Здравствуйте, дорогие читатели!
Вот знаете, есть много вещей, которые могут вызвать у человека страх. Высота, замкнутые пространства, пауки там всякие или змеи. Но мне вот всегда казалось, что особенное, ни с чем не сравнимое чувство тревоги вызывает именно... вода и то, что скрывается под ее поверхностью. Не просто боязнь утонуть, нет. Это что-то другое, что-то куда более древнее и, пожалуй, более глубокое.
Посмотрите сами: вот стоит человек на берегу, или даже на лодке посреди водоема. Погода может быть спокойная, никаких волн, все тихо. Но если вода темная, мутная, и Вы не видите дна, не видите, что там, внизу… Не правда ли, появляется легкое такое, а порой и очень сильное, беспокойство? Это ощущение неизвестности, огромной, непостижимой массы, которая таится под нами. Массы, населенной чем-то... или ничем, что, наверное, еще страшнее.
Почему так происходит? Может быть, потому что мы, люди, существа по большей части наземные. Наша среда обитания – воздух, твердая почва. Вода – это иная стихия, чуждая нам по своей природе. Под водой наши чувства притупляются: видимость ограничена или вообще отсутствует, звуки становятся искаженными или полностью исчезают в давлении, дышать мы не можем. Мы там беззащитны. Абсолютно. И чем глубже погружаешься, тем сильнее это чувство беспомощности.
Но дело ведь не только в физической уязвимости, правда? Ужас глубин – он больше психологический, даже философский. Когда мы смотрим на темную воду, мы смотрим в бездну. В прямом и переносном смысле. Туда, где нет света, нет наших правил, нет привычной логики. И в этой темноте наше воображение начинает рисовать самые жуткие картины.
История и мифология полны существ, живущих в воде. От безобидных русалок (хотя и они не всегда безобидны в старых сказках!) до Ктулху и Левиафанов. Почти в каждой культуре есть свои чудища из воды, свои затонувшие миры, свои проклятые глубины. Это не просто фантазия; это отражение нашего коллективного, первобытного страха перед неизведанным, перед тем, что находится под поверхностью нашего мира, под поверхностью нашего сознания.
Возьмем, к примеру, литературу. Кто, как не Говард Филлипс Лавкрафт, смог передать этот ужас глубин с истинным размахом? Его мифы о Древних, спящих на дне океана в затонувшем городе Р’льех, населенном циклопическими, неевклидовыми строениями… Это не просто страшные монстры. Ужас Лавкрафта – это ужас перед величием и безразличием космических сил, перед бесконечной древностью чего-то, что существовало задолго до нас и будет существовать после. И символом этой древней, непостижимой силы часто становится именно океанская бездна. Она – врата в чуждое, в иное измерение, откуда может прийти то, что разрушит наш хрупкий мир просто своим существованием.
Да и в искусстве, в живописи этот мотив часто встречается. Не всегда напрямую, но через атмосферу, через выбор цветов – тяжелых синих, зеленых, черных оттенков, которые давят, обволакивают. Через изображение странных, хтонических форм, которые кажутся вышедшими из самых темных морских впадин. Художники-символисты, например, часто обращались к образам воды как символу подсознательного, неизведанного, таинственного – а что может быть более таинственным, чем его глубины?
Этот страх перед тем, что скрыто под толщей воды, он универсален. Он проникает в наши сны, в наши рассказы, в наши картины. Он заставляет нас замирать, глядя на темную речную заводь или на бесконечную синеву открытого океана, где под нами километры холодной, давящей темноты. Там, внизу, может быть все что угодно. Древние города, спящие боги, существа, которым нет имени в нашем языке, или просто... абсолютная, бесконечная Пустота.
И вот этот шепот из бездны, это еле слышное эхо чего-то чужого и огромного, что зовет из темноты… это, наверное, и есть та самая питательная среда для творчества. Для тех историй и образов, которые потом находят отклик в душах тех, кто тоже чувствует эту необъяснимую тревогу перед великой тайной, таящейся внизу. Перед Бездной.
А Вы, когда смотрите на темную воду, чувствуете этот зов или, может быть, этот холодок страха? Какие образы приходят Вам в голову?