Солнце пробивалось сквозь тюль, рисуя на паркете причудливые узоры. Я стояла в гостиной, прижимая к груди коробку с хрустальными бокалами – свадебный подарок от моей бабушки. Вчера мы с Андреем переехали в эту квартиру, нашу первую совместную квартиру. Сердце трепетало от волнения и предвкушения.
В дверь позвонили. Андрей был на работе, поэтому я, вытерев руки о джинсы, пошла открывать. На пороге стояла его мама, Людмила Ивановна.
"Здравствуй, дорогая, – пропела она, проходя в квартиру, словно это была её собственность. – Решила проведать, как вы тут устроились."
Я улыбнулась, стараясь скрыть легкое раздражение. Людмила Ивановна всегда была властной.
Она окинула взглядом комнату, придирчиво осмотрела диван, потрогала шторы. "Ну, неплохо, неплохо. Хотя, я бы здесь все переделала."
Я промолчала.
Людмила Ивановна прошла на кухню, открыла холодильник, заглянула в шкафчики. "Что-то у вас тут пустовато. Надо будет вам помочь с закупками."
Я снова промолчала.
Наконец, она вернулась в гостиную и остановилась напротив меня. "Знаешь, дорогая, я тут подумала" – она сделала паузу, и в её глазах мелькнул какой-то странный блеск. – "Тут будет жить мой младшенький."
Я замерла, словно меня ударили током. "Что что вы имеете в виду?"
Она посмотрела на меня, и в её взгляде не было ни капли сочувствия. "Ну, Андрей у меня мальчик самостоятельный, а вот Сашеньке нужна помощь. Он только институт закончил, работу найти сложно. А тут у вас такая просторная квартира, место всем хватит."
Я попыталась что-то сказать, возразить, но слова застряли в горле.
Людмила Ивановна продолжила, словно не замечая моего оцепенения: "Сашенька очень чистоплотный, не переживай. И готовит он прекрасно, ты даже удивишься. Так что, считай, тебе повезло."
Она повернулась и направилась к выходу. "Ну, я побежала. Сашенька приедет завтра, так что подготовьте ему комнату. И, кстати, он любит, чтобы в комнате было много света."
Она открыла дверь и, прежде чем выйти, обернулась ко мне. "Ах да, чуть не забыла. Не забудь купить ему новые тапочки. Он носит 43-й размер."
И она ушла, оставив меня стоять посреди гостиной, словно громом пораженную.
Я смотрела на закрывшуюся дверь, и в голове пульсировала только одна мысль: "Она меня проигнорировала. Она просто сделала вид, что меня здесь нет."
Внутри поднималась волна ярости и отчаяния. Это была наша квартира, наша жизнь, наши мечты. И эта женщина, моя свекровь, просто пришла и решила все за нас.
Я опустила коробку с бокалами на пол, и один из них, не удержавшись, упал и разбился вдребезги. Звон разбитого стекла эхом разнесся по квартире, словно предвещая крушение всех моих надежд.
Я села на диван, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Что мне делать? Как мне сказать Андрею? Как мне противостоять этой женщине, которая, казалось, не видела во мне человека, а лишь досадную помеху на пути к благополучию ее любимого сыночка?
В голове роились мысли, одна безумнее другой. Сбежать? Уехать к маме? Развестись с Андреем, пока не стало слишком поздно? Но я любила Андрея. Любила всем сердцем. Мы мечтали о детях, о совместных путешествиях, о тихих вечерах у камина (которого, конечно, не было, но в мечтах он вполне себе существовал). И теперь все это рушилось, как этот несчастный бокал, разбитый вдребезги.
Я достала телефон и набрала номер Андрея. Гудки тянулись бесконечно долго. Наконец, он ответил.
"Привет, любимая! Как переезд? Все в порядке?" – его голос звучал таким теплым и заботливым, что слезы хлынули из глаз с новой силой.
"Андрей..." – я попыталась говорить, но голос дрожал.
"Что случилось? Ты плачешь? Кто-то тебя обидел?" – в его голосе прозвучала тревога.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. "Твоя мама... она приходила."
"Мама? И что?"
"Она сказала... она сказала, что здесь будет жить Саша."
Наступила тишина. Я слышала только его прерывистое дыхание.
"Что? Что ты несешь?" – наконец, проговорил он.
Я рассказала ему все, слово в слово, как Людмила Ивановна заявила о переезде Саши, как проигнорировала меня, как раздавала указания.
Тишина в трубке стала давящей. Я боялась даже дышать.
"Я... я не понимаю, – пробормотал Андрей. – Она не могла такого сказать. Я сейчас же ей позвоню."
Он отключился. Я сидела на диване, сжимая телефон в руке, как спасательный круг. Теперь все зависело от него. От того, что он скажет своей матери, от того, как он отреагирует на эту ситуацию.
Прошло, казалось, целая вечность, прежде чем он перезвонил.
"Прости, – сказал он глухо. – Я поговорил с мамой. Она... она действительно так считает. Говорит, что Саша нуждается в помощи, а у нас много места."
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. "И что? Ты согласен?"
"Нет! Конечно, нет! – воскликнул он. – Я ей сказал, что это наша квартира, наша жизнь, и мы сами будем решать, кто здесь будет жить. Она очень рассердилась, сказала, что я неблагодарный сын, что она всегда хотела для меня только лучшего..."
"И что ты ей ответил?" – спросила я, затаив дыхание.
"Я сказал, что лучшее для меня – это ты. И что я не позволю ей разрушить нашу жизнь. Я сказал, что люблю тебя и что мы сами разберемся со своими проблемами."
Слезы снова потекли по моим щекам, но на этот раз это были слезы облегчения.
"Она... она очень расстроена, – продолжил Андрей. – Но я думаю, она поймет. Ей просто нужно время."
"Я надеюсь, – прошептала я.
"Я приеду пораньше, – сказал он. – Мы все обсудим. И, кстати, не покупай Саше тапочки. Он сам себе купит, если ему понадобится."
Я улыбнулась сквозь слезы. "Хорошо."
После разговора с Андреем стало немного легче. Я убрала осколки
разбитого бокала, стараясь не пораниться. Каждый осколок напоминал о хрупкости счастья и о том, как легко его можно разбить неосторожным словом или поступком.
Я решила приготовить ужин. Не какой-то особенный, а просто что-то вкусное и уютное, чтобы создать атмосферу дома, тепла и любви. Пока варилась паста, я задумалась о Людмиле Ивановне. Почему она так себя ведет? Почему не видит во мне личность, а только приложение к своему сыну? Может быть, она просто боится потерять контроль над Андреем? Может быть, она считает, что я недостаточно хороша для него?
Я понимала, что мне придется выстраивать отношения со свекровью. Нельзя просто игнорировать ее или воевать с ней. Нужно найти какой-то компромисс, какой-то способ сосуществовать мирно. Но как это сделать, если она даже не считает нужным со мной разговаривать?
Когда Андрей приехал, я бросилась к нему в объятия. Его тепло и поддержка были мне сейчас так необходимы.
"Все будет хорошо, – прошептал он, обнимая меня крепко. – Мы справимся."
Мы сели ужинать. Андрей рассказывал о работе, я – о переезде и о визите Людмилы Ивановны. Мы старались не говорить о Саше, чтобы не омрачать вечер.
После ужина мы вместе мыли посуду. Андрей включил музыку, и мы начали танцевать прямо на кухне. Это было глупо и смешно, но это помогло нам расслабиться и почувствовать себя счастливыми.
Вечером, перед сном, мы долго разговаривали. Андрей предложил поговорить с Сашей. Он считал, что брат может не знать о планах матери и что его можно убедить не переезжать.
"Я не хочу, чтобы между нами была стена, – сказал Андрей. – Я люблю свою семью, но я люблю и тебя. И я не позволю никому встать между нами."
Я обняла его. "Я тоже тебя люблю."
На следующее утро Андрей позвонил Саше. Разговор был долгим и напряженным. Я слышала только обрывки фраз, но по тону Андрея понимала, что все идет не так гладко, как он надеялся.
После разговора Андрей выглядел расстроенным.
"Саша... он знает о планах мамы, – сказал он. – И он не против переехать. Говорит, что ему нужна помощь и что у нас ему будет лучше."
Я вздохнула. "Что же нам делать?"
"Я не знаю, – признался Андрей. – Я попробую еще раз с ним поговорить. Может быть, мы сможем найти какое-то другое решение. Может быть, поможем ему найти работу или снять квартиру."
В течение нескольких дней Андрей пытался убедить Сашу отказаться от переезда. Он предлагал ему деньги, помощь в поиске работы, даже готов был оплатить ему курсы повышения квалификации. Но Саша был непреклонен. Он твердил, что ему нужна поддержка семьи и что у нас ему будет лучше.
Людмила Ивановна тоже не сдавалась. Она постоянно звонила Андрею, упрекала его в неблагодарности и эгоизме. Она говорила, что он предал свою семью и что я его околдовала.
Я чувствовала себя виноватой. Мне казалось, что я разрушаю семью Андрея. Может быть, мне действительно стоит уйти? Может быть, тогда все наладится?
Но Андрей не позволил мне даже думать об этом. Он говорил, что любит меня и что не представляет своей жизни без меня. Он говорил, что мы вместе справимся со всеми трудностями.
Однажды вечером, когда мы сидели на диване, обнявшись, Андрей сказал:
"Знаешь, я думаю, я знаю, что нужно сделать."
Я вопросительно посмотрела на него.
"Нам нужно поговорить с Сашей вместе. Ты и я. Может быть, если он увидит, что мы любим друг друга и что у нас все хорошо, он поймет, что ему здесь не место."
Я засомневалась. "Ты думаешь, это поможет? Твоя мама его так настроила против меня..."
"Стоит попробовать, – сказал Андрей. – У нас нет другого выхода."
Мы договорились встретиться с Сашей на следующий день в кафе. Я нервничала всю ночь. Я не знала, что ему сказать, как себя вести. Я боялась, что он будет смотреть на меня с ненавистью и презрением.
На следующий день мы с Андреем пришли в кафе. Саша уже ждал нас за столиком. Он был похож на Андрея, но более мягкий и неуверенный в себе.
"Привет, Саша," – сказал Андрей, садясь за стол.
"Привет," – ответил Саша, избегая моего взгляда.
Наступила неловкая тишина.
"Саша, мы хотели с тобой поговорить," – начал Андрей. – "Мы знаем, что мама предложила тебе переехать к нам. И мы понимаем, что тебе нужна помощь."
"Да," – кивнул Саша. – "Мама сказала, что у вас много места и что мне будет лучше с вами."
"Но, Саша, ты должен понять, что это наша квартира, наша жизнь," – продолжил Андрей. – "Мы с (твое имя) только начали жить вместе. Мы хотим создать свою семью, построить свой дом. И нам нужно пространство для этого."
Саша молчал, глядя в чашку с кофе.
"Саша, я понимаю, что тебе сейчас тяжело," – сказала я, стараясь говорить мягко и спокойно. – "Но переезд к нам – это не решение твоих проблем. Это только создаст новые проблемы для всех нас."
Саша поднял на меня глаза. В его взгляде не было ненависти, только грусть и растерянность.
"А что мне делать?" – спросил он. – "Я не могу найти работу. У меня нет денег. Мама говорит, что я неудачник."
"Ты не неудачник, Саша," – сказала я. – "Ты просто нуждаешься в поддержке. И мы готовы тебе помочь. Но не так, как предлагает мама. Мы можем помочь тебе найти работу, оплатить курсы, помочь с жильем. Но мы не можем позволить тебе переехать к нам. Это разрушит нашу жизнь."
Саша молчал, обдумывая мои слова.
"Я... я не знаю," – пробормотал он. – "Я должен подумать."
"Конечно," – сказал Андрей. – "Мы дадим тебе время. Но, пожалуйста, подумай хорошенько. Подумай о нас, о себе, о том, что для тебя действительно важно."
Мы попрощались с Сашей и вышли из кафе. Я чувствовала себя опустошенной. Я не знала, удалось ли нам достучаться до него.
В течение нескольких дней мы ждали ответа от Саши. Людмила Ивановна продолжала звонить Андрею, упрекать его и меня. Она говорила, что мы эгоисты и что мы разрушаем ее семью.
Однажды вечером, когда мы сидели на диване, Андрей сказал: "Я думаю, нам нужно поговорить с мамой. Она не понимает, что происходит. Она думает, что мы делаем это из вредности."
Я согласилась. Мы позвонили Людмиле Ивановне и попросили ее приехать к нам.
Когда она пришла, она была настроена враждебно. Она смотрела на меня с презрением и не здоровалась.
"Я не понимаю, что происходит," – начала Людмила Ивановна, глядя на Андрея. После долгого и эмоционального разговора, где Андрей твердо обозначил границы их семьи и свою любовь ко мне, Людмила Ивановна, наконец, услышала его. Саша, увидев их единство и осознав, что его переезд разрушит их счастье, отказался от этой идеи. Людмила Ивановна, хоть и с трудом, приняла выбор сыновей. Наша жизнь вернулась в нормальное русло, а отношения со свекровью постепенно наладились, основанные на уважении, а не на контроле.