С вопросом, что было раньше на месте дома, нужно было идти к знающим людям. Не к Максу, маме или папе.
Только не потому, что они глупые. А потому, что очень молодые.
Фотий, в отличие от многих подростков, совершенно спокойно относился к тому, что перешагнувшие тридцатилетний рубеж взрослые именуются словом «молодёжь». И не только потому, что мама, папа и Макс на самом деле молодые и красивые. Про Макса, правда, слово «красивый» никто ни разу при Фотьке не произнёс, но какая разница? У Фотия на этот счёт своё мнение: умный человек некрасивым быть не может, потому что у него лицо тоже умное. Получалось типичное «масло масляное», но Фотия это не смущало. Больше всего причин считать всех троих самых близких своих взрослых людей очень молодыми крылось в двух необычных вещах.
Не ищите сходства с реальными событиями. Правдиво здесь лишь то, что на земле всегда побеждает добро. Просто подпишитесь на канал и погрузитесь в мир фантазий, читайте, придумывайте и мечтайте вместе со мной! Всех начинающих Чернышевских и Белинских приглашаю критиками в комментарии)))
Во-первых, Фотий вырос (то есть продолжал ещё расти) в доме кладбищенского сторожа, расположенном на территории самого настоящего некрополя – частично действующего, частично полузаброшенного. Дом стоял как раз на окраине самой старой части кладбища. Большинство его обитателей захоронены были так давно, что действующих родственников у них тоже уже почти не осталось, и порядок здесь поддерживался по большей части отцом Фотия. Фотька, когда подрос, стал помогать. Оба, и Фотька, и Фёдор, действовали исключительно по личной инициативе и как раз по второй причине.
Вторая причина была куда необычнее первой. Для отца и сына обитатели некрополя были именно обитателями. С ними можно было встретиться, поговорить. Это было не совсем просто и не всегда удачно, но никак не невозможно. И сын в этом давно превзошёл родителя. Ну, а когда вращаешься в столь необычном обществе, родители - это самая настоящая молодежь.
Прочие обитатели домика ничем особенным не отличались. Маленьких Маруську и Бориску в происходящее посвящать не торопились (расскажут кому от детской непосредственности - не поверят и ещё посмеются), но мама, конечно, была в курсе. Поэтому Фотий, дождавшись вечером момента, когда сестричку и брата удалось, наконец, распихать по кроватям, просто предупредил:
-Мне надо поговорить с графом Николаем.
Никто его не задерживал. Привычная ко всему мама Ольга только кивнула, а опытный в таких делах папа Фёдор напомнил:
-Ветровку тёмную надень, а то снова за приведение примут.
Да, было в Фотькином опыте и такое. Кладбище иногда посещали отчаянные личности: то храбрость на спор проверить, то по ещё каким-то личным, неизвестным Фотию причинам. Поэтому светлая футболка к поздним прогулкам никак не подходила.
Склеп, где обитало семейство графа Николая Блудова, был недалеко. Фотий, подойдя к нему, негромко постучал в высокие деревянные двустворчатые двери и позвал:
-Николя…
Двери были новые: их по просьбе Фёдора распорядился заменить директор некрополя. Чтобы всякие непутёвые личности без разрешения там не шастали. Это только светилам науки, вроде Макса Гробокопателя, позволено, а не кому попало.
Фотий, хоть и не был кем попало, ключей от склепа не трогал. Графу Николаю, чтобы выбраться наружу, открывать дверей не требовалось.
-Моё почтение, - послышалось рядом. – Не спится? Как дела, чикибамбони?
Модному молодёжному сленгу графа Николая обучил вовсе не Фотий, который сам как-то не очень на таком языке общался. Где и как представитель старинного дворянского рода подцепил модное словечко, он не признавался. Фотий догадывался, что графу было неудобно признаваться в подслушивании чужих разговоров. Поэтому, когда Николай спросил у подростка значение сего термина, Фотька на стал испытывать графское любопытство и честно объяснил, как сам понимал: так можно обозвать и хорошее настроение, и вообще всё, что угодно, что имеет положительное значение. Например, «чикибамбони» можно ответить на вопрос «Как дела?», если дела правда хорошие, а не «норм» – так, обычные, нормальные.
С тех пор Николя встречал Фотия неизменным «чикибамбони», и Фотий отвечал так же. Заодно и сам упражнялся.
-Чикибамбони, - ответил Фотий. – Николя, можно задать тебе вопрос?
-Безусловно, ты можешь задавать мне любые вопросы.
-Даже бестактные?
-Мне непонятны твои тейки.
Ого, граф снова нахватался новых словечек. И даже, кажется, сам разобрался, когда и как их употреблять.
-Ну, ты ведь давно в этих местах, - Фотий начал издалека.
-Ты тоже.
-Я – ещё дольше. Но у меня возможности были ограничены. А ты обладаешь умением передвигаться по всему кладбищу и слышать всё, о чём говорится.
-Допустим. – Граф не стал отрицать очевидного – после «тейков» отпираться было бы глупо.
-А ты помнишь, каким было пространство на месте нашего дома? Ну, когда самого дома ещё не было?
Николя задумался:
-Нет, не припомню, пожалуй. Когда я здесь обосновался, дом уже был.
-А до того, как ты здесь…обосновался? Ты ведь приходил сюда…эээ… навестить родственников?
-Конечно, я посещал семейный склеп ещё при жизни. Но тогда меня не интересовали такие исключительно непримечательные предметы, как дом кладбищенского сторожа.
-А когда он тебе заинтересовал?
-Пожалуй, только тогда, когда там поселился твой батюшка. С ним наше кладбище стало интересным местом не только для Гробокопателя. Но, кажется, я знаю, кто может тебе помочь.
-Бабушка Анастасия?
-Боюсь, её такими вещами мы только ввергнем в депрессию.
-Кто тогда?
-Ну, кто может знать про дом больше, чем его прежний обитатель?
-А он тоже где-то здесь? Ты нас познакомишь?
-Ну, познакомить не могу, сам не имел быть чести ему представленным. До твоего деда Фёдора Васильевича (или кем там он тебе на самом деле приходится, у вас очень запутанная семейная история) на кладбище много лет не было хорошего посредника. К сожалению, дед твой моим семейством не интересовался, и мы спали, пока не появился господин Гробокопатель. Гришка же был просто неплохим сторожем. Может быть, у тебя получится его разбудить.
-Гришка?
-Да, он сам именно так представлялся, даже в немолодом уже возрасте. Проводить тебя к нему? Это неподалёку.
-Проводи, конечно… Если тебя не затруднит…
-Не затруднит. Только позволь полюбопытствовать: зачем тебе всё это?
-Не знаю, - честно признался Фотька. – Но зачем-то надо. Чуйка у меня такая.
-Что, позволь спросить?
-Ну, предчувствие. Но почему-то я уверен, что здесь кроется какая-то загадка, тайна.
-Я, конечно, так себе советчик. Но, может быть, зря ты так стремишься изучать физику и химию, если твои интересы лежат совсем в другой плоскости? Да и способности тоже?
-Есть уважаемые люди, которые считают, что я могу достигнуть определённого успеха в лечении травами. И этим смогу помочь многим.
-Возможно, возможно… Но я бы посоветовал тебе прислушаться к своему сердцу.
Начало здесь.
Продолжение здесь.
История самого Фотия и его семьи начинается здесь.