
— Мама, я начну раскладывать вещи в гостиной. Пусть эта... заканчивает тут свои разборки.
Марина рванулась к ней, но Галина Петровна вдруг схватила её за запястье с неожиданной для её возраста силой.
— Только попробуй тронуть мою дочь, я полицию вызову. Ты на чужой территории устраиваешь скандал.
— Чужой? — Марина всё ещё не могла поверить в происходящее. — Я выплачивала кредит вместе с Виктором! У меня есть документы, подтверждающие…
Галина Петровна снова усмехнулась.
— А вот и нет. Виктор официально нигде не работает уже полгода, если ты не заметила. Платила только ты. А на кого квартира записана? Правильно, на него. А теперь на меня. И твои платежи — это просто... подарки. Добровольные.
Марина замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Действительно, Виктор полгода назад ушёл с работы, говоря, что хочет сменить сферу деятельности, что ему нужно время подумать. Она поддержала его, взяв на себя все расходы, включая ипотеку.
— Но мы женаты. Это совместно нажитое...
— Брачного договора у вас нет, — перебила Галина Петровна. — А свидетельство о браке — это просто бумажка. Вот у меня дарственная от сына — это документ!
В этот момент в кармане Марины завибрировал телефон. Она машинально достала его — Виктор.
— Да?
— Марин, я еду, — голос мужа звучал подозрительно ровно. — Только не делай глупостей, ладно?
— Глупостей? — Марина почувствовала, как к горлу подкатывает истерический смех. — Это я делаю глупости? Витя, твоя мать выкидывает мои вещи из нашей квартиры! Что, чёрт возьми, происходит?
Ксения выглянула из гостиной с выражением театрального любопытства на лице.
— О, семейная драма в прямом эфире! — хихикнула она. — Мама, я пока на кухне посмотрю, что там с техникой.
Марина проводила её ненавидящим взглядом. В трубке Виктор тяжело вздохнул.
— Послушай, я всё объясню при встрече. Это... сложно. Просто не спорь с мамой, хорошо? Я уже подъезжаю.
— Не спорить? — Марина почувствовала, как по щекам текут слёзы ярости. — Витя, ты в своём уме? Меня выгоняют из дома!
— Это больше не твой дом, — громко произнесла Галина Петровна, чтобы сын услышал. — И никогда им не был.
Через двадцать минут, которые показались вечностью, в дверь позвонили. Марина сидела на краю кровати, окруженная раскиданными вещами, и пыталась собраться с мыслями. Галина Петровна торжественно пошла открывать.
— Витенька, наконец-то! — воскликнула она с порога. — Я уж думала, ты застрянешь в пробке.
Виктор вошёл в квартиру, и Марина не узнала его. Обычно немного сутулый и неуверенный, сейчас он держался прямо, как будто скинул с плеч тяжёлый груз. Взгляд, которым он окинул беспорядок в спальне, был почти... равнодушным.
— Марина, — произнёс он, не подходя ближе. — Нам нужно поговорить.
— О чём? — она вскочила. — О том, как ты за моей спиной переписал квартиру на свою мать? Квартиру, которую мы выбирали вместе? В которой планировали детей?
Виктор поморщился, словно у него заболел зуб.
— Не начинай, пожалуйста. Мы же договорились подождать с детьми, пока карьера не...
— Да при чём тут дети сейчас?! — взорвалась Марина. — Ты! Отдал! Нашу! Квартиру! Своей! Матери!
Галина Петровна и Ксения наблюдали за сценой из коридора с одинаково самодовольными улыбками.
— Я... принял решение, — Виктор смотрел куда-то в сторону. — Мама предложила хороший вариант. Ксюше нужно жильё, а мы... Мы можем найти что-то другое.
— Мы? — Марина подошла к нему вплотную. — Какие мы, Витя? Ты хоть понимаешь, что происходит? Твоя мать меня выгоняет! А ты просто... стоишь и смотришь?
— Не драматизируй, — вмешалась Галина Петровна. — У вас вся жизнь впереди. А Ксюше квартира нужнее.
— Нужнее? — Марина чувствовала, как внутри всё клокочет. — А мне, значит, на улицу? Витя, скажи ей! Скажи, что это наша квартира!
Виктор переступил с ноги на ногу, избегая смотреть ей в глаза.
— Марин, я снял нам квартиру. Недалеко отсюда. Однушка, конечно, но вполне приличная. Временно, пока не решим...
— Ты снял?! — Марина не верила своим ушам. — На какие деньги, интересно? Ты полгода не работаешь!
Виктор нервно потёр шею — жест, который появлялся у него, когда он лгал или чувствовал себя виноватым.
— Ну... мама помогла с первым взносом.
Галина Петровна самодовольно кивнула.
— Видишь, как всё удачно складывается? И тебе есть куда пойти, и Ксюшенька получает своё жильё. Все в выигрыше!
Марина перевела взгляд с Виктора на свекровь и обратно, пытаясь осмыслить масштаб предательства.
— Я не собираюсь никуда переезжать, — твёрдо сказала Марина. — Это наша квартира. Мы вместе выбирали её, вместе делали ремонт, вместе выплачивали кредит. И я буду биться за неё до последнего!
Виктор поморщился.
— Перестань устраивать сцены. Документы уже переоформлены, ничего не изменить. Давай просто соберём вещи и...
— Какие документы? — Марина повысила голос. — Когда ты успел это сделать? За моей спиной?
Виктор замялся, и вместо него ответила Галина Петровна:
— В прошлый четверг. Когда ты к своей мамочке уезжала на дачу помогать. Мы с Витей к нотариусу сходили, всё быстро оформили. Дарственная — дело нехитрое.
— В прошлый четверг? — Марина застыла. — Когда я поехала к маме, потому что ей стало плохо с сердцем?
— Да-да, очень удачно совпало, — кивнула Галина Петровна. — У нас на всё про всё два часа ушло. Витя давно хотел это сделать, но всё случая подходящего не было.
Марина перевела взгляд на мужа. Он стоял, опустив голову, как нашкодивший школьник.
— Ты... Ты специально дождался, когда я уеду к маме? Когда ей плохо стало?
— Марин, не преувеличивай! — наконец поднял на неё глаза Виктор. — Ты же сама сказала, что у твоей мамы просто давление подскочило. Ничего страшного.
— Дело не в том, насколько сильно ей было плохо! — воскликнула Марина. — А в том, что ты воспользовался моментом, чтобы за моей спиной...
— А что, нужно было при тебе это делать? — вклинилась Ксения с издевательской ухмылкой. — Чтобы ты истерику закатила, как сейчас?
Марина сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— Хорошо, — медленно произнесла она, глядя Виктору прямо в глаза. — Я поняла, что произошло. Но ты, надеюсь, понимаешь, что это незаконно? Я могу оспорить эту дарственную в суде. Это совместно нажитое имущество.
Галина Петровна и Виктор переглянулись с такими самодовольными улыбками, что у Марины внутри всё оборвалось.
— Видишь ли, дорогая, — почти пропела свекровь, — квартира никогда не была совместно нажитой. Потому что покупалась она не в браке, а до него. Витя взял ипотеку за три месяца до вашей свадьбы, если ты забыла.
Марина замерла. Действительно, они расписались, когда уже въехали в квартиру. Но какая разница?
— Но мы же вместе выплачивали кредит! У меня есть доказательства — выписки из банка, что деньги переводились с моего счёта!
— Ты просто помогала мужу, — пожала плечами Галина Петровна. — Добровольно. Никто тебя не заставлял.
— Витя... — Марина посмотрела на мужа с отчаянием в глазах. — Неужели ты это всё спланировал? С самого начала?
Виктор наконец встретился с ней взглядом, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. Но оно тут же исчезло.
— Не говори глупостей. Просто так сложились обстоятельства. Ксюше правда нужна квартира, а мы можем...
— Да плевать мне на Ксюшу! — закричала Марина, теряя остатки самообладания. — Это наша квартира! Я платила за неё три года! Я красила эти стены! Я выбирала эту плитку в ванной! Как ты можешь просто взять и отдать всё своей мамочке?!
Ксения выступила вперёд с агрессивным выражением лица.
— Эй, полегче! Не смей так говорить о моей маме и обо мне! Если ты такая принципиальная, могла бы и на своё имя квартиру оформить, а не ждать, пока мужчина всё сделает!
— Ксюша, не вмешивайся, — неожиданно одёрнул сестру Виктор. — Это наше с Мариной дело.
— Ваше дело? — фыркнула Галина Петровна. — Уже нет, сынок. Квартира моя, и точка. А вы разбирайтесь между собой, где и как будете жить дальше. Только не здесь.
Марина почувствовала, что ещё немного, и она просто взорвётся от ярости и отчаяния. Три года жизни, все планы, мечты — всё рухнуло в один момент. И всё из-за предательства самого близкого человека.
— Хорошо, — она выпрямилась, глядя на Виктора с ледяным спокойствием. — Я поняла тебя. Ты выбрал сторону. Тогда забирай свои вещи и уходи вместе с мамой и сестрой. А я остаюсь.
Виктор растерянно моргнул.
— Что? Марин, ты не понимаешь...
— Нет, это ты не понимаешь! — отрезала она. — Я никуда не пойду. Хочешь выгнать меня — вызывай полицию. Пусть они разбираются во всём этом.
Галина Петровна побледнела от злости.
— Ах ты, дрянь! — прошипела она. — Думаешь, самая умная? Да я тебя...
— Мама! — резко остановил её Виктор. — Давай без угроз.
Он повернулся к Марине.
— Послушай, я понимаю, что ты расстроена. Но это уже решённый вопрос. Квартира теперь мамина. У меня есть копия дарственной, могу показать.
— Покажи, — Марина скрестила руки на груди.
Виктор достал из внутреннего кармана куртки сложенный лист бумаги и протянул ей. Марина быстро пробежала глазами по документу. Всё выглядело официально — печати, подписи, дата... Прошлый четверг, точно как сказала свекровь.
Но взгляд её зацепился за одну деталь — имя нотариуса. Павел Анатольевич Кравцов.
"Кравцов?" — пронеслось в голове Марины. Ей показалось, что она где-то слышала эту фамилию.
— Что, убедилась наконец? — торжествующе спросила Галина Петровна. — Теперь может соберёшь свои манатки по-хорошему?
Марина продолжала вглядываться в документ, пытаясь понять, почему фамилия нотариуса кажется ей знакомой. И вдруг её осенило — Кравцов! Тот самый Кравцов, о котором рассказывала её коллега Ирина, когда жаловалась на проблемы с разделом имущества при разводе. Нотариус с сомнительной репутацией, берущийся за не совсем чистые дела...
— Витя, — медленно произнесла Марина, возвращая бумагу. — Ты действительно этого хочешь? Вот так всё закончить? После трёх лет брака?
Виктор отвёл взгляд.
— Я просто хочу, чтобы все были счастливы. Ксюша получит квартиру, мама будет спокойна, а мы... Мы начнём сначала.
— Мы? — Марина горько усмехнулась. — Нет, Витя. Никаких "мы" больше нет. Ты предал меня. И свой дом.
— Не драматизируй, — буркнул Виктор. — Подумаешь, квартира! Можно подумать, я тебе изменил или ещё что-то.
Марина смотрела на него, не узнавая человека, с которым прожила три года. Неужели он действительно не понимает?
— Знаешь, — тихо сказала она, — измена была бы проще. Её можно простить. А вот это... — она обвела рукой комнату, — это предательство всего, что у нас было. Всех планов, всех надежд.
— Господи, какая ты мелодраматичная! — закатила глаза Ксения. — Мама, давай я вызову охрану из подъезда? Пусть они её выведут, раз она не понимает по-человечески.
Галина Петровна задумчиво посмотрела на невестку.
— Знаешь, а это идея. Витя, ты не против?
Виктор замялся.
— Может, не стоит до такого доводить? Марина, пожалуйста, давай просто соберём твои вещи и спокойно уедем в новую квартиру. Зачем этот скандал?
— Не будет никакой новой квартиры, Витя, — твёрдо сказала Марина. — По крайней мере, не для нас двоих. Я не поеду с тобой никуда. Ты меня предал, и я не хочу иметь с тобой ничего общего.
Она достала телефон.
— А сейчас я звоню адвокату. И поверь мне, эта ваша липовая дарственная от Кравцова не выдержит никакой проверки.
Лицо Галины Петровны дрогнуло.
— Откуда ты...
— Что, думали, я такая наивная? — Марина уже набирала номер. — Кравцов известен своими сомнительными делишками. И я уверена, что если копнуть глубже, всплывёт много интересного.
Виктор побледнел и переглянулся с матерью. Впервые за всё время на его лице появилось беспокойство.
— Марина, давай не будем доводить до суда. Может, договоримся как-то...
— Поздно, Витя, — отрезала она. — Теперь пусть всем занимаются юристы.
Телефон Марины соединился с абонентом, и она сказала в трубку:
— Алло, Сергей Михайлович? Добрый день, это Марина Соколова. Помните, я консультировалась у вас по поводу имущественных прав в браке? У меня срочный вопрос. Вы можете подъехать? Да... Да, именно так. Записывайте адрес.
Галина Петровна нервно теребила край своего халата. Ксения беспокойно переминалась с ноги на ногу. А Виктор выглядел совершенно потерянным.
— Ты блефуешь, — наконец выдавила свекровь. — Какой ещё адвокат? Ты вчера маникюршу не могла себе позволить, жаловалась, что денег нет.
Марина улыбнулась краешком губ.
— А вот это уже не ваша забота, Галина Петровна. Кстати, Сергей Михайлович — мой двоюродный брат. И он лучший специалист по семейному праву в нашем городе.
Это была ложь. У Марины не было двоюродного брата-адвоката. Но что-то в её тоне заставило присутствующих напрячься.
— Он будет здесь через двадцать минут, — сказала Марина, завершив звонок. — А пока предлагаю всем успокоиться и сесть. У нас будет серьёзный разговор.
Виктор нервно потёр шею.
— Марин, может, не надо юристов? Давай сами разберёмся...
— Мы уже разобрались, — отрезала она. — Ты выбрал сторону мамы. Предал меня и наш брак. Теперь пусть всё решает суд.
Галина Петровна, до этого момента такая уверенная в себе, вдруг занервничала.
— Витя, что за адвокат? Ты что-нибудь знаешь?
— Понятия не имею, — пробормотал Виктор. — Марина никогда не упоминала никакого двоюродного брата.
Марина прошла в гостиную и села в кресло, демонстративно скрестив ноги. Внутри неё всё дрожало от напряжения, но внешне она сохраняла ледяное спокойствие.
— Присаживайтесь, — пригласила она. — Нам есть о чём поговорить до приезда Сергея Михайловича.
Галина Петровна осталась стоять, а вот Виктор нерешительно опустился на край дивана.
— О чём говорить? — фыркнула Ксения. — Документы на руках, квартира наша. Что тут обсуждать?
— Например, то, что дарственная может быть признана недействительной, — спокойно ответила Марина. — Особенно если будет доказано, что она оформлялась с целью обойти права супруги. А учитывая репутацию нотариуса Кравцова...
— Откуда ты вообще знаешь Кравцова? — перебил Виктор.
Марина улыбнулась.
— Мир тесен, Витя. Очень тесен. Особенно когда речь идёт о сомнительных сделках с недвижимостью.
На лице Галины Петровны промелькнуло беспокойство. Она кинула быстрый взгляд на сына.
— Она блефует, Витя. Ничего она не знает.
Но уверенности в её голосе заметно убавилось. Марина поймала этот момент слабости и продолжила наступление:
— А ещё Сергей Михайлович наверняка заинтересуется, откуда у безработного Виктора деньги на аренду новой квартиры. И как так вышло, что он безработный, но регулярно оплачивает кредит. Причём деньги на карту всегда поступали от меня, что легко отследить по банковским выпискам.
Виктор вскочил с дивана.
— Хватит! Что ты пытаешься доказать? Ну да, мама помогла с квартирой для Ксюши. Да, я согласился. Что в этом такого? Мы всё равно собирались переезжать!
— Мы? — Марина подняла бровь. — Когда это мы собирались переезжать? Ты ни разу даже не заикнулся об этом.
Виктор замялся, явно придумывая ответ на ходу.
— Ну... я хотел сделать сюрприз. Найти квартиру получше, поближе к твоей работе...
— Врёшь, — спокойно констатировала Марина. — Ты никогда не умел врать, Витя. У тебя даже уши краснеют, видишь?
Она перевела взгляд на Галину Петровну.
— А вот ваша затея с дарственной — это мошенничество чистой воды. У меня есть все доказательства, что я участвовала в выплате кредита. Есть свидетели, которые подтвердят, что мы жили здесь как семья, вместе обустраивали квартиру, планировали будущее.
— Но квартира оформлена на Витю! — взвизгнула Ксения. — Он имеет право распоряжаться своим имуществом!
— Не в браке, дорогая, — покачала головой Марина. — В браке действуют другие правила. Особенно когда можно доказать, что супруга вкладывалась в имущество.
В комнате повисла напряжённая тишина. Виктор смотрел в пол, Галина Петровна нервно кусала губы, а Ксения переводила взгляд с брата на мать, явно не понимая, почему они вдруг притихли.
— Что вы молчите? — не выдержала она. — Она же просто запугивает нас! Какие ещё доказательства? Подумаешь, платила за квартиру — это её добрая воля!
— Ксюша, помолчи, — неожиданно резко оборвала дочь Галина Петровна. Затем повернулась к Марине: — Чего ты хочешь?
— Справедливости, — просто ответила Марина. — Я три года вкладывалась в эту квартиру. Деньгами, временем, силами. Делала её домом. И я не позволю вам просто взять и выбросить меня на улицу.
— Но Ксюше нужно где-то жить, — упрямо произнесла свекровь, хотя уже без прежнего напора.
— Ксюше двадцать три года, — парировала Марина. — Она может сама заработать на своё жильё. Или арендовать. Как миллионы других людей её возраста.
— Да как ты смеешь! — взвилась Ксения. — Я, между прочим, работаю! В салоне красоты! Просто на квартиру пока не хватает!
— А мне, значит, хватает? — спросила Марина. — Я три года копила, экономила, отказывала себе во всём, чтобы выплачивать этот кредит. И что в итоге? Вы решили, что можете просто забрать результаты моего труда?
Виктор наконец поднял глаза.
— Марин, давай всё-таки поговорим спокойно. Может, найдём компромисс?
— Компромисс? — она горько усмехнулась. — После того, как ты предал меня? Переписал нашу квартиру на мать за моей спиной? Какой ещё компромисс?
В этот момент в дверь позвонили. Все вздрогнули.
— Это Сергей Михайлович, — сказала Марина, поднимаясь. — Сейчас начнётся самое интересное.
Галина Петровна нервно сглотнула, но попыталась сохранить лицо.
— Пусть приходит. У нас все документы в порядке.
Марина пошла открывать дверь. На пороге стоял высокий мужчина средних лет в строгом костюме, с кожаным портфелем в руке. У Виктора отвисла челюсть — он явно не ожидал, что адвокат действительно существует.
— Добрый день, — поздоровался мужчина. — Марина Андреевна? Сергей Михайлович Соколов.
— Проходите, — Марина пропустила его в квартиру. — Спасибо, что так быстро приехали.
Она ввела адвоката в гостиную и представила:
— Это мой муж Виктор, его мать Галина Петровна и сестра Ксения. У нас тут, как я вам и говорила по телефону, небольшая семейная ситуация с недвижимостью.
Сергей Михайлович окинул присутствующих профессиональным взглядом.
— Я так понимаю, речь идёт о попытке вывести совместно нажитое имущество из семьи путём дарения третьему лицу?
Галина Петровна побледнела. Эта формулировка звучала уже совсем не так безобидно, как "помочь Ксюше с квартирой".
— Никто ничего не выводил! — возмутился Виктор. — Я просто подарил маме квартиру! Имею право!
— К сожалению, не совсем, — спокойно возразил адвокат, доставая из портфеля папку с документами. — Если квартира приобреталась в браке или выплаты по кредиту производились в период брака, то требуется согласие супруги на отчуждение данного имущества. В противном случае сделка может быть признана недействительной.
Он повернулся к Марине:
— У вас, я полагаю, есть доказательства вашего финансового участия в погашении ипотеки?
— Есть, — кивнула Марина. — Выписки со счетов за три года. Плюс свидетельские показания о том, что мы жили здесь как семья и вместе обустраивали квартиру.
— Отлично, — Сергей Михайлович сделал пометку в блокноте. — А теперь я бы хотел взглянуть на дарственную, если возможно.
Виктор и Галина Петровна обменялись встревоженными взглядами.
— Зачем? — нервно спросила свекровь. — У нас всё по закону!
— В таком случае вам нечего бояться, — пожал плечами адвокат. — Просто позвольте мне ознакомиться с документом, и если там действительно всё в порядке, мы будем искать другие пути решения.
Виктор нехотя достал дарственную и протянул юристу. Сергей Михайлович внимательно изучил бумагу, время от времени делая пометки в своём блокноте. Его лицо оставалось невозмутимым, но в какой-то момент брови слегка приподнялись.
— Интересно, — пробормотал он. — Очень интересно.
— Что там? — не выдержала Марина.
Адвокат посмотрел на Галину Петровну и Виктора.
— Документ оформлен с нарушениями. Во-первых, отсутствует нотариально заверенное согласие супруги на дарение. Во-вторых, есть некоторые... скажем так, процедурные моменты, которые вызывают вопросы.
— Какие ещё процедурные моменты? — нахмурилась Галина Петровна.
— Например, дата оформления дарственной, — пояснил адвокат. — Согласно этому документу, сделка совершена в прошлый четверг. Однако нотариус Кравцов с позапрошлой пятницы находится в отпуске. Я точно знаю, потому что сам недавно к нему обращался.
В комнате повисла тишина. Виктор побледнел, а Галина Петровна нервно сцепила руки.
— Это какая-то ошибка, — пробормотала она. — Мы были у него в офисе, всё подписывали...
— Возможно, — кивнул Сергей Михайлович. — Но это легко проверить. Достаточно сделать официальный запрос в нотариальную палату. Если подтвердится, что Кравцов был в отпуске в момент якобы совершения сделки, это уже не просто недействительная дарственная, а подделка документов. Уголовная статья, между прочим.
Ксения охнула и прижала ладонь ко рту. Виктор выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание.
— Не может быть, — прошептал он. — Мама, ты же говорила, что всё законно!
Галина Петровна вдруг как-то сразу осунулась, словно из неё выпустили воздух.
— Это всё Михалыч виноват, — пробормотала она. — Сказал, что всё будет шито-крыто...
— Михалыч? — переспросила Марина. — Какой ещё Михалыч?
Виктор смотрел на мать с ужасом.
— Мама, о чём ты говоришь? Какой Михалыч? Мы же были у нотариуса!
Галина Петровна вскинула голову с неожиданной злостью.
— Не были мы ни у какого нотариуса! Думаешь, настоящий нотариус стал бы оформлять такую дарственную? Без согласия жены? Михалыч — друг твоего отца, у него типография. Он и печать раздобыл, и бланки...
Сергей Михайлович покачал головой и посмотрел на Виктора.
— Поздравляю, молодой человек. Теперь к делу о недействительности дарственной добавляется статья за подделку документов. И вас, и вашу мать могут привлечь к уголовной ответственности.
— Я ничего не знал! — воскликнул Виктор, в панике глядя то на мать, то на адвоката. — Мама сказала, что всё по закону! Я думал, мы к настоящему нотариусу едем!
Галина Петровна скривилась.
— Да ладно тебе, Витя. Ты же не маленький. Неужели думал, что настоящий нотариус оформит такую бумагу? Без твоей жены?
Марина смотрела на разворачивающуюся сцену с чувством, похожим на оцепенение. Всё оказалось ещё хуже, чем она предполагала. Не просто предательство мужа, а настоящее преступление, спланированное её свекровью.
— Я ничего не подписывал! — продолжал отнекиваться Виктор. — Там была уже готовая бумага с моей подписью! Мама сказала, что это просто предварительный договор!
— Вы хотите сказать, — медленно произнёс Сергей Михайлович, — что ваша подпись на документе поддельная?
— Нет! То есть... Не знаю! — Виктор схватился за голову. — Я подписывал какую-то бумагу, но мама сказала, что это черновик для нотариуса!
Сергей Михайлович повернулся к Марине:
— Думаю, нам стоит вызвать полицию. Здесь явно имеет место подделка документов, возможно, и подписи тоже. Это серьёзное уголовное преступление.
При слове "полиция" Галина Петровна, до этого державшаяся с вызовом, вдруг сникла.
— Не надо полицию, — пробормотала она. — Я всё объясню. Я просто хотела помочь Ксюше...
— За счёт Марины? — уточнил адвокат. — Лишив её крыши над головой после трёх лет выплаты ипотеки?
Ксения, до этого наблюдавшая за перепалкой с нескрываемым шоком, вдруг разрыдалась.
— Мама, ты обещала, что всё будет законно! Что мы просто поможем Вите разменять квартиру! А не... не вот это всё!
Галина Петровна бросила на дочь злобный взгляд.
— Заткнись, дуреха! Ты же сама ныла, что тебе надоело с нами жить, что хочешь своё жильё!
— Но не так же! — всхлипнула Ксения. — Не обманом!
Адвокат многозначительно посмотрел на часы.
— Я думаю, нам стоит определиться с дальнейшими действиями. Есть два пути: либо мы сейчас вызываем полицию и пишем заявление о подделке документов, либо...
Он выдержал драматическую паузу, глядя на Галину Петровну и Виктора.
— Либо вы немедленно отказываетесь от всяких претензий на эту квартиру, и мы оформляем письменное признание недействительности дарственной. В этом случае Марина может не доводить дело до уголовного преследования.
Виктор вскочил, хватаясь за соломинку.
— Конечно! Мы всё подпишем! Правда, мама?
Галина Петровна смотрела исподлобья, явно не желая сдаваться так просто.
— А что с Ксюшей? Ей негде жить...
— А вот это уже не проблема Марины, — отрезал адвокат. — Вы пытались лишить её жилья путём мошенничества. Думаю, она и так проявляет невероятное великодушие, не желая довести дело до суда.
— Ладно, — наконец процедила Галина Петровна. — Признаю, я погорячилась. Мы откажемся от претензий на квартиру.
Марина наконец почувствовала, как напряжение, сковывавшее её всё это время, начинает отпускать. Она повернулась к мужу:
— А ты, Витя? Что скажешь?
Виктор выглядел совершенно раздавленным.
— Марин, я... я не знал, что мама подделала документы. Клянусь! Я думал, всё законно.
— Но ты знал, что за моей спиной переписываешь нашу квартиру на свою мать. Без моего ведома и согласия.
Он опустил голову.
— Знал... Мама сказала, это будет лучше для всех. Что мы с тобой всё равно хотели жильё побольше, а так Ксюша получит квартиру, а нам мама поможет с первым взносом на новую...
— И ты ей поверил? — Марина покачала головой. — После стольких лет вместе ты решил, что можешь просто взять и отобрать у меня дом, который мы вместе создавали?
— Я запутался! — Виктор поднял на неё умоляющий взгляд. — Мама говорила одно, ты — другое... Я посередине! Всегда посередине!
Марина смотрела на мужа с горечью и жалостью. Перед ней сидел не тот мужчина, за которого она выходила замуж. А слабый, безвольный человек, готовый предать близкого человека ради одобрения матери.
— Тебе тридцать два года, Витя, — тихо сказала она. — Пора научиться быть мужчиной и принимать собственные решения. А не метаться между мамой и женой.
Сергей Михайлович тактично прокашлялся.
— Предлагаю вернуться к делу. Я подготовлю документ о признании дарственной недействительной. Все стороны его подпишут, и на этом конфликт будет исчерпан. В юридическом смысле, по крайней мере.
Галина Петровна поджала губы, но кивнула. Ксения сидела в углу дивана, уткнувшись в телефон и старательно делая вид, что её здесь нет.
Виктор неуверенно поднялся.
— Марин, можно с тобой поговорить? — тихо спросил он. — Наедине.
Марина колебалась. Часть её хотела послать его куда подальше, но другая часть — та, что провела с этим человеком три года — требовала завершения, какой-то точки в их отношениях.
— Хорошо, — кивнула она наконец. — Давай выйдем на балкон.
Они вышли, оставив Сергея Михайловича составлять документы под настороженным взглядом Галины Петровны.
На балконе Виктор прикрыл за собой дверь и повернулся к Марине.
— Прости меня, — выдавил он. — Я... я не думал, что всё так обернётся.
— А как ты думал, Витя? — устало спросила она. — Что я просто соглашусь отдать нашу квартиру твоей сестре и пойду куда скажешь?
— Я запутался, — повторил он. — Мама давила, говорила, что Ксюшке тяжело, что у нас ещё вся жизнь впереди, а у неё время уходит...
— И поэтому ты решил пожертвовать нашим домом? Нашим будущим? — Марина смотрела ему прямо в глаза. — Скажи честно, Витя, ты вообще любил меня когда-нибудь? Или я просто была удобным вариантом? Работящая жена, которая тянет кредит, пока ты сидишь без работы?
Виктор дёрнулся, словно от пощёчины.
— Конечно, любил! И... и люблю! Просто я всегда между двух огней. Ты же знаешь, какая мама. Если ей перечить, она такое устроит...
— Знаю, — кивнула Марина. — Поэтому и надо было сразу расставить границы. А ты всегда шёл у неё на поводу. И вот до чего это довело.
Она обвела рукой балкон, квартиру за его пределами.
— Знаешь, что самое обидное, Витя? Даже не то, что ты позволил матери вмешиваться в нашу жизнь. А то, что ты мне врал. Всё время врал. Говорил, что ищешь работу, а сам, видимо, с мамой планировал, как отобрать у меня квартиру.
— Нет! — воскликнул Виктор. — Это не так!
Марина скрестила руки на груди, не веря ни единому его слову.
— Тогда объясни. Когда ты решил переписать квартиру на мать? Когда созрел этот план?
Виктор отвёл взгляд.
— Месяц назад. Мама предложила... Сказала, что Ксюшка с парнем разбежалась, переживает сильно. Что ей нужно своё жильё, чтобы начать жизнь с чистого листа. А нам поможет с первым взносом на новую квартиру, побольше.
— И ты поверил?
— Да! То есть... Я хотел верить, — он опустил голову. — Мы ведь правда говорили о детях, о том, что нам нужна квартира побольше. Вот я и подумал...
— Ты подумал, что можно втихаря отдать единственное жильё, которое у нас есть, своей сестре, а самим начать всё сначала? С ипотекой, ремонтом, выплатами на двадцать лет вперёд?
Произнесённое вслух, это звучало настолько абсурдно, что Виктор и сам поморщился.
— Звучит ужасно, да, — признал он. — Но мама умеет убеждать... Ты же знаешь.
Марина покачала головой.
— Дело не в твоей маме, Витя. Дело в тебе. В том, что ты не считаешь нас семьёй. Не считаешь меня равной партнёршей, с которой нужно обсуждать такие решения. Ты предпочёл сделать всё за моей спиной, втайне.
— Я боялся, что ты не согласишься...
— Конечно, не согласилась бы! — воскликнула Марина. — Какой нормальный человек согласится просто так отдать квартиру, в которую вложил три года жизни и кучу денег?
Виктор молчал, глядя в пол. Наконец он поднял глаза — в них стояли слёзы.
— Что теперь будет, Марин? С нами?
Она глубоко вздохнула. Злость постепенно уходила, оставляя после себя усталость и глухую боль.
— А нет больше нас, Витя. Ты всё разрушил своими руками.
— Не говори так, — в его голосе появились умоляющие нотки. — Мы можем всё исправить! Я найду работу, буду выплачивать кредит сам, без маминой помощи. Начнём с чистого листа!
Марина смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот уверенный в себе парень, в которого она влюбилась три года назад? Когда он превратился в этого слабохарактерного маменькиного сынка, готового на подлость ради материнского одобрения?
— Дело не в деньгах, Витя. И не в квартире даже. А в доверии. Ты предал меня. Предал нас. Этого не исправить.
В дверь балкона осторожно постучали. Это был Сергей Михайлович.
— Извините, что прерываю, но документы готовы. Нужны подписи всех сторон.
Они вернулись в гостиную. Галина Петровна сидела на диване с таким видом, будто проглотила лимон. Ксения нервно теребила край блузки.
— Вот здесь, здесь и здесь, — адвокат указал места для подписей. — Этот документ подтверждает, что дарственная является недействительной, и вы отказываетесь от всех претензий на данную недвижимость.
Галина Петровна с видимой неохотой взяла ручку и подписала документ в указанных местах. Затем передала его Виктору. Тот смотрел на бумагу, словно не решаясь поставить подпись.
— Давай, Витя, — подбодрила его мать с плохо скрываемым раздражением. — Чего тянуть? Всё равно ничего не вышло.
Он поднял глаза на Марину.
— А что будет с нами? После того, как я подпишу?
Она выдержала его взгляд.
— Ничего, Витя. Я подаю на развод.
Он побледнел, но через секунду тяжело кивнул и быстро расписался в указанных местах. Затем свою подпись поставила Марина.
— Отлично, — Сергей Михайлович спрятал документ в портфель. — Теперь я рекомендую вам, — он посмотрел на Галину Петровну и Виктора, — покинуть квартиру. И впредь воздержаться от любых попыток оспорить право Марины на это жильё.
Галина Петровна поджала губы.
— Идём, Витя. Здесь нам больше делать нечего.
Когда они направились к выходу, Виктор обернулся в дверях.
— Можно мне хотя бы вещи забрать?
Марина кивнула.
— Приходи завтра. Я соберу всё и оставлю у входа.
— Вот так просто? — в его голосе прозвучала горечь. — Три года — и "вещи у входа"?
— А как ты хотел, Витя? — устало спросила она. — Ты предал меня. Предал всё, что у нас было. Думаешь, после такого можно просто вернуться к нормальной жизни?
Он опустил голову.
— Я не думал, что всё так обернётся.
— В этом вся проблема, — тихо сказала Марина. — Ты вообще редко думаешь о последствиях своих поступков.
Галина Петровна дёрнула сына за рукав.
— Идём уже! Нечего тут разводить сантименты! — прошипела Галина Петровна, дергая сына за рукав.
Виктор бросил последний взгляд на Марину и вышел. За ними неловко протиснулась Ксения, старательно избегая смотреть на невестку.
Когда дверь за ними закрылась, Марина почувствовала, как её наконец отпускает напряжение, державшее её всё это время. Ноги подкосились, и она опустилась на диван.
— Вы молодец, — сказал Сергей Михайлович, присаживаясь рядом. — Не каждый бы выдержал такое предательство с таким достоинством.
Марина слабо улыбнулась.
— Спасибо вам. Без вас я бы не справилась.
— Не стоит благодарности, — адвокат улыбнулся. — Рад, что смог помочь. Хотя, признаюсь, я немного блефовал насчёт уголовного дела. Доказать умысел при подделке документов не так-то просто.
Марина покачала головой.
— Главное, что сработало. Я даже не представляла, что свекровь способна на такую подлость... И Витя... — Её голос дрогнул.
— Не казните себя, — мягко сказал Сергей Михайлович. — Вы не могли знать. Некоторые люди мастерски скрывают свою истинную натуру.
Марина обвела взглядом квартиру — теперь только её квартиру. Стены, выкрашенные в любимый оттенок зелёного. Книжные полки, которые они с Виктором собирали вместе. Фотографии в рамках — отпуск на море, поход в горы, день рождения...
— Знаете, что самое обидное? — тихо сказала она. — Три года я думала, что у нас настоящая семья. Что мы вместе строим будущее. А оказалось...
— А оказалось, что вы строили будущее, а он просто плыл по течению, — закончил за неё адвокат.
Марина кивнула.
— Именно так. И теперь я даже не знаю, любил ли он меня вообще. Или я просто была... удобной?
Сергей Михайлович тактично промолчал, давая ей возможность выговориться.
— Простите, — спохватилась Марина. — Вы и так сделали для меня больше, чем должны были, а я ещё и душу изливаю.
— Всё в порядке, — улыбнулся адвокат. — Часть моей работы — быть хорошим слушателем. Кстати, насчёт развода...
— Да, я серьёзно, — твёрдо сказала Марина. — После такого предательства нет смысла продолжать отношения.
— И правильно, — кивнул Сергей Михайлович. — Человек, способный на такой поступок, вряд ли изменится. Я могу помочь вам с оформлением документов, если хотите.
Марина благодарно улыбнулась.
— Спасибо. Я подумаю над вашим предложением. Сейчас мне нужно немного времени, чтобы... прийти в себя.
Когда адвокат ушёл, Марина осталась одна в пустой квартире. Она медленно обошла все комнаты, словно заново знакомясь с пространством. Столько воспоминаний было связано с этими стенами. Вот здесь они с Виктором спорили до хрипоты, выбирая цвет для гостиной. Тут вместе собирали новый диван, чертыхаясь над непонятной инструкцией. А на этой стене планировали повесить фотографии будущих детей...
Марина подошла к окну. За стеклом мирно жил обычной жизнью их — теперь только её — двор. Мамочки гуляли с колясками, дети катались на самокатах, пожилые соседи сидели на лавочках.
Телефон в кармане завибрировал. Она достала его — Виктор. Палец замер над кнопкой ответа. Что он может сказать такого, что изменит ситуацию? Какие оправдания придумал за это время?
Марина сбросила вызов и отключила телефон. Сейчас ей нужно побыть одной, осмыслить произошедшее. Завтра будет новый день, и она начнёт новую жизнь. Без предательства. Без Виктора.
Прошла неделя. Марина старательно избегала любых контактов с Виктором, кроме самых необходимых. Он забрал свои вещи, как она и обещала — они ждали его упакованными в коробки у двери. Заявление на развод уже было подано при помощи Сергея Михайловича.
Галина Петровна пыталась звонить несколько раз, но Марина блокировала её номер. Какой смысл продолжать общение с человеком, который пытался лишить её крыши над головой?
Вечером в пятницу, вернувшись с работы, Марина обнаружила под дверью букет цветов и конверт. Внутри была записка от Виктора:
"Марина, я знаю, что не заслуживаю прощения. То, что я сделал, непростительно. Но я хочу, чтобы ты знала — я действительно любил тебя. И люблю до сих пор. Я запутался, поддался давлению матери, повёл себя как последний трус... Мне нет оправдания. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Прости за всё. Витя."
Марина перечитала записку дважды, потом скомкала её и выбросила вместе с цветами. Слишком поздно для красивых слов.
Жизнь постепенно входила в новое русло. Марина с головой ушла в работу, начала ходить в спортзал, встречаться с друзьями, которых немного забросила за время семейной жизни. Пустота в квартире сначала угнетала, но постепенно она научилась ценить свободу и независимость.
Развод прошёл на удивление гладко. Виктор не оспаривал никаких условий, согласился на всё, что предлагала Марина. Ему явно было стыдно за свой поступок, но это уже не имело значения.
Однажды вечером, спустя два месяца после той злополучной сцены с дарственной, в дверь позвонили. Марина открыла и увидела на пороге Ксению. Сестра Виктора выглядела смущённой и неуверенной — совсем не похожей на ту наглую девицу, которая помогала матери выбрасывать вещи Марины.
— Привет, — неуверенно произнесла Ксения. — Можно войти? Мне нужно кое-что сказать.
Марина колебалась. Ей не хотелось впускать в свой дом никого из этой семейки. Но любопытство пересилило.
— Проходи, — она отступила, пропуская девушку внутрь. — Только недолго.
Ксения неловко прошла в гостиную, осматриваясь с лёгким удивлением.
— Ты всё переделала... Выглядит здорово.
Марина действительно затеяла ремонт, чтобы избавиться от воспоминаний. Новые обои, другая мебель, перестановка — квартира преобразилась.
— Спасибо, — сдержанно ответила она. — Что ты хотела сказать?
Ксения помялась, затем решительно подняла глаза.
— Я пришла извиниться. За тот день... За свою роль во всей этой истории.
Марина скрестила руки на груди, ожидая продолжения.
— Я была ужасна, — призналась Ксения. — Эгоистичная, избалованная дура. Я действительно думала только о себе, о том, что мне нужна своя квартира. Мама подогревала эти мысли, говорила, что ты и Витя всё равно хотите что-то побольше...
— И ты решила, что можно просто забрать нашу квартиру?
Ксения покраснела.
— Звучит ужасно, знаю. Но мама умеет убеждать... Она представила всё так, будто мы просто помогаем вам с жилищным вопросом.
— Помогаете? — горько усмехнулась Марина. — Выбрасывая мои вещи и угрожая вызвать охрану?
— Я знаю, — Ксения опустила голову. — Нет нам оправдания. Просто... после того дня я многое поняла. О себе, о маме. О том, как мы с ней обращались с тобой все эти годы.
Она помолчала, затем добавила:
— Витя очень переживает. Он действительно любит тебя, просто... он всегда был таким. Не мог противостоять маме.
Марина покачала головой.
— Это не оправдание, Ксюша. Мы были семьёй. Он должен был выбрать меня, а не маму.
— Я знаю, — кивнула девушка. — Просто хотела, чтобы ты знала — он раскаивается. И я тоже. А мама... Ну, она никогда не признает своей вины.
Марина улыбнулась — впервые за разговор.
— Этого я и ожидала от Галины Петровны. Спасибо, что пришла, Ксюша. Это... много для меня значит.
Когда девушка ушла, Марина подошла к окну. Закат окрашивал небо в оранжевые тона, обещая ясный день завтра. Новый день, новые возможности.
Жизнь продолжается.