Нина Сергеевна проснулась от того, что капельница начала противно пищать. Медсестра должна была прийти еще полчаса назад, но в отделении ночью обычно дежурила только одна, и если где-то случалось что-то серьезное, остальным пациентам приходилось ждать.
Пожилая женщина попыталась дотянуться до кнопки вызова персонала, но рука сорвалась, и пульт со стуком упал на кафельный пол. Нина Сергеевна тихо выругалась. После инсульта правая сторона тела слушалась плохо.
– Сестричка! – позвала она, но ее голос был слишком слаб, чтобы кто-то услышал за закрытой дверью.
Часы показывали половину двенадцатого ночи. В палате, кроме Нины Сергеевны, никого не было – соседку выписали еще утром. Капельница продолжала пищать, действуя на нервы.
Собрав силы, женщина приподнялась на кровати и спустила ноги на пол. Голова закружилась, но она удержала равновесие, схватившись за спинку кровати. Надо дойти до двери и позвать кого-нибудь.
Держась за стену, Нина Сергеевна медленно двигалась к выходу. Каждый шаг давался с трудом. Наконец она добралась до двери и приоткрыла ее. В коридоре горел приглушенный свет, у поста медсестры никого не было видно.
Она уже собралась позвать на помощь, когда услышала тихие голоса из-за угла коридора. Кто-то разговаривал, почти шептался. Нина Сергеевна замерла, держась за дверной косяк.
– Завтра выписывают, а мне придется от нее избавиться, – произнес мужской голос, который показался ей знакомым.
– Ты уверен, что это необходимо? – спросил женский голос.
– А что делать? Она все равно не сможет жить одна. Врач сказал, ей нужен постоянный уход, а у меня ни времени, ни денег на сиделку. Дом большой, участок... Кто за всем этим будет следить?
Нина Сергеевна похолодела. Они говорили о ней! Это был голос Валерия, ее племянника. Единственного родственника, который у нее остался после смерти сестры. И еще эта его новая жена, Лариса, с которой они поженились всего полгода назад.
– Дом можно продать, – продолжал Валерий. – А ее... в интернат для престарелых. Там за ней хоть присмотр будет.
– А она согласится? – в голосе Ларисы слышалось сомнение.
– А ее спрашивать никто не будет. Я теперь ее опекун, сама слышала, что врач сказал. Она недееспособна после инсульта.
– Но она вроде нормально разговаривает, только рука и нога не работают...
– Это неважно. Я уже договорился с одним знакомым, есть хорошее место в области. Чистенько, кормят нормально. А дом мы продадим, там участок почти двадцать соток, знаешь, сколько сейчас стоит земля в этом районе?
Нина Сергеевна беззвучно охнула и отступила в палату, тихо закрыв дверь. Ноги подкосились, и она медленно сползла на пол, прислонившись спиной к стене.
Значит, вот как. В интернат. Продать дом, который она с мужем строила всю жизнь. Дом, где каждый уголок хранил воспоминания о счастливых годах, где цвели яблони, посаженные еще Степаном, где на чердаке остались его инструменты и недоделанный шкаф...
Она не знала, сколько времени просидела на полу, когда дверь распахнулась, и на пороге возникла ночная медсестра Анна.
– Нина Сергеевна! Что вы тут делаете? – воскликнула она, бросаясь к пациентке. – Как вы встали сами? Давайте помогу вам в кровать.
– Анечка, – Нина Сергеевна вцепилась в руку медсестры. – Они хотят отправить меня в богадельню и продать мой дом.
– Кто хочет? – не поняла Анна, помогая женщине подняться.
– Валера с женой. Я слышала, как они сейчас говорили в коридоре.
Анна довела пожилую женщину до кровати и помогла ей лечь.
– Нина Сергеевна, вам, наверное, приснилось. Никого в коридоре нет, я только что проходила мимо вашей палаты.
– Но я слышала! – настаивала Нина Сергеевна. – Они думают, что я совсем беспомощная, что им можно просто взять и распорядиться моей жизнью!
Анна поправила капельницу, которая все еще пищала, и внимательно посмотрела на пациентку.
– Успокойтесь, вам нельзя волноваться. Давайте я дам вам успокоительное.
– Не надо мне успокоительного! – в отчаянии воскликнула Нина Сергеевна. – Мне нужно подумать, что делать.
Медсестра вздохнула:
– Хорошо, я не буду настаивать. Но вам действительно нужно отдохнуть. Завтра все обсудите с родственниками.
Когда Анна ушла, Нина Сергеевна долго лежала без сна, глядя в потолок. Что она могла сделать? После инсульта правая сторона тела почти не работала, речь временами становилась неразборчивой. Валера действительно оформил опекунство – она сама подписала бумаги, даже не читая, полностью доверяя племяннику.
Мысли путались, но одно Нина Сергеевна знала точно – она не позволит отнять у нее дом и остаток свободы. Надо что-то придумать до завтра.
Утром Нину Сергеевну разбудил голос лечащего врача, Ивана Петровича.
– Как мы себя чувствуем сегодня? – бодро спросил он, просматривая карту. – Отлично выглядите, Нина Сергеевна. Думаю, мы можем отпустить вас домой.
– Иван Петрович, – Нина Сергеевна посмотрела на врача умоляющим взглядом. – Можно с вами поговорить наедине?
Врач удивленно поднял брови:
– Конечно. У вас какие-то проблемы?
Когда медсестра вышла из палаты, Нина Сергеевна рассказала доктору о подслушанном разговоре.
– Понимаете, я не хочу в интернат. Я хочу жить в своем доме, пусть даже одна.
Иван Петрович задумчиво потер подбородок:
– Ситуация непростая. Но, откровенно говоря, вам действительно нужна помощь. Первое время точно. Рука и нога будут восстанавливаться постепенно, но это процесс не быстрый.
– Я могу нанять сиделку, – возразила Нина Сергеевна. – У меня есть сбережения. И пенсия неплохая, я всю жизнь на заводе проработала инженером.
– А ваш племянник что говорит?
– Он говорит, что все будет хорошо, – горько усмехнулась женщина. – А сам собирается отправить меня в интернат и продать мой дом.
Иван Петрович вздохнул:
– Нина Сергеевна, я не могу вмешиваться в семейные дела. Но если вы действительно в состоянии себя обслуживать с минимальной помощью, то юридически никто не может принудительно поместить вас в интернат. Даже опекун. Его задача – действовать в ваших интересах.
– А как мне доказать, что он действует не в моих интересах?
– Для начала, поговорите с ним открыто. Возможно, это какое-то недоразумение.
Нина Сергеевна покачала головой:
– Я слышала все совершенно ясно.
– Тогда, – Иван Петрович посмотрел на часы, – я могу порекомендовать вам юриста, который специализируется на таких вопросах. И еще, я не вижу причин признавать вас недееспособной. В моем заключении это будет отражено.
После ухода врача Нина Сергеевна почувствовала прилив сил. По крайней мере, у нее появился союзник.
Около полудня в палату вошел Валерий – высокий мужчина средних лет с залысинами и внимательным взглядом. За ним следовала его жена Лариса – миловидная блондинка лет тридцати.
– Тетя Нина! – радостно воскликнул Валерий. – Как хорошо, что тебя выписывают. Мы уже приготовили для тебя комнату у нас.
Нина Сергеевна внимательно посмотрела на племянника:
– Зачем мне комната у вас, когда у меня есть целый дом?
Валерий переглянулся с женой:
– Но тебе же нужен уход. Как ты будешь одна справляться?
– Я найму сиделку, – спокойно ответила Нина Сергеевна. – У меня достаточно сбережений.
– Сиделка – это дорого, – вмешалась Лариса. – И потом, кто проконтролирует, как она работает?
– А вот об этом я и хотела поговорить, – Нина Сергеевна выпрямилась в кровати. – Валера, я вчера случайно услышала ваш разговор в коридоре.
Лицо племянника вытянулось:
– Какой разговор?
– О том, как ты собираешься отправить меня в интернат и продать мой дом.
Валерий побледнел, а потом покраснел:
– Тетя Нина, ты все не так поняла...
– Я прекрасно все поняла, – отрезала женщина. – И хочу сразу расставить все точки над «и». Я не поеду ни в какой интернат. И дом мой никто продавать не будет.
– Но мы же о тебе заботимся! – воскликнула Лариса. – Тебе нужен уход, присмотр...
– И вы решили, что лучший способ позаботиться – это отобрать у меня все и запереть в казенном учреждении? – в голосе Нины Сергеевны звенела сталь.
Валерий опустился на стул у кровати:
– Тетя Нина, пойми, у нас нет возможности ухаживать за тобой. У меня работа, у Ларисы тоже. А твой дом большой, запущенный...
– Мой дом в полном порядке, – отрезала Нина Сергеевна. – И я не прошу вас ухаживать за мной. Я только прошу не мешать мне жить так, как я хочу.
– Но ты же сама подписала документы на опекунство, – Валерий развел руками. – Это значит, что я отвечаю за твое благополучие.
– Я отзываю свое согласие, – твердо сказала Нина Сергеевна. – Иван Петрович считает, что я вполне дееспособна и могу сама принимать решения. Он готов дать соответствующее заключение.
Валерий и Лариса переглянулись. На их лицах отразилось замешательство.
– Ты не понимаешь, – начал Валерий. – Дом требует ухода, там постоянно что-то ломается. А ты со своей больной рукой даже чайник не сможешь поднять.
– Для этого есть специальные приспособления, – спокойно ответила Нина Сергеевна. – И я найму помощницу по хозяйству. Не беспокойся обо мне.
– А деньги? Сиделка, ремонт – это все дорого, – не унималась Лариса.
– У меня есть сбережения, – повторила Нина Сергеевна. – И пенсия. Я всю жизнь работала и откладывала. Так что не переживайте, я не стану для вас обузой.
В палате воцарилась напряженная тишина. Нина Сергеевна видела, как Валерий нервно барабанит пальцами по колену.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Если ты так решила, мы не будем настаивать. Но учти, если что-то случится, мы не сможем бросить всё и прибежать к тебе.
– Я и не жду этого, – спокойно ответила Нина Сергеевна. – Я только хочу, чтобы вы уважали мое право решать, как мне жить.
После ухода родственников Нина Сергеевна откинулась на подушку, чувствуя смесь облегчения и тревоги. Она выиграла первый раунд, но знала, что Валерий просто так не отступит.
Вечером в палату заглянула медсестра Анна:
– Нина Сергеевна, к вам посетительница. Говорит, что давняя знакомая.
В палату вошла Зинаида Петровна – пожилая, но крепкая женщина с аккуратной стрижкой и внимательными глазами. Они с Ниной Сергеевной когда-то вместе работали на заводе.
– Ниночка! – Зинаида Петровна обняла подругу. – Как же так? Почему ты мне сразу не позвонила?
– Я не хотела никого беспокоить, – смущенно ответила Нина Сергеевна.
– Глупости какие! – возмутилась Зинаида Петровна. – Мы же сколько лет знакомы!
Они долго разговаривали, вспоминая прошлое. Нина Сергеевна рассказала и о подслушанном разговоре, и о планах племянника.
– Вот негодяй! – возмутилась Зинаида Петровна. – Твой дом – это же все, что у тебя осталось от Степана. Знаешь что, – она решительно поднялась, – я завтра же перееду к тебе. Временно, пока ты не окрепнешь. У меня все равно квартира сдается, пока дети в Германии. Так что я могу спокойно пожить у тебя.
– Зина, ты что? – опешила Нина Сергеевна. – У тебя своя жизнь, свои дела...
– Какие дела? – отмахнулась подруга. – Я на пенсии, свободна как ветер. А у тебя дом большой, места всем хватит. Будем вместе восстанавливаться – ты после болезни, я после операции на коленях.
Нина Сергеевна с благодарностью посмотрела на подругу:
– Ты всегда была золотым человеком, Зина.
На следующее утро за Ниной Сергеевной приехал Валерий. Он был немногословен и явно не в духе. Когда они подъехали к дому, на пороге их встретила Зинаида Петровна.
– А это еще кто? – удивленно спросил Валерий.
– Это Зинаида Петровна, моя давняя подруга, – спокойно ответила Нина Сергеевна. – Она погостит у меня какое-то время.
– Погостит? – племянник нахмурился. – Тетя Нина, тебе нужен покой, а не гости.
– Зина не гость, она будет мне помогать, – твердо сказала Нина Сергеевна. – И присматривать за домом.
Валерий поджал губы, но промолчал. Он помог тете подняться по ступенькам и внес в дом ее вещи.
– Валера, – окликнула его Нина Сергеевна, когда он уже собирался уходить. – Я хочу, чтобы ты знал: я благодарна тебе за заботу. Но я хочу прожить остаток жизни так, как считаю нужным. В своем доме, со своими воспоминаниями.
– Как знаешь, – буркнул племянник. – Но если что-то случится...
– Если что-то случится, мы справимся, – вмешалась Зинаида Петровна. – Не переживай.
Когда Валерий ушел, Нина Сергеевна медленно прошла по дому, касаясь здоровой рукой знакомых предметов. Здесь все дышало воспоминаниями: фотографии на стенах, вышитые ее руками салфетки, книги на полках.
– Знаешь, Зина, я вчера всю ночь думала и решила, – сказала она, опускаясь в любимое кресло. – Я перепишу завещание. Дом достанется детскому дому, где я когда-то работала. Пусть устроят здесь что-нибудь полезное. А Валере... Валере я оставлю деньги на сберкнижке. Но дом он не получит.
Зинаида Петровна улыбнулась:
– Правильно. Этот дом должен служить добру. Как вы со Степаном всю жизнь служили.
Вечером, когда они пили чай на веранде, зазвонил телефон. Звонила Лариса, жена Валерия.
– Нина Сергеевна, – в ее голосе слышалось смущение. – Я хотела извиниться за вчерашний разговор. Мы с Валерой погорячились. Конечно, это ваш дом, и только вы решаете, как в нем жить.
– Спасибо, Лариса, – спокойно ответила Нина Сергеевна. – Я ценю это.
– И еще, – продолжала Лариса. – Я хотела спросить... может, мне приезжать к вам пару раз в неделю? Помогать по хозяйству, в магазин сходить? Я сейчас не работаю, времени много.
Нина Сергеевна удивленно подняла брови:
– А как же Валера? Он не будет против?
– Валера... Валера не знает, что я звоню, – призналась Лариса. – Но я считаю, что мы поступили неправильно. Я сама выросла с бабушкой, и для меня это... В общем, я хочу помочь.
Нина Сергеевна помолчала, а потом сказала:
– Приезжай завтра, Лариса. Мы с Зиной как раз собирались яблочное варенье варить. Заодно и познакомитесь поближе.
После разговора Нина Сергеевна задумчиво посмотрела на свой сад, где вечернее солнце золотило яблони.
– Что, проблемы? – спросила Зинаида Петровна.
– Нет, – улыбнулась Нина Сергеевна. – Кажется, не все так плохо в этой жизни. Даже после инсульта.
– Да уж, – хмыкнула Зинаида Петровна. – Иногда нужно услышать что-то страшное в коридоре, чтобы жизнь наладилась.
Они рассмеялись, и Нина Сергеевна подумала, что есть вещи, которые никакая болезнь не в силах отнять: дружба, дом и способность бороться за свое счастье.