Ровно в полдень я уже был возле офиса Марины. Небольшой деловой центр из стекла и бетона отражал низкое хмурое небо. Дождь почти стих, лишь капли изредка срывались с карниза. Я припарковался за углом и вышел, спрятавшись под навесом соседнего здания.
В руке для вида сжимал небольшой букетик ромашек, купленный на бегу. Будет повод объяснить мой внезапный визит: решил, мол, порадовать жену, сводить на обед. Но сердце моё било тревогу: а вдруг никакого обеда не выйдет?
Я ждал, прячась за колонной, откуда просматривался вход. Люди сновали туда-сюда, кто-то курил, кто-то болтал по телефону. Стараясь не мелькать на виду, я напряжённо вглядывался в поток выходящих.
И вот через несколько томительных минут вращающиеся двери выпустили знакомую фигурку. Марина! Я узнал её пальто и шарф. Она вышла на крыльцо, оглянулась по сторонам. Я спрятался за колонной, хоть и был далеко. Сердце подпрыгнуло к горлу.
Марина достала телефон из сумочки и быстро что-то напечатала. Почти сразу же к тротуару плавно подъехала серебристая Skoda с жёлтыми шашечками такси на борту. Машина остановилась у самых ступенек. Марина шагнула к передней двери… и моё сердце гулко стукнуло: она села на пассажирское сиденье рядом с водителем!
Дверь хлопнула. Через лобовое стекло я мельком увидел её профиль и силуэт мужчины за рулём. Он повернул голову к ней, они обменялись парой слов. Затем машина тронулась с места.
Я застыл, прижавшись спиной к прохладной колонне. Ромашки задрожали в моей руке. Она села вперед, рядом с ним, как близкая знакомая. Ни один таксист не разрешит клиенту на переднее место без просьбы — сама знаю, езжу. Да и зачем ей вперёд? Чтобы быть ближе к водителю…
Гнев и адреналин ударили в виски. Я бросился к своей машине, на ходу комкая букет. Бросив помятые цветы на сиденье, завёл мотор и вырулил на дорогу, стараясь не упустить серебристую Шкоду впереди.
Она уже отдалялась по улице. Я пристроился в нескольких машинах сзади, держась на расстоянии. Руки потели на руле, губы пересохли. Спокойно, Никита, спокойно…
Шкода шла уверенно, ловко маневрируя в потоке. Далеко уходить не пришлось: они свернули с оживлённых магистралей в более тихий район старых улочек Замоскворечья. Здесь дороги были узкие, вдоль тротуаров теснились старые пятиэтажки, и машин почти не было.
Моё сердце снова ухнуло: впереди, метрах в ста, огни такси замигали и погасли — машина припарковалась у обочины возле невзрачного серого здания с облупившейся вывеской. Я притормозил и остановился в тени чуть поодаль, за пустым грузовым фургоном, не выключая двигатель.
Наблюдал, как открылась пассажирская дверь. Вышла Марина. За ней, из водительской стороны, выбрался высокий мужчина в тёмной куртке. Капюшон был накинут, из-под него выбивались русые пряди. Он обошёл машину… и встал рядом с Мариной. Сердце моё сжалось в болезненный ком.
Марина ещё раз оглянулась по сторонам, явно проверяя, не наблюдает ли кто. Я пригнулся, хотя нас разделяло метров пятнадцать и клумба с голыми кустами. Мужчина что-то сказал ей — я видел, как шевельнулась его бородка. Марина кивнула и робко улыбнулась. Эту улыбку я сразу узнал, даже на таком расстоянии: чуть виноватую, смущённую, которую она раньше дарила мне, когда была счастлива…
У меня перед глазами всё плыло от ярости. Хотелось выскочить из машины и броситься к ним, устроить скандал, но я застыл, не в силах двинуться. Как загипнотизированный, смотрел, как эта пара заходит внутрь здания, скрываясь за тяжёлой дверью с табличкой «Апартаменты. Сдача посуточно». Гостиница… Они вместе вошли в гостиницу в середине дня.
Руки мои дрожали на руле. В горле встал ком. Сознание отказывалось верить: Марина, моя Марина, — и этот… таксист? — вместе… здесь… Нет, нет, нет!
Перед глазами помутнело. Я откинулся на спинку сиденья, закрыв лицо руками. Душу разрывало пополам: одна кричала от боли, другая холодела от злости. В ушах стоял звон, в висках молотил пульс. Ещё час назад я надеялся, что это глупое недоразумение. Сейчас иллюзии рухнули.
Они там, внутри. Вероятно, смеются, обнимаются, делают то, что убивает меня даже в мыслях.
Губы сами прошептали в тишине салона:
— Так вот он, твой «рабочий чат»…
Я не помню, сколько просидел так, сотрясаясь от беззвучных рыданий и бешенства. Но постепенно через эту бурю начал пробиваться луч холодной ясности. Вдох… выдох… Я вытер рукавом солёную влагу с щёк. Плакать потом будешь. Сейчас — действовать.
Я заставил себя взглянуть на здание. Третий этаж, угол — за шторой я уловил тень, мелькнувшую на миг. Ничего не разобрать… и не нужно. Главное, я всё понял. И нужно было решить: что дальше?
Ворваться туда? А смысл — застать их в постели? Этого я, пожалуй, не перенесу. Да и устроить драку в бог знает каком притоне — только себе хуже сделаю. Нет… Надо иначе.
Я выпрямился, наскоро обдумывая. Поднял телефон и вышел из машины, спрятавшись под козырёк соседнего подъезда, откуда просматривался вход в «Апартаменты». Дождь совсем перестал, в воздухе пахло мокрым асфальтом и пылью. Я глубоко вдохнул несколько раз. Руки больше не тряслись — воцарилось странное отупение, самоконтроль.
Включив камеру, я навёл её на здание. Зум приблизил вход и окна верхних этажей. Пальцы лихорадочно делали снимок за снимком. Затем я переключился на видео и стал ждать.
Ждать пришлось недолго — минут 30, не больше. Дверь «Апартаментов» отворилась, и первыми показались они. Я уже заранее нажал «Запись».
Мужчина — невысокого мнения о конспирации — вышел уверенно, с самодовольной улыбочкой. Теперь я ясно разглядел: лет под сорок, широкоплечий, рыжеватая бородка, самые обычные черты. Чем он её прельстил? За ним следом выскользнула Марина. Волосы её слегка растрёпаны, на лице румянец. Господи, они действительно… — сердце пронизала острая игла, но я не отрывал камеру.
Они обменялись парой фраз. Он легко, по-хозяйски, обнял её за талию. Марина не отстранилась. Он наклонился и быстро поцеловал её в губы. Всего секунду. Но этого хватило. Я успел всё заснять.
В груди моей в тот миг полыхнуло, будто нож провернули. Я отвёл телефон, спрятался за угол дома, чтобы не увидеть лишнего и не выдать себя. Видеозапись сохранилась. Доказательство.
Я досчитал до десяти, борясь с желанием ринуться и уничтожить его прямо там. Тяжело дыша, аккуратно снова выглянул. Они уже шли к припаркованному такси. Мужчина не сел за руль — видимо, у него перерыв. Марина направилась к машине одна. Через мгновение серебристая Шкода увезла её обратно, наверное, на работу, «как ни в чём не бывало». Любовничек проводил взглядом, сунув руки в карманы, насвистывая.
Я остановил запись. Потрясённый, посмотрел на экран телефона: там, в пикселях, моя жена обнимается с чужим мужчиной. Вот оно. Теперь не отвертится.
Гнев хлестнул по венам новой силой. Но вместе с ним пришло и странное чувство облегчения. Теперь я знал правду. Худшую из возможных, но — правду. А значит, могу что-то предпринять.
В груди зародился ледяной, разумный план. Растерянный, возможно, я продолжал бы терпеть ложь. Но раз уж она переступила через нашу любовь — держись.
Я сел в машину, бросив ненавистный букет на сиденье. Ромашки потемнели, завяли от долгого ожидания. Что ж, не мне сегодня дарить цветы.
Заведя двигатель, я медленно вырулил со двора, еле сдерживая себя, чтобы не нажать педаль газа в пол. Впереди меня ждала болезненная, но необходимая роль — роль обманутого мужа, который ещё ничего якобы не знает. Я должен скрыть своё знание, как они скрывали свой роман. Пускай Марина думает, что всё ещё водит меня за нос. Пускай продолжает врать, не подозревая, что ловушка уже захлопывается.
Я посмотрел в зеркало заднего вида на своё измождённое лицо и процедил сквозь зубы:
— Ничего, милая. Теперь ваша очередь поверить… в мою ложь.
Видимо, во мне умер доверчивый муж и проснулся хищник. Как ни горько, но отныне эта игра будет по моим правилам. Они ещё пожалеют о тех смайликах в три часа ночи. Читать далее...