Анна задержалась у порога, нервно переминаясь с ноги на ногу. Ключ от квартиры свекрови жег ладонь, и она медлила, не решаясь войти. За дверью слышались приглушенные голоса — Павел о чем-то спорил с матерью. Анна прислушалась.
— Мама, ты опять за свое! Прекрати давить на Аню, она и так старается, — голос мужа звучал устало.
— Старается? Да она палец о палец не ударила, чтобы стать частью семьи! — возмутилась Тамара Сергеевна. — Я, между прочим, столько для вас делаю, а благодарности никакой!
Анна глубоко вздохнула и решительно вставила ключ в замочную скважину. Звук поворота замка заставил голоса за дверью мгновенно стихнуть. Она вошла в прихожую, пытаясь сохранить спокойное выражение лица.
— Добрый день, — негромко поздоровалась она, снимая пальто.
Павел выглянул из кухни и виновато улыбнулся:
— Привет, родная! А мы тут с мамой чай пьем.
Тамара Сергеевна появилась следом, поджав губы. На Анну она не смотрела, демонстративно поправляя и без того идеально уложенные седеющие волосы.
— Раз уж пришла, проходи на кухню, — сказала она вместо приветствия. — Заварка еще горячая.
Анна молча прошла в ванную комнату, чтобы вымыть руки. Зеркало отразило бледное лицо с темными кругами под глазами. Последние недели дались ей нелегко: новая работа, переезд, а главное — постоянное напряжение в отношениях со свекровью, которое, казалось, никогда не закончится.
На кухне атмосфера была наэлектризованной. Павел тщетно пытался разрядить обстановку, рассказывая о коллеге, который умудрился отправить начальству странное сообщение.
— Представляете, он случайно прикрепил селфи, где в маске крокодила! — Павел попытался рассмеяться, но вышло неубедительно.
Тамара Сергеевна поставила перед Анной чашку чая с таким стуком, что несколько капель выплеснулись на блюдце.
— Я тут пироги испекла, твои любимые, с яблоками, — обратилась она к сыну, полностью игнорируя невестку.
— Спасибо, мама, — Павел с надеждой посмотрел на жену. — Аня тоже любит яблочные пироги, правда?
— Да, очень вкусно, Тамара Сергеевна, — вежливо ответила Анна, хотя кусок в горло не лез.
— Ой, только не начинай, — раздраженно отмахнулась свекровь. — Знаю я, как ты их любишь. Наверняка опять скажешь, что тесто сыроватое или яблоки перекисли.
— Я такого никогда не говорила, — удивленно возразила Анна.
— Но думала! — торжествующе заявила Тамара Сергеевна. — Я же вижу, как ты морщишься, когда мою выпечку пробуешь. Все невестки считают, что свекрови готовят хуже них.
Павел закатил глаза:
— Мама, мы пришли к тебе в гости, а не на допрос. Давай просто спокойно поговорим.
— Конечно, — Тамара Сергеевна поджала губы. — Я же молчу. Сижу тут одна целыми днями, жду, когда родной сын соизволит заглянуть. А он приходит раз в две недели, да и то с неохотой.
— Мы были у тебя в прошлое воскресенье, — мягко напомнила Анна. — И до этого в четверг заезжали, помнишь? Помогали шкаф передвигать.
Свекровь прищурилась:
— А ты заметь, всегда приходите, когда вам от меня что-то нужно. То продукты, то деньги в долг, то с ремонтом помочь.
Павел поперхнулся чаем:
— Мама! Мы не брали у тебя денег уже много лет. А шкаф мы передвигали для тебя, не для себя.
Тамара Сергеевна вдруг всхлипнула и прижала к глазам кухонное полотенце:
— Ты не понимаешь, сынок. Я же для вас живу, только ради вас и держусь. А она, — кивок в сторону Анны, — она даже не звонит узнать, как у меня дела. Три дня назад давление подскочило, думала, умру здесь одна, никому не нужная.
— Почему вы нам не позвонили? — встревожился Павел.
— Не хотела беспокоить, — дрожащим голосом ответила женщина. — Вы же заняты своей жизнью.
Анна сжала зубы. Она точно знала, что Тамара Сергеевна в тот день ходила с подругами в театр — та сама хвасталась по телефону, как замечательно провела время.
— Тамара Сергеевна, если вам плохо, обязательно звоните, — сказала она. — Мы всегда приедем и поможем.
— Да что ты можешь помочь? — вдруг взорвалась свекровь. — Укол сделать не умеешь, готовишь так себе, работаешь целыми днями. Какая из тебя помощница?
Павел стукнул ладонью по столу:
— Мама, хватит! Аня прекрасно готовит, и она медсестра, между прочим.
— Медсестра! — презрительно фыркнула Тамара Сергеевна. — Я тридцать лет врачом проработала, и что?
Анна почувствовала, как внутри все закипает. Каждый раз одно и то же. Что бы она ни делала, как бы ни старалась, свекровь всегда была недовольна.
— Пашенька, — продолжала Тамара Сергеевна, — помнишь Олечку, дочку моей коллеги? Она сейчас кардиологом работает, между прочим. Так вот, она каждый день свою свекровь навещает, обеды готовит, уборку делает. А еще двоих детей растит и мужу внимание уделяет.
— Ну и что? — раздраженно спросил Павел. — Анна тоже прекрасная жена.
— Прекрасная? — свекровь закатила глаза. — Три года женаты, а детей все нет. Когда внуков-то дождусь?
Анна побледнела. Они с Павлом уже год пытались зачать ребенка, но пока безуспешно. Врачи говорили, что нужно время и меньше стресса, а где его взять, это "меньше стресса", когда каждая встреча со свекровью превращается в пытку?
— Мама! — возмутился Павел. — Это наше личное дело!
— Личное-личное, — передразнила его Тамара Сергеевна. — А мое право на внуков — не личное? Я уже немолодая, хочу успеть понянчить.
Анна не выдержала и встала из-за стола:
— Извините, мне нужно подышать воздухом.
Она вышла на балкон, закрыла за собой дверь и глубоко вдохнула. Весенний воздух пах сиренью и свежестью. Внизу, во дворе, играли дети, их звонкие голоса доносились сквозь шум проезжающих машин. Анна смотрела на них и чувствовала, как к горлу подкатывает комок.
Дверь на балкон открылась, и вышел Павел. Он молча обнял жену сзади и поцеловал в висок.
— Прости ее, — прошептал он. — Она не со зла.
— Нет, со зла, — тихо ответила Анна. — Она меня ненавидит, Паша.
— Глупости, — он развернул ее к себе. — Просто ей одиноко. После папиной смерти прошло уже семь лет, а она так и не смогла найти себе занятие по душе.
— А я тут при чем? — устало спросила Анна. — Я должна жизнь положить, чтобы развлекать твою мать?
Павел вздохнул:
— Никто не просит тебя жизнь класть. Просто... может, будем чаще заходить?
— Мы и так каждую неделю здесь, — возразила Анна. — Больше просто не могу, Паша. Она меня изводит.
Из кухни донесся звон посуды и причитания Тамары Сергеевны.
— Вот, оставили старуху одну посуду мыть. Ничего, я привыкла, что обо мне никто не думает.
Павел закрыл глаза:
— Я поговорю с ней, обещаю.
— Ты обещаешь уже три года, — заметила Анна. — Но ничего не меняется.
Они вернулись на кухню. Тамара Сергеевна демонстративно мыла посуду, вздыхая и кряхтя, будто выполняла непосильную работу.
— Тамара Сергеевна, давайте я помогу, — предложила Анна.
— Не надо! — резко ответила свекровь. — Еще разобьешь что-нибудь. Это сервиз, между прочим, еще моя мама покупала.
Анна отступила, беспомощно взглянув на мужа. Тот покачал головой:
— Мама, перестань. Мы пришли в гости, а не ссориться.
— А кто ссорится? — удивилась Тамара Сергеевна. — Я просто говорю, как есть. Кстати, Пашенька, у соседки сын квартиру продает, недорого. Трехкомнатная, рядом с моим домом. Может, возьмете? А то живете в своей однушке, как в скворечнике.
— Нам нравится наша квартира, — ответил Павел. — И мы сами решим, когда и куда переезжать.
— Конечно-конечно, — свекровь всплеснула руками. — Только мать может посоветовать, а дальше сами, все сами. А то, что я тебе на первый взнос за твою однушку половину суммы дала, так это забыто, да?
Павел напрягся:
— Мама, мы все вернули, до копейки.
— Деньги-то вернули, а долг благодарности остался, — назидательно произнесла Тамара Сергеевна. — Я же тебе жизнь посвятила, Пашенька. Одна тебя растила, ночей не спала.
Анна почувствовала, как внутри все кипит. Опять эти манипуляции. Каждый раз одно и то же.
— Тамара Сергеевна, Павел ценит все, что вы для него сделали, — сказала она как можно спокойнее. — Но сейчас он взрослый мужчина, у него своя семья.
Свекровь резко развернулась от раковины, расплескав мыльную воду:
— Своя семья? А я тогда кто?
— Вы тоже семья, но другая, — попыталась объяснить Анна.
— Другая? — глаза Тамары Сергеевны опасно сузились. — То есть я для вас чужая?
— Никто такого не говорил, — вмешался Павел. — Мама, ты передергиваешь.
— Я передергиваю? — свекровь всплеснула руками, забрызгав мыльной водой кухонный фартук. — Скажи еще, что я выжила из ума! Думаешь, я не вижу, как эта твоя... жена, — последнее слово она произнесла с таким презрением, словно выплюнула что-то горькое, — настраивает тебя против родной матери?
— Это неправда! — возмутилась Анна. — Я никогда...
— Молчи уж! — перебила свекровь. — С тех пор как ты появилась, сын ко мне охладел. А ведь я ради него жизнью жертвовала! Замуж второй раз не вышла, хотя предложений было море. Все силы на него положила. А теперь что? Прихожу я к вам в гости, а ты даже чай нормально не предложишь!
— Мама, это несправедливо, — Павел потер виски. — Аня всегда к тебе хорошо относилась. И чай тебе предлагает, и обед готовит, когда ты приходишь.
— Обед! — фыркнула Тамара Сергеевна. — Какой-то там салатик и макароны. Называется обед! В мое время...
— В ваше время тоже макароны ели, — не выдержала Анна.
— Не перебивай старших! — отрезала свекровь. — Твоя мать тебя манерам не учила?
— Не трогайте мою маму, — тихо, но твердо сказала Анна.
— А то что? — прищурилась Тамара Сергеевна. — Между прочим, твоя мать мне тоже много должна. Я ее дочь в семью приняла, терплю вот уже три года.
Анна вдруг почувствовала, как что-то внутри нее обрывается. Три года молчания, три года попыток наладить отношения, три года унижений и прозрачных намеков.
— Твоя мать говорит, что я ей должна! А я вообще ей никто, — ответила она, глядя на мужа, а не на свекровь. — Паша, я больше не могу. Это выше моих сил.
— Ты слышал? — вскинулась Тамара Сергеевна. — Она сказала, что я ей никто! После всего, что я для вас сделала!
Павел выглядел растерянным, переводя взгляд с матери на жену и обратно.
— Хватит, — наконец сказал он. — Обе хватит. Мама, я люблю тебя, но ты должна уважать мою жену. Аня, пожалуйста, потерпи, мама не со зла.
— Не со зла? — горько усмехнулась Анна. — Паша, открой глаза. Она делает это намеренно — каждый раз, каждую встречу. Я чувствую себя виноватой, даже когда просто вхожу в комнату. Это ненормально!
Тамара Сергеевна вдруг сползла на стул и зарыдала, закрыв лицо руками:
— Вот видишь, Пашенька, она меня выживает. Хочет, чтобы я быстрее умерла, чтобы вам квартира досталась!
— Господи, причем тут квартира? — выдохнула Анна и, не выдержав, выскочила из кухни в прихожую.
Дрожащими руками она натянула пальто, не попадая в рукава. Хотелось только одного — убежать, скрыться от этого кошмара.
Павел выскочил за ней:
— Аня, подожди! Куда ты?
— Домой, — коротко ответила она. — Мне нужно побыть одной.
— Я с тобой, — он потянулся за курткой.
— А как же мама? — с горечью спросила Анна. — Бросишь ее одну, старую и больную?
— Аня, не начинай, — поморщился он. — Я просто...
— Что просто? — она в упор посмотрела на мужа. — Паша, тебе не кажется, что это продолжается слишком долго? Три года я пытаюсь подружиться с твоей матерью. Три года терплю упреки, намеки, манипуляции. Я больше не могу.
— Что ты предлагаешь? — беспомощно спросил он.
— Не знаю, — честно ответила Анна. — Но так дальше нельзя.
Из кухни донеслись громкие рыдания и причитания:
— Сыночек! Мне плохо! Сердце!
Павел метнулся на кухню. Анна, поколебавшись, пошла за ним. Тамара Сергеевна полулежала на стуле, запрокинув голову и держась за грудь.
— Мама! — испуганно воскликнул Павел. — Что с тобой?
— Таблетки... в шкафчике... — прошептала свекровь, слабо указывая на тумбочку.
Анна, не раздумывая, бросилась к шкафчику, достала лекарства и налила воды. Медицинское образование сработало автоматически — она проверила пульс свекрови, помогла принять таблетку, уложила женщину на диван.
— Вызовем скорую? — встревоженно спросил Павел.
— Подождем пять минут, посмотрим, как подействует лекарство, — ответила Анна. — Сейчас пульс нитевидный, но ритмичный.
Тамара Сергеевна лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша. Когда Анна поправляла подушку под ее головой, свекровь вдруг схватила ее за руку и слабо сжала.
— Спасибо, — одними губами произнесла она.
Анна кивнула, удивленная этой неожиданной благодарностью.
Постепенно дыхание Тамары Сергеевны выровнялось, цвет лица стал нормальным. Она открыла глаза и виновато посмотрела на сына:
— Прости, Пашенька. Опять сердце шалит.
— Мама, нужно к врачу сходить, — сказал Павел, присаживаясь рядом с ней. — Я запишу тебя к кардиологу.
— К чему? — махнула рукой свекровь. — В моем возрасте уже не лечат, а только деньги тянут.
— Не говорите глупостей, — неожиданно для себя сказала Анна. — Вам нет и шестидесяти, какая старость? Нужно обследоваться, и я могу помочь.
Тамара Сергеевна пристально посмотрела на невестку, словно впервые увидела:
— И правда поможешь?
— Конечно, — кивнула Анна. — У меня есть знакомый кардиолог, очень хороший специалист. Хотите, завтра же позвоню и запишу вас?
— Хочу, — неожиданно кротко ответила свекровь.
Наступила странная тишина. Павел удивленно переводил взгляд с матери на жену. Анна же чувствовала себя опустошенной, но при этом что-то изменилось — возможно, впервые за три года они с Тамарой Сергеевной разговаривали без обычного напряжения.
Свекровь попыталась сесть. Анна и Павел помогли ей, поддерживая с обеих сторон.
— Знаешь, — вдруг сказала Тамара Сергеевна, глядя на невестку, — я ведь не со зла. Просто боюсь, что сын меня разлюбит, забудет.
— Как я могу вас забыть? — искренне удивился Павел. — Вы моя мама.
— Старикам всегда кажется, что молодые их отвергают, — вздохнула Тамара Сергеевна. — А особенно когда растил один, всю жизнь положил... Страшно остаться ненужной.
— Вы нужны нам, — тихо сказала Анна. — Просто не нужно требовать от нас все время доказательств любви.
Тамара Сергеевна задумчиво провела рукой по одеялу:
— Наверное, я перегибаю палку. Моя свекровь была такой же, и я поклялась никогда так не поступать с невесткой своего сына... А посмотри, во что я превратилась.
— Все поправимо, — неуверенно улыбнулась Анна.
— Думаешь? — свекровь с сомнением покачала головой. — Я столько гадостей наговорила...
— Давайте начнем сначала, — предложила Анна, сама не веря, что говорит это. — Забудем старые обиды.
Тамара Сергеевна долго смотрела на нее, потом перевела взгляд на сына и неожиданно улыбнулась:
— А твоя жена и правда неплохая, Пашка. Характер есть.
— Я знаю, — кивнул Павел, обнимая Анну за плечи. — Я же поэтому на ней и женился.
— Ну, чайку-то перед уходом выпьете? — вдруг спросила свекровь почти нормальным тоном. — Я тут печенье испекла утром.
— С удовольствием, — ответила Анна, чувствуя, как тяжесть последних лет начинает понемногу отступать.
Возможно, им еще предстояло много выяснений отношений и сложных разговоров. Возможно, Тамара Сергеевна не изменится в одночасье. Но что-то подсказывало Анне, что первый шаг они все же сделали.
Когда они сидели за столом, пили чай с печеньем и тот самый яблочный пирог, Тамара Сергеевна вдруг спросила, глядя в сторону:
— А вы правда часто заходите... я просто не замечаю в своем ворчании.
— Правда, — кивнула Анна. — Мы вас любим, Тамара Сергеевна. Просто нам всем нужно немного пространства.
— Можно просто Тамара, — неожиданно сказала свекровь. — Или мама... если захочешь когда-нибудь.
Анна улыбнулась, не обещая, но и не отказываясь:
— Может быть, когда-нибудь. Давайте просто шаг за шагом.
И впервые за долгое время за этим столом наступила не напряженная, а уютная тишина.
Самые обсуждаемые рассказы: