Рассказ | Запретить себе любить | Часть 1 |
Право на любовь |
Первый звонок в коридорах юридического факультета уже отгремел, эхом пронёсся по мраморным лестницам и затих где-то в глубине здания старинного университета. Константин влетел в аудиторию, задыхаясь от быстрого бега, вытирая испарину со лба рукавом тёмно-синего свитера.
Римское право, семинар у легендарной Карповой. Опоздать – непростительная роскошь. Он протиснулся между рядами деревянных скамеек с отполированными до блеска сиденьями, бормоча извинения и задевая рюкзаки и сумки сокурсников. Тишина, воцарившаяся в помещении, казалась осязаемой, словно плотное одеяло, накрывшее шестьдесят студентов, боявшихся пошевелиться.
Массивные окна с узорными рамами пропускали потоки дневного света, в котором золотились пылинки. Тяжёлые зелёные шторы были отодвинуты, открывая вид на университетский двор, где уже начали желтеть листья на старых липах. Константин рухнул на единственное свободное место в третьем ряду, чувствуя на себе осуждающие взгляды более пунктуальных товарищей.
– Верхов? – холодный голос со стороны кафедры прозвучал, как щелчок хлыста, разрезая тишину аудитории. – Какая честь. Раз уж вы решили почтить нас своим присутствием, может, просветите группу о принципе jus gentium?
Константин поднял взгляд и впервые увидел её.
Лидия Викторовна Карпова стояла у кафедры, опираясь на неё кончиками пальцев. На ней был строгий костюм – юбка-карандаш и приталенный жакет с едва заметной брошью в виде весов правосудия. Чёрные туфли на невысоком каблуке, минимум макияжа – лишь лёгкий тон и помада приглушённого винного оттенка. Никаких украшений, кроме тонкого обручального кольца на правой руке и маленьких жемчужных серёжек.
Тридцать лет, доцент кафедры международного права, кандидат юридических наук. Эту информацию он прочитал в расписании. Что он не мог прочитать – это то, как звучал её голос, как свет из высоких университетских окон золотил тёмные волосы, изящный изгиб бровей, когда она чуть приподнимала их в ожидании ответа; тонкие пальцы, сжимающие ручку, во время заметок на полях конспекта. Как при движении её стройной фигуры по аудитории едва уловимо струился шлейф свежих духов с нотками цитруса и сандала. Лидия Викторовна поразила его.
– Право народов, – выпалил парень, благодаря бога за то, что всё же заглянул в учебник перед сном. – Система правовых норм, регулирующих отношения между свободными гражданами Рима и чужеземцами, а также между чужеземцами на территории римского государства.
Слова звучали уверенно, хотя внутри всё гудело от пристального взгляда зелёных глаз с золотистыми крапинками. Где-то позади нервно хихикнула девушка, кто-то слева шумно выдохнул.
Лидия Викторовна склонила голову, как хищная птица, рассматривающая добычу. Луч солнца скользнул по её лицу, на секунду подсветив высокие скулы и выразительные глаза, и Константин почувствовал, как оборвалась невидимая нить, связывающая его с реальностью.
– Неплохо, Верхов, – она отошла от кафедры, сделав несколько шагов вдоль первого ряда. – Но я бы посоветовала вам в следующий раз не полагаться только на зазубривание определений. Чтобы по-настоящему понять дух римского права, нужно чувствовать его, как живой организм. Впрочем, я не уверена, что такое доступно студентам, которые считают возможным опаздывать на мои занятия.
Последние слова она произнесла, насмешливо глядя на него из-под густых, изогнутых ресниц. Аудитория притихла, даже шелест страниц прекратился. Карпова славилась своей жёсткостью, некоторые откровенно её побаивались, по коридорам ходили легенды о студентах, рыдавших на её экзаменах. Но Константин, сам не понимая почему, улыбнулся.
– Простите, Лидия Викторовна, – он выпрямился на стуле, не отводя взгляда. – Обещаю искупить свою вину глубоким погружением в материал. Могу я задать вопрос?
Студенты вокруг замерли, словно наблюдая за опасным экспериментом. Девушка справа от Константина нервно закусила кончик карандаша. Кто-то сзади тихо прошептал: «Верхов, ты сумасшедший».
Лидия Викторовна еле заметно прищурилась, словно не ожидала такой дерзости. Постучала ручкой по ладони…
– Пожалуйста, Верхов, – она оперлась о край преподавательского стола, скрестив руки на груди. – Удивите меня.
Солнечный луч переместился, теперь освещая только её профиль, чёткий и изящный, как на античной камее.
– Если современное международное право уходит корнями в jus gentium, – он подался вперёд. – Можно ли сказать, что глобализация возвращает нас к римским принципам?
Она посмотрела на студента с удивлённым интересом. В аудитории притаились: такого от Верхова никто не ожидал – не с его репутацией прогульщика и весельчака, находящегося в середине рейтинга успеваемости.
– Интересная мысль, – произнесла Лидия Викторовна после короткой паузы, кончиками пальцев постукивая по столу. – Подобные параллели действительно существуют, хотя я бы не стала так упрощать. Давайте обсудим это... после занятия, – она взглянула на часы, – а сейчас продолжим.
Только позже, гораздо позже, Константин узнает, что слова «после занятия» навсегда изменят траекторию его жизни.
Это был первый из многих их разговоров после пар. Аудитория опустела, только сухо шуршали страницы конспектов, которые собирала в стопку Лидия Викторовна, а Константин стоял у первого ряда скамеек.
– Так что вы думаете о глобализации и римском праве? – спросил он, всматриваясь в её красивое лицо.
– Я думаю, что вы задали вопрос не просто так, – она остановилась, выпрямилась, прижимая стопку бумаг к груди, как щит. – Вы ведь читали что-то помимо учебника?
– Монографию Алексеева, – кивнул Константин. – И статью в Harvard Law Review, автора не помню.
– Браун, возможно, – она подошла ближе. Тонкий шлейф аромата духов ненавязчиво окутал их обоих. – Вас действительно интересует эта тема или вы пытаетесь произвести впечатление?
– А нельзя всё сразу? – он вскинул глаза улыбаясь.
– Верхов, – она покачала головой, но уголки губ тоже дрогнули в улыбке. – Вы или очень умный студент, или очень хитрый. В любом случае я должна идти. Следующая лекция через двадцать минут.
– Можно ещё один вопрос?
Она вздохнула, но кивнула.
– Что бы вы порекомендовали почитать о принципах экстерриториальности…
Он знал, на что давить. Она старалась быть краткой, но глаза горели, голос становился живее, когда она расставалась с преподавательской маской, жесты были более плавные, женские, выразительные.
– Прочитайте Мейна обязательно, – торопливо записала название на полях его конспекта, наклонившись слишком близко. Он застыл. – И ещё вот эти статьи, – набросала списочек на отдельном листке. – Будут вопросы, приходите на факультатив.
– Спасибо, Лидия Викторовна, – парень принял листок, стараясь не касаться её пальцев. Хотя очень желал. – Обязательно приду.
Звонок прозвенел, напоминая о следующей паре, и она торопливо собрала свои вещи.
– До свидания, Верхов. Больше не опаздывайте.
– Обещаю, – он улыбнулся, следя за тем, как она выходит из аудитории – прямая спина, лёгкая походка, строгий костюм, подчёркивающий изящество фигуры.
Только оставшись один, он позволил себе выдохнуть и признаться самому себе в том, что, кажется, впервые в жизни влюбился. И не в кого-нибудь, а в своего преподавателя, замужнюю женщину, старше его на семь лет.
Через месяц Константин уже знал, что её любимая книга – «Мастер и Маргарита»; что она предпочитает крепкий чай с бергамотом, который пила из большой белой кружки с надписью Oxford – сувенир со стажировки; что у неё есть сын-подросток по имени Кирилл, с которым она ругается, потому что тот объявил о желании стать музыкантом вместо юриста. И самое главное: её брак трещал по швам после измены мужа.
Последнее она, конечно, не говорила напрямую. Но однажды Константин заметил, как она сняла обручальное кольцо и небрежно бросила его в маленький карман сумки, словно избавляясь от надоевшей обузы. Её руки дрожали, а глаза были красными, словно она плакала.
В тот день, помогая ей собрать рассыпавшиеся книги, он впервые осмелился пригласить Лидию Викторовну на кофе. Не в университетской столовой с её пластиковыми стаканчиками и шумными студентами, а в настоящей кофейне.
Он озвучил приглашение в пустой аудитории. Сгущались осенние сумерки, из коридора доносился гулкий смех студентов, возвращавшихся из библиотеки. Всё было неправильно.
– Верхов, вы понимаете, что предлагаете? – спросила она, посмотрев на него совсем иным взглядом. В полумраке аудитории её глаза потемнели до колдовского чёрного.
– Просто чашку кофе, Лидия Викторовна, – он не отвёл взгляд, хотя сердце колотилось так, что могло покинуть пределы грудной клетки. – И возможность поговорить без посторонних.
Его ждал ещё один долгий, испытывающий взгляд.
– Я ваш преподаватель, – наконец произнесла она, нервно поправляя выбившуюся из аккуратной причёски прядь волос.
– Да, – согласился он, не двигаясь с места. – И ещё человек, который сегодня выглядит так, будто ему не помешала бы дружеская поддержка.
– Мне тридцать лет, – она скрестила руки на груди защищаясь.
– А мне двадцать три, – он гордо повёл плечами. – Вполне себе совершеннолетний. И способен нести ответственность за свои поступки.
Она покачала головой, едва заметно улыбаясь. Скорее умиляясь, чем впечатляясь.
– «Акрополь», – наконец произнесла она, решительно застёгивая сумку. – В восемь. И это просто кофе, Верхов. Не вздумайте вообразить что-то другое.
– Само собой, – он улыбнулся, чувствуя, как внутри поднимается горячая волна радости. – Просто кофе и разговор.
Она скептически приподняла бровь.
– И о глобализации, – добавил он с серьёзным видом, и они оба тихо засмеялись.
Просто кофе
«Просто кофе» в обычной кофейне превратился в ужин с вином в небольшом ресторане итальянской кухни двумя кварталами дальше. Костя выбрал столик в углу, полускрытый от остального зала массивной колонной, стилизованной под древнеримскую. Официант зажёг свечу в стеклянном подсвечнике, и теперь её пламя плясало в глазах Лидии, добавляя ещё больше золота во взгляд.
Она рассказывала, как ездила в Оксфорд на стажировку, забавные обычаи британских юристов и интересные случаи из практики. Поведала об исследованиях для диссертации, да и вообще о том, почему вообще выбрала юриспруденцию. Константин жадно впитывал каждое слово, любовался жестами и ею само́й, как невообразимо красивой женщиной.
В приглушённом свете зала она казалась моложе, раскованнее. Тёмно-каштановые волосы, распущенные после долгого дня, мягкими волнами обрамляли лицо. Рукава жакета были закатаны, обнажая тонкие запястья, обручальное кольцо оставило после себя лишь белую полоску на изящном пальце.
– Мой сын хочет стать музыкантом, представляете? – она покачала головой, глядя на свой бокал. – В семье юристов в третьем поколении. Отец был судьёй, дед – адвокатом, муж – корпоративный юрист. А Кирилл заявляет, что ему скучно, и он хочет играть на гитаре в своей группе. Двенадцать лет, а решил, что знает жизнь лучше всех.
– Вы не одобряете? – Константин обмакнул хлеб в оливковое масло с ароматными травами.
– Я... не знаю, – она задумчиво разглядывала фреску за плечом. – Когда-то я мечтала играть на виолончели. Занималась с шести лет, даже участвовала в конкурсах, но отец настоял на юридическом. А музыка осталась хобби. “Это не лучшая профессия для девушки из нашей семьи”, – сказала она голосом своего отца.
– Не жалеете?
Лидия нахмурилась раздумывая.
– Иногда представляю, кем бы стала, если б решилась противостоять его воле, – голос её стал мягче, чем обычно. – Виолончель до сих пор стоит дома, в чехле. Иногда достаю, когда никто не видит. Но наверное, нет, не жалею в целом. Я люблю свою работу. Просто...
– Просто что? – он накрыл её руку своей, едва касаясь.
Она не отстранилась, только перевела внимательный взгляд с фрески на его лицо:
– Иногда я смотрю на своего сына и думаю: «Не делаю ли я с ним то же, что мой отец сделал со мной?» – произнесла она тихо, почти шёпотом. – Не ломаю ли его? Не навязываю ли свой путь, который может оказаться ему чуждым?
Официант подошёл, чтобы долить вина и спросить, не хотят ли они десерт. Лидия покачала головой, Константин тоже отказался.
– И что, разрешите ему стать музыкантом? – он откровенно наслаждался тонким ароматом её духов.
– Не знаю, – она подняла взгляд, и у Константина перехватило дыхание от её уязвимости и неуверенности. Женщина, казавшаяся жёсткой и решительной за кафедрой, сейчас была потерянной. – Боюсь, что мир разобьёт его слишком хрупкие мечты. Через пять лет он будет играть в подземных переходах за копейки, а потом обвинит меня в том, что я не остановила его.
Она провела рукой по волосам, откидывая их назад. Константин задержал дыхание…
– Иногда стоит рискнуть и позволить себе мечтать, – тихо произнёс он, не зная, говорит ли о сыне Лидии или о своих чувствах к ней. – Может, он станет великим музыкантом. А может, поймёт, что это не его. По крайней мере, попробует, не упустит шанс.
Их руки так и остались переплетёнными. Её пальцы были прохладными от бокала с вином, его – тёплыми. Контраст температур волновал и вызывал трепет.
– А вы о чём мечтаете, Верхов? – спросила она, слегка наклонив голову.
– Сейчас? – он хитро улыбнулся. – О том, чтобы этот вечер не заканчивался.
Она покачала головой с поражённой улыбкой.
– Опасный вы человек, Константин, – впервые она назвала его по имени, и от этого внутри что-то перевернулось. – Слишком прямой…
– Это плохо?
– ...непривычно, – провела пальцем по краю бокала. – Мне пора. Завтра лекция рано, а мне ещё нужно готовиться...
Он кивнул, не скрывая разочарования.
– Разрешите проводить?
– Не стоит, – она взяла сумочку, достала помаду и быстро освежила макияж, не глядя в зеркало. – Вызову такси.
– Тогда позвольте хотя бы подождать с вами, – он расплатился, не позволив ей достать кошелёк.
Осенний вечер был прохладным, ветер трепал волосы Лидии. Женщина поёжилась, и Константин, не спрашивая разрешения, накинул ей на плечи свой пиджак. Она хотела было возразить, но передумала, лишь плотнее запахнула его. Пиджак был ей велик, и от этого она казалась маленькой и хрупкой.
– Спасибо за вечер, – сказала она, когда подъехало такси. – Это было...неожиданно приятно.
– Повторим? – он открыл дверь машины. – В следующий раз я обещаю меньше расспрашивать вас.
– Посмотрим, – она улыбнулась, но не возразила.
Уже садясь в такси, она вдруг обернулась.
– Ваш пиджак.
– Оставьте себе… – он покачал головой.
Таксист нетерпеливо газанул, и такси унесло его мечту куда-то в осеннюю ночь, а он остался улыбаться тёмно-синему небу.
Безумие
– Это безумие, – прошептала она, пропуская его в свою квартиру три недели спустя. После памятного ужина они встречались ещё дважды: том же ресторане и в тихом книжном кафе, где никто не мог бы их узнать. Разговоры становились всё более личными, взгляды – долгими, а прощания – неохотными.
– Я должна быть умнее. Мы оба должны…
Деревья уже потеряли листву, обнажив чёрные, мокрые от дождя ветви. Дождь отбивал рваный рисунок ритма по цинковым отливам.
Константин промолчал.
Он смотрел на книжные полки, заставленные от пола до потолка пособиями по праву на разных языках, классической литературой.
Рабочий стол был погребён под бумагами. Там и студенческие работы, и черновики статей, распечатки судебных решений с выделенными маркером абзацами.
Классическая лампа с зелёным абажуром отбрасывала тёплый свет на хаос рукописей. Тут же расположился открытый ноутбук, на экране которого мигала курсором незаконченная фраза статьи.
На диване лежал плед с простым геометрическим узором, свёрнутый аккуратным квадратом, и две декоративные подушки с вышивкой. Маленькая кухня просматривалась через арочный проём – старая, но ухоженная мебель, на подоконнике горшки с зеленью, на стене – детские рисунки в простых рамках, на холодильнике – магниты из разных стран и расписание занятий в музыкальной школе.
Вроде всё, как у многих, но… это был её мир, в который его, наконец-то, пустили.
– Сын? – спросил Константин, кивнув на фотографию подростка с гитарой. Те же глаза, что и у Лидии.
– Да, Кирилл, – она подошла и взяла фотографию, провела пальцем по стеклу. – Он сейчас на школьной экскурсии, в Петербурге. Вернётся через четыре дня.
В домашней обстановке она выглядела совсем иначе. Мягкий свитер, распущенные волосы, небольшой рост без каблуков… Их разница в возрасте и статусах стёрлась. Это не доцент кафедры с безупречной репутацией, а молодая и очень манящая женщина. Растерянная от его присутствия.
– А… муж? – осторожно спросил Константин, хотя уже знал ответ.
– Александр, – она произнесла имя без эмоций, словно говорила о постороннем. – Формально мы ещё не развелись, но живём отдельно… Довольно продолжительное время. – Она вздохнула и провела рукой по волосам. – Знаешь, сколько этических норм мы нарушаем своим... что бы это ни было?
Она скользнула на кухню, достала чайник и наполнила его водой. Движения выдавали нервозность, но Лидия старалась держать лицо.
– Ни одного, – он прислонился к дверному косяку, наблюдая за ней. – Я уже сдал ваш предмет. Больше не имею академической зависимости.
– Какой предусмотрительный, – бросила на него быстрый взгляд через плечо, ставя чайник на плиту. Газ вспыхнул синим пламенем.
В шестиметровой кухне стало нечем дышать…
Интересно читать? Сообщите об этом лайком и интересного станет больше! Подпишитесь и скиньте ссылку близким - вместе читать ещё интереснее!