Поток сознания в творчестве: новые направления модернизма
Зигмунд Фрейд не успел раскрыть тему сублимации через художественное творчество. В своей работе «Неудовлетворенность культурой» он говорит о том, что слабое Эго индивида атакуют сильные Ид и СуперЭго, которые требуют от человека совершить невозможное. Общество не удовлетворено культурой, которая пытается удержать человека в рамках условностей и ограничений.
Параллельно с зарождением и развитием психоанализа в Европе, в начале ХХ века литература начала развиваться в новых направлениях модернизма, который включал в себя символизм, акмеизм, футуризм и экспрессионизм. Стиль стал ассоциироваться с «потоком сознания». Улавливаете связь с классическим методом свободных ассоциаций в психоанализе?
Художники тоже не остались в стороне, стремясь выразить через картины ощущение реальности окружающего мира в его подвижности, текучести, непостоянстве. Можно было отойти от канонических приемов живописи, не привязываться к сюжету, делать легкие мазки по холсту. Не привязываться к мастерской художника, отойдя от академических направлений. Передать настроение, сиюминутную эмоцию. Появились течения: импрессионизм, сюрреализм, кубизм.
Что же касается музыки, то классика тоже рассыпалась на новые направления. И вообще начало ХХ века было временем революционного переворота в мире и в сознании людей. Мощное Оно (авт.примечание: подсознательное) вырвалось из-под контролирующих органов психики и проявилось в разных направлениях. Искусство Средневековья было в основном посвящено религиозной тематике: оно несло в себе тревогу и угрозу наказания. До нас дошли многочисленные изображения Исуса Христа, распятого на кресте, страдающего, преданного учеником. Тысячи картин описывали его восхождение на Голгофу. Массовые казни, реки крови и строгие иконописные лица предшествовали импрессионизму, который подобно бурному потоку вырвался из недр классической живописи.
Фурор картины «Анжелюс»
Когда появилась картина «Анжелюс» Милле (авт. примечание: «Анжелюс» (фр. L’Angélus) — картина французского художника барбизонской школы Жана-Франсуа Милле, написанная в 1857–1859 гг..) она обрела необыкновенную популярность во всем мире, потому что несла благость и успокоение всем, кто ее видел. Сюжет был идиллическим: молодая пара на картофельном поле склонилась над корзиной с урожаем. Предзакатное небо выписано в нежно-розовых тонах, на заднем плане виднеется католическая церковь с колокольней, которая трижды в день давала сигнал к молитве Ангел Господень — Анжелюс Домини. Репродукции картины, которую Жан Милле назвал по первому слову молитвы «Анжелюс» были в каждом французском доме, в учебных учреждениях, в присутственных местах. Автор написал ее в 1857-ом году по заказу американского художника, но тот не принял картину даже после перерисовки, и спустя два года она была продана всего за тысячу франков. Картину отличали простота и благолепие, она завораживала людей своим утонченным реализмом. Радовала глаз зрителя своим сюжетом, композицией и реалистичностью. Именно эта церковь существовала в местечке Шалле, именно так выглядело картофельное поле, именно так выглядели и одевались простые люди.
Картина была спустя 30 лет выставлена владельцем на торги и произвела фурор на аукционе. Американцы во что бы то ни стало хотели перевезти «Анжелюс» за океан, выкупив его за 580 тысяч франков. Издатель журнала о Лувре сумел перекупить ее за 800 тысяч и после смерти завещал передать ее в музей. Только в 1910-ом году картина попала в постоянную экспозицию Лувра и начала свое победное шествие по миру в копиях и репродукциях.
Фанатичное пристрастие Дали
Одно из изображений находилось в испанской школе, в которой учился Сальвадор Дали. Именно эту картину он воспроизвел в своих работах 60 раз, несмотря на то что он посвятил свое творчество в основном сюрреализму, графике, дадаизму. Нам известны его работы: «Постоянство памяти», «Жираф в огне», «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения», «Лебеди, отражающиеся в слонах». Его произведения могут нравиться или не нравиться, но они, несомненно, шокируют и запоминаются.
Писатель Джордж Оруэлл отзывался о Дали как об исключительном рисовальщике и труженике, считая его произведения атакой на благоразумие, благопристойность и на саму жизнь. Поэтому вызывает удивление, что в качестве референса для своих сюрреалистичных картин Сальвадор выбрал «Анжелюс». Рисовал и рисовал, как одержимый один и тот же сюжет: картофельное поле, корзину с урожаем на фоне маленькой церкви. Но из-под его кисти выходили абсолютно нереалистичные картины с такими названиями: «Анжелюс Гала», «Имперский монумент Женщине-ребенку», «Архитектонический Анжелюс Милле», «Портрет виконтессы де Ноайль», иллюстрации к «Мальдорору». Фигуры в виде двух небоскребов появились в рисунке «Город» и стали героями «Пары, парящей в облаках». Силуэты Анжелюса можно рассмотреть на заднем плане композиции «Перпиньянский вокзал», ставшей воплощением идеи Дали о центре мироздания.
Он даже сочинил эссе и издал его в 1963-ем году под названием «Трагический миф Анжелюса Милле. Параноидно-критическое». В нем, будучи фрейдистом, Сальвадор Дали усмотрел эдипов комплекс, когда мальчик-сын одновременно вожделеет и боится своей матери, а отца воспринимает как соперника. Углядел эрекцию мужчины под шляпой. Воткнутые в землю вилы он трактовал как акт совокупления, а тачку расценил как символ неуверенности и страха сексуальности. Он обвинил свою покойную мать в том, что она сексуально терроризировала его, сосала и заглатывала его пенис. Впрочем, он допускал, что это могут быть только его фантазии.
Встреча Дали и Фрейда
В общем, в своем толковании он был больше Фрейд, чем сам Фрейд. Кстати, они встречались в 1938-ом году, Дали было 34 года, но он уже заслужил славу эксцентричного гения. Фрейд молчал, Дали вещал, по истечению встречи ученый произнес одну фразу: «Я никогда не встречал столь типичного примера испанца. Какой фанатик!». Во время встречи художник сделал пару набросков, потом написал портрет психоаналитика с головой улитки. Фрейд скептически относился к творчеству сюрреалистов, но его внук Люсьен прославился именно в такой манере письма в своем раннем творчестве. Он стал впоследствии одним из самых высокооплачиваемых художников-портретистов в мире, кстати, самая известная его картина «Девушка с котенком».
Но вернемся к Анжелюсу... Картина будоражила воображение художника, она его пугала, он бесконечно воспроизводил ее сюжет. Он запросил музейщиков Лувра произвести рентгенографическое исследование картины. Оказалось, что под изображением корзины с картофелем скрывается маленький гробик. И не благочестивые крестьяне готовятся произнести молитву во славу Господа и урожая, а несчастные родители оплакивают своего умершего младенца. Отсюда столько скорби в их позах, тайну которых настойчиво разгадывал Дали. Видимо, младенец был некрещеный, и ему не нашлось места на христианском кладбище. Дали отыскал мемуары Милле, в которых нашел описание, как тот по пожеланию заказчика закрасил маленький гробик, скрыл его под корзиной и придал закату более нежные светлые тона. Только зоркий глаз гения смог рассмотреть и понять скрытый сюжет картины, волновавший его много лет, который он увидел в детстве, и рассмотрел через хрустальную крышечку от графина. На какое-то время Дали забыл об Анжелюсе, но случайная репродукция послужила триггером для болезненных воспоминаний.
Трагедия в семье Дали
Сальвадор Дали родился 11 мая 1904 года, через 9 месяцев и 10 дней после смерти своего старшего брата, тоже Сальвадора Дали, умершего от менингита в возрасте 9 месяцев и 11 дней. Для родителей смерть ребенка, пожалуй, — наиболее тяжелый жизненный опыт. Вместе с ребенком родители теряют и часть себя, свое будущее. Утешение они могут найти в объятиях друг друга, либо в ожидании нового ребенка.
Иногда невозможность скорбеть связана с отрицанием случившегося, с желанием «отменить» трагическое событие и бессознательно подменить погибшего младенца новым, будто обнуляя факт смерти первого. Так, горе останавливается и останавливает какую-бы то ни было психическую жизнь на фоне продолжающейся жизни в физическом мире. Сальвадор стал «замещающим ребенком», призванным стать для родителей как исцеление от горя.
Дали писал: «Все мои эксцентричные выходки, все нелепые представления объясняются трагическим желанием, которым я был одержим всю жизнь: я всегда хотел доказать самому себе, что существую. Что я – это я, а не мой покойный брат».
«Каждый ребенок хочет, чтобы его любили ради него самого, а вовсе не потому, что он воскрешает в чьей-то памяти любимого человека или дублирует чужую роль», – пишет Вамик Волкан в работе «Жизнь после утраты». Слияние идентичностей замещающего ребенка и умершего происходит, возможно, еще на эмбриональной стадии, когда беременность уже наступила, а прежнее горе не прожито и как бы «заморожено».
Мать Дали была не готова посвятить себя отношениям с новым ребенком, ведь место для новой встречи в ее психическом поле занято незавершенными отношениями с умершим: теми чувствами протеста, злости и вины, которые она может ощущать после утраты. А также шоком, отрицанием, торгом с судьбой, злостью на ушедшего ребенка, на своего мужа и на судьбу. Она, сама того не ведая, транслирует новому младенцу эти чувства еще до рождения, но особенно в первые месяцы его жизни, когда он в ней так нуждается. Новый ребенок должен заменить умершего. И тогда, вместо того чтобы быть собой, он становится воплощением идеального образа первого, и это оказывается непосильной ношей.
Игра против смерти
Дали осознал, что он пережил свою смерть прежде, чем прожил свою жизнь. Над замещающим ребенком постоянно витает этот ангел смерти: оба родителя, боясь потерять нового ребенка, могут чрезвычайно опекать и баловать. Но одновременно они будут склонны неосознанно обращать на него свою скорбь и агрессию, адресованную не ему. Дали мог ощущать родительскую скорбь по брату как скорбь по самому себе, что было просто дико: как же так, почему мама и папа скорбят, ведь я же здесь и я – живой? В психическом мире маленького человека этому противоречивому чувству нет названия, но картина Милле каким-то образом это чувство передавала, и Дали его ухватил.
Именно двойственность, транслируемая родителями, преломляет неокрепшую, будто хрустальную, психику ребенка. Роль исполняющего обязанности ангела замещающему ребенку одновременно и приятна, и невероятно тяжела. Развивается первичный нарциссизм и всемогущество.
Изначальное состояние младенца — неспособность проводить различие между собой и Другим. Ребенок ощущает себя всемогущим, поскольку его потребности удовлетворяются будто сами собой. Он сердцевина Вселенной. Со временем и при должном развитии он начинает видеть факты внешнего мира, опровергающие эту фантазию о себе, и всемогущество сменяется чувством здоровой зависимости от Другого.
Тот факт, что "замещающий ребенок" входит в родительскую «игру против смерти», а значит и против жизни, надолго закупоривает процесс горевания у самих родителей, а в психическом мире ребенка создает особое, нарушенное ощущение времени и пространства. Вырастая, но так и не пройдя необходимые стадии психоэмоционального развития, «замещающий ребенок» встречается с суровыми фактами действительности, не поддерживающими его фантазию о себе, и это перегружает его психику: он все сильнее страдает от внутреннего конфликта.
Дали так и не примкнул ни к одному художественному сообществу, был одиночкой, и только Гала, его муза, жена и в определенном смысле «мать», выполняла для него роль «звена», связующего его с миром. Дали на протяжении многих лет пытался справиться со своей травмой с помощью творчества, воевал с погибшим братом, спрятанным в психическом пространстве матери и потом в своем собственном, будто под корзинкой с картошкой на картине Милле. Соединить это чужое, иррациональное и параноидально преследующее тело мертвого брата с разумной критичной частью своей психики, для Дали могло означать — увидеть, осознать и оплакать, чтобы проститься и продолжать жить.
Со временем на поверхности его сознания и холстов в том или ином виде проявляются все его чувства: ужас соперничества с мертвым братом, боль от утраты родительской любви, злость за все произошедшее, бессилие что-либо изменить, вина выжившего, чувства к Гале как проекция более ранних чувств, и, конечно, фантазии о том, каким же должен был быть при таких обстоятельствах момент его зачатия. Размышлять об этом Дали не прекращает во все новых и новых вариациях «Анжелюса» Милле, где он по-разному играет с мужской и женской фигурами на импровизированной сцене своих холстов.
#Психоанализ, #модернизм, #Милле, #Анжелюс, #СальвадорДали, #Гала, #сюрреализм, #замещающийребенок, #потоксознания, #методсвободныхассоциаций, #нарциссизм