Если начать считать все породы охотничьих собак, пальцев и на руках, и на ногах не хватит — их более полутора сотен. Но куда интереснее не просто пересчитывать их, как монеты в сундуке, а рассказать о них через призму самой охоты — древнего искусства, где человек и собака веками были спутниками, союзниками и братьями по крови. Иван Бунин оставил в своих строках почти осязаемый отпечаток той охоты, которая для нас теперь — почти быль, почти легенда. Его герои, перескакав венец горы, несутся в луга к лесу, разрывая утреннюю тишину кличем: «О, гой!». За каждым хрустом ветки, за каждым обрывистым «кью!» слышится трепет древнего знания: здесь, в высоких травах и мшистых балках, охота не просто промысел — это танец, в котором и гончая, и борзая, и всадник сливаются в единое стремительное существо. Гончие в этой игре — первые скрипачи: они отыскивают след, поднимают зверя с лежки, тревожат спящую чащу. А борзые, те сдержанные аристократы охоты, вступают в действие только тогда, когда добыча у