Обратно в офис я вернулся, как в тумане. Странным образом внешне был совершенно спокоен — даже Илья, перехватив меня в коридоре, прошептал: «Ну, как?» Я только ухмыльнулся криво: «Похоже, всё правда… Позже расскажу». Он сжал сочувственно мне плечо, но я уклонился: сейчас я не хотел ни жалости, ни лишних слов. Внутри меня словно переключился рубильник. Стадия боли сменилась стадией холодного расчёта.
Я сел за компьютер и поспешно набросал на листке план. Что у меня есть? Фотографии, видео — доказательства измены. Что я хочу? Разоблачить их с максимальным эффектом. Уволить таксиста? Он мне не работник… Да и не хочу я по мелочам мстить, мне важнее покарать морально. Пусть почувствуют, что значит быть обманутым и униженным.
Самое простое — предъявить всё Марине вечером. Но нет, слишком легко для неё: признается, поплачется — и всё. Ей должно аукнуться по-настоящему. И ему тоже.
Я вспомнил подробности разговора, что слышал в прихожей утром. Она явно обрадовалась, что я уеду. Значит, скорее всего, планировала провести время с любовником в моё отсутствие. Воспользуюсь этим.
Я аккуратно спрятал сделанные фото- и видеоматериалы на флешку. От одной мысли, что придётся пересматривать их или, хуже, показывать, мутило. Но скорее всего, мне хватит и самого факта их наличия.
До конца рабочего дня я терпеливо дождался удобного момента. Поздно вечером дома, когда Марина собиралась ложиться, я как бы между прочим обронил:
— Забыл тебе сказать, меня на этой неделе в командировку шеф отправляет.
Она, уже укладываясь, приподнялась на локте:
— В командировку? Когда?
— В пятницу утром уеду, на денёк в Питер, конференция, туда-сюда. В субботу или воскресенье вернусь.
Я говорил рассеянно, нарочито не глядя на неё, снимая рубашку. Марина замолчала. Я уловил, как она натянула одеяло повыше, скрывая внезапное волнение.
— Понятно… Ну, работа есть работа, — прозвучал её голос небрежно.
Я краем глаза видел: она лежала на спине, уставившись в потолок. Я легонько усмехнулся:
— А ты что, переживаешь, на кого тебя оставляю?
Марина нервно хихикнула:
— Глупый… Просто редко ты уезжаешь. Но ничего, справлюсь сама.
Через минуту она притушила ночник и отвернулась, вроде как засыпать. Я тоже улёгся, довольный первым шагом. Она поверила. Более того — похоже, обрадовалась. Её тихий, облегчённый выдох мне о многом сказал. Что ж, давай, милая, радуйся…
На следующий день она сама упомянула паре знакомых, что муж «уедет, а я дома одна куковать буду». Готовила почву, чтоб никого не удивило её времяпрепровождение. Я подыграл, сокрушённо вздыхал: «работа заставляет».
В четверг ближе к ночи, когда мы уже лежали в постели спина к спине, я услышал, как Марина украдкой кому-то строчит сообщение. Накануне «командировки» она старалась со мной лишний раз не спорить, держалась тише воды. Видимо, боялась спугнуть свою удачу. Внутри у меня закипало от этой театральной лжи, но я сдерживал эмоции. Ещё чуть-чуть…
Настал пятничный день. Утром, поцеловав жену на прощание, я вышел из дома с дорожной сумкой, будто направляюсь на вокзал. Марина махала мне с порога, как пай-девочка, хотя глаза её блестели возбуждённо. Я уехал… и через десять минут вернулся тихо дворами. Припарковал машину в соседнем переулке, чтобы её не было видно у дома.
Первым делом я забрал нашего кота и отвёз к родителям под предлогом: «Мы с Мариной уезжаем на выходные, приглядите за Барсиком». Не хватало ещё, чтобы животное мешалось под ногами во время предстоящей бури. Родители удивились, но расспрашивать не стали.
Вернувшись к вечеру к нашему дому, я поднялся в пустую квартиру. Тишина, сумерки. Спокойствие перед бурей. Внутри всё сжималось от предвкушения, даже страх брезжил: сейчас произойдёт непоправимое. Но отступать нельзя.
Я быстро осмотрел комнаты. В гостиной на полке между книг установил небольшую видеокамеру, позаимствованную у Ильи («потестить»). Направил объектив на прихожую и диван — основное поле предстоящих событий. Проверил запись: индикатор мигнул, камера начала незаметно снимать.
Затем я погасил везде свет и укрылся в спальне, прикрыв дверь, оставив лишь узкую щель. Из этой темноты мне была видна часть прихожей и гостиной. Я сел на пол, прислонившись к кровати, чтобы меня не заметили сразу, и посмотрел на экран телефона. Через сервис геолокации (Марина когда-то сама добавила меня в «Найти друзей», и благополучно забыла отключить) я видел, что она движется ко мне — вернее, к нам домой — со стороны работы. И не одна: скорость передвижения и маршрут указывали, что она едет на машине по городу, скорее всего на том же такси.
«Через 5 минут прибудет», — холодно отчиталась программа. У меня всё внутри похолодело. Вот сейчас… сейчас…
Я выключил звук на телефоне и положил его в карман, чтобы не выдал. Сердце бухало так, что, казалось, его стук услышат в соседней квартире. Руки слегка дрожали, во рту пересохло. Я закрыл глаза, сделав несколько медленных вдохов. Спокойно. Ты этого хотел. Терпи.
В подъезде хлопнула дверь. Шаги… Родной звук Марининых каблучков. Но ей вторил более тяжёлый, чужой шаг. Вдвоём. Я прикусил щёку изнутри до боли.
Послышался бряцанье ключей, затем щелчок замка. Входная дверь открылась. Сквозь щёлку я видел, как Марина первой юркнула в прихожую, озираясь в темноте. За ней прошёл высокий мужской силуэт. Она хихикнула:
— Не бойся, заходи. Муж уехал, мы одни.
Голос её звучал игриво, даже развязно — такого тона я давненько не слышал. Меня чуть не передёрнуло. Но я сжал кулаки, приказывая себе выждать.
В сумрачной прихожей гость придвинулся к Марине и обнял сзади. Я видел боковым зрением: её силуэт припал к нему. Раздался влажный звук поцелуя. Любовник пробасил:
— Как же я ждал этого, ммм…
— Игорь, погоди, дай хоть свет включу… — выдохнула Марина со смешком.
Я больше не мог это терпеть. Ещё секунда — и они двинутся дальше в квартиру. Пора.
Рывком я распахнул дверь спальни и щёлкнул выключателем, заливая гостиную ярким светом.
— Ну здравствуйте, голубчики.
Оба подскочили, отскочив друг от друга. Марина ахнула, закрыв рот рукой. Мужчина — тот самый таксист Игорь — остолбенел, вытаращив глаза. Я вышел из спальни им навстречу, чувствуя, как у меня на лице растягивается жестокая усмешка.
— Никита?! — Марина выдавила моё имя еле слышно. Она побелела как стена, глаза круглые от ужаса. Была одета она, заметил я машинально, в своё самое красивое платье. В руках её был букет алых роз — видимо, подарок от кавалера. Желудок скрутило: в мой дом — с цветами от него!
— Не ждали? — тихо проговорил я, останавливаясь в нескольких шагах. Меня самого потряхивало, но я держал лицо. — Я, знаете ли, передумал уезжать.
Игорь пришёл в себя первым. Широко расставив ноги, прикрыл собой Марину, словно защищая. Браво, рыцарь. Даже руку выставил вперёд:
— Так, мужик… это всё не то, что ты подумал…
— А ну помолчи, — пресёк я зло. — Твоё слово последним будет.
Он нахмурился, но замолчал, не решаясь шагнуть. Марина сделала попытку выступить вперёд из-за его спины:
— Никита… милый, это…
— Милый? — повторил я с издёвкой. — Слишком поздно. Милого уже нет. Есть обманутый дурак, который, увы, прозрел.
Она всхлипнула.
— Прости меня… Пожалуйста, я… я все объясню…
Я поднял ладонь, обрубая её бормотание.
— Объяснишь? Давай, попробуй. Только правду, без выдумок про рабочие чаты!
При упоминании «чата» Марина вздрогнула и зажмурилась. Игорь обернулся к ней с вопросом: похоже, не понял отсылки, не зная всех слоёв её лжи.
Я оглядел их с головы до ног. Классическая картина: любовники, застуканные на месте преступления. Смешно и гадко. Даже жалость мелькнула — до чего глупо они выглядят сейчас. Но воспоминание о том, как меня водили за нос месяцы, мгновенно эту жалость испепелило.
— Ну? — Я вскинул брови, глядя на Марину. — Говорить-то будете? Или мне начать?
Марина судорожно вытерла слёзы, размазав тушь по щекам:
— Никита, это было ошибкой… Я сама не знаю, как всё зашло так далеко…
— Ошибкой? — Я ощутил, как закипает свежая ярость. — Ошибкой, говоришь. Ничего себе «ошибка» — полгода вранья, измен, интрижек за моей спиной!
Она переступила с ноги на ногу, протягивая ко мне руки:
— Я не права, да, не права… Только пожалуйста, не руби с плеча! Дай всё исправить… прошу…
Глаза её блестели в мольбе. Но я был непреклонен. Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, процедил:
— Исправить? Что тут исправлять? Ты изменяла мне, Марина. Долго, цинично, в моём же доме сейчас хотела… Это не ошибка. Это предательство.
Моё слово «предательство» будто пронзило её. Она прикрыла лицо ладонями и зарыдала:
— Знаю… знаю… я заслужила всё…
Игорь, до сих пор державшийся в стороне, вдруг фыркнул:
— Да перестань ты, Марин. Чего унижаешься?
Я перевёл на него горящий взгляд. Он шагнул ко мне, брови сдвинуты, держится нагло:
— Мы взрослые люди. Полюбили друг друга, бывает. Не хотел тебе зла, мужик. Прости, что вот так…
— Полюбили? — переспросил я оторопело. Он ещё и про любовь тут лепит!
Марина повернулась к нему, потрясённая:
— Игорь, не надо…
Но его понесло:
— Нет уж, надо. А то ты, смотрю, передумала всё, да? Любимого мужа вернуть надумала?
Она замотала головой, глядя на меня в панике:
— Никита, не слушай его, это всё… не так…
— А как, Марина? — выкрикнул я, больше не в силах держаться. — Он говорит, что вы по любви тут кувыркаетесь! Ты же мне врала всё это время, глядя в глаза!
Она снова зарыдала. Игорь раздражённо поморщился:
— Хватит, честное слово. Никит, да? Ну, случилось. Не сошлись вы с ней характерами, бывает. Отпусти её, а? Мы разобраться сами попробуем…
Он протянул к Марине руку, но она отшатнулась:
— Что?! Игорь, что ты…
— Ах вот оно что, — я медленно кивнул, начиная понимать. — Значит, ты тоже обманут, дружище? Думал, она с тобой жизнь свяжет?
Игорь напрягся, набычился:
— Она мне обещала, что уйдёт от тебя! Я ради неё… — он осёкся, стиснув зубы.
— Что «ради неё»? — не отставал я ядовито. — Семью бросил?
Он дёрнул щекой. Марина стояла, прижав кулачки к губам, глядя на него с ужасом:
— Игорь, умоляю, давай потом…
— Да пошло оно всё! — выкрикнул вдруг таксист, сорвавшись. — Да, жене я всё рассказал, собрал вещи. Думаю, буду с Мариной. А она…
Он повернулся к ней и отрывисто бросил:
— А ты что? Испугалась? Мерзко, Марина. Я думал, ты смелая женщина, а ты… Под мужа косишь сразу.
— Я не косила! — выкрикнула она отчаянно. — Просто… просто увидела его, и поняла, что не могу… Всё неправильно…
Игорь усмехнулся ей в лицо:
— Поздно. Не можешь? Хотела просто поразвлечься, да? А я, дурак, всерьёз повёлся.
— Извини… — прошептала Марина беспомощно, протягивая к нему руку.
— Да катись ты… — оттолкнул он её руку резко. Марина пошатнулась, но я успел подхватить её за локоть. Своё тело она мне доверила — в слепой надежде защиты. Забавно. Я мягко, но решительно отстранил её от себя.
Игорь тем временем уже сорвался на выход. Проходя мимо меня, зло буркнул:
— А тебе, Никита, совет: гони её в шею. Лгунья и эгоистка.
В другой ситуации я бы, может, въехал ему в скулу за такие слова о жене. Но не сейчас. Сейчас я сам примерно того же мнения. Так что я лишь распахнул дверь, негромко сказал:
— Проваливай.
Через секунду с грохотом захлопнулась дверь подъезда. Игорь исчез, хлопнув входной дверью так, что дрожали стены.
В прихожей повисла звонкая тишина. Я стоял, привалившись спиной к двери, чувствуя внезапную слабость — выплеск эмоций опустошил меня. Марина неподвижно застыла в середине комнаты. Затем медленно сползла на пол у стены.
Я смотрел на неё сверху вниз. Это был жалкий, разрушенный человек: размазанный макияж, пустые глаза, из которых катились слёзы, дрожащие губы. Она пыталась что-то сказать, но не могла от рыданий.
— Зачем… — всхлипнула наконец. — Зачем ты так… Никита…
Я горько усмехнулся её упрёку:
— Что — «зачем»? Зачем устроил всё это представление? А что бы ты предпочла — дальше мне лапшу вешать ночами?
Она закрыла лицо ладонями:
— Я не хотела… Я всё поняла, честно, ещё пару дней назад хотела порвать…
— Конечно, конечно, — отмахнулся я. — Как только попалась, так сразу всё поняла.
Марина попыталась встать, но ноги её не слушались. Я протянул было руку помочь по привычке, но вовремя остановился. Едва не пожалел её. Нет уж, хватит.
— Так, всё, — отрезал я устало. — Поговорили и хватит.
Она вскинула на меня заплаканные глаза:
— Что… что теперь будет?
— А будет вот что, — я заставил себя говорить чётко, хоть голос слегка и дрожал от напряжения. — Мы разведёмся.
Марина вскрикнула, будто я ударил её. Она бросилась ко мне на колени, вцепившись в мою одежду:
— Нет! Никита, прошу, не уходи! Не смогу без тебя… Прости меня, дура, оступилась…
Она целовала мои руки, рыдая. Я стоял над ней окаменев. Сердце рвалось на части, но разум холодно диктовал: не верь. Уже не верю.
— Вставай, — глухо сказал я. — Не унижайся.
— Мне плевать, пусть! Только не бросай… — Марина рыдала в голос. — Я всё для тебя сделаю, всё исправлю…
Я прикрыл глаза, вызывая в памяти картину её поцелуя с Игорем. Боль мгновенно добавила твёрдости.
— Ничего ты уже не исправишь, — тихо сказал я. — Поздно, Марина.
Она замотала головой, продолжая умолять:
— Поздно? Нет, нет…
Я аккуратно, но решительно высвободился из её хватки и отошёл. Она попыталась удержать меня за край рубашки, но ткань выскользнула из пальцев. Марина упала на пол и разразилась истерикой, закрыв лицо.
Мне было больно смотреть на это. Но я знал: этот конец неизбежен. Она сама привела нас к нему. Да, мне её сейчас жалко… Но себя — жальче.
Я наклонился, поднял с пола её связку ключей, выпавших в суматохе, и снял свой ключ от квартиры. Положил на тумбочку.
— Завтра заеду за вещами, — произнёс я бесцветно. — Адвокат напишет тебе по поводу документов.
Она покачивалась на полу, словно не слыша. Я больше не мог тут оставаться — воздуха не хватало. Повернувшись, вышел в подъезд и прикрыл за собой дверь. Сквозь дерево доносились её рыдания и бормотания: «Прости… прости…»
На глаза навернулись слёзы. Я сбежал вниз, выбежал во двор. Небо очистилось от дождевых туч, чёрное, звёздное. Холодный весенний воздух обжёг лёгкие. Я словно впервые смог вдохнуть полной грудью.
За домом на скамейке в тени ждал Илья — я заранее попросил его подъехать неподалёку, мало ли. Завидев меня, он бросил окурок и тревожно шагнул навстречу:
— Ну? Как ты? Что там?
Я только покачал головой:
— Всё кончено, Илья.
Голос сорвался. Друг понимающе кивнул, хлопнул по плечу. Я сильнее сжал ремень сумки на плече. Да, это конец.
Мы с Ильёй молча пошли к машине. Внутри меня стояла оглушающая тишина. Я сделал всё, что мог. Месть свершилась — зло наказано, справедливость, как ни горько, восстановлена. Марина и её любовник получили по заслугам.
Но почему же тогда на сердце так тяжело? Читать далее...