Ватикан объявил о кончине Папы Франциска 21 апреля 2025 года. Первый латиноамериканский понтифик, возглавлявший Католическую церковь 12 лет, умер в 88 лет. Его избрание в 2013-м после отставки Бенедикта XVI стало неожиданностью — как и сам его стиль.
Новый взгляд на старую должность
До папства он был Хорхе Марио Бергольо — скромным архиепископом Буэнос-Айреса. Взяв имя Франциск (в честь святого, прославившегося любовью к бедным), он отказался от папской роскоши: никаких красных туфель или шелковых мантий. Но главные изменения были глубже.
Он развернул Церковь лицом к миру — иногда к неудовольствию консерваторов. Бездомные стали его «уличными дворянами», мигрантам он омывал ноги (даже нехристианам!), а трансгендеров приглашал в Ватикан. При этом он балансировал: называл гомосексуальность «грехом», но не преступлением, а гендерную теорию — «стиранием различий».
Реформы и сопротивление
Франциск ломал барьеры:
Впервые назначил женщину главой ватиканского департамента.
Включил мирян и женщин в синод — совещательный орган.
Сместил центр власти на Глобальный Юг, где сегодня большинство католиков.
Но не всё приживалось. Африканские епископы возмущались благословением однополых пар, а традиционалисты — ограничением латинской мессы. «Раскольников» вроде кардинала Бёрка он жёстко отстранял — единство Церкви было для него важнее компромиссов.
Энциклики: вера, экология и милосердие
Его речи были похожи на социальные инициативы:
«Laudato Si’» — это призыв к защите окружающей среды и борьбе с социальной несправедливостью.
«Fratelli Tutti» — это осуждение «культуры пренебрежения», основанное на идеях Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга (что вполне естественно для папы).
Год милосердия (2015–2016) — это призыв видеть в каждом человеке образ любви Божьей.
Наследие: революционер или миротворец?
Одни считали его слишком радикальным, другие — недостаточно. Но он изменил папство: сделал его ближе к людям, бедным и «неудобным». Теперь вопрос — удержат ли его реформы преемники.
Если следующий папа вернёт латинские мессы, традиционалисты вздохнут с облегчением. Но вряд ли они забудут, как аргентинец заставил Ватикан думать по-новому.