«Фууу! И что же, теперь наши артисты будут щеголять перед публикой… в таком виде?»
– негодовала сама Екатерина Фурцева, когда партийным боссам показали комедию «Полосатый рейс».
Но режиссер Владимир Фетин, проявив недюжинную смекалку, сумел отстоять свое творение, напомнив, что смех – это, знаете ли, дело государственной важности! Вот так, юмор спас киношедевр от забвения.
Токарный станок вместо школьной парты
Евгений Леонов появился на свет в Москве, осенью 1926 года. Отец, Павел Васильевич, был авиаконструктором, трудился в прославленном КБ Туполева. Мама, Анна Ильинична, посвятила себя воспитанию сыновей – Евгения и старшего Николая. Идиллия, казалось бы, ничто не предвещало беды.
Но лето 41-го безжалостно перечеркнуло все планы. С началом войны , когда Жене едва исполнилось четырнадцать, а Николаю – шестнадцать, отец, вернувшись с работы позже обычного, собрал сыновей. В его голосе звучала неприкрытая тревога.
«Фронту нужны солдаты, – произнес он, глядя на повзрослевшие лица сыновей. – Завод переходит на выпуск военной продукции: пулеметы, детали для «Катюш». Работы – непочатый край, а рабочих рук не хватает. Вы уже не дети… Выбор за вами».
В комнате повисла гнетущая тишина, которую первым нарушил Николай, заявив о своей готовности. Евгений , сжав кулаки, молча кивнул в знак согласия. Отец тяжело вздохнул, понимая, что детство для его мальчиков закончилось в одночасье.
На следующее утро братья уже стояли у проходной завода, где вместо крыльев самолетов ковалась сталь Победы. Евгения определили учеником в токарный цех, где звон станков заглушал все остальные звуки. Школьные учебники сменили чертежи и штангенциркули. И вот , спустя всего неделю, мастер, оценив первую самостоятельно выточенную деталь, одобрительно хмыкнул:
«Ну что ж, парень, руки у тебя растут откуда надо!»
Три долгих военных года слились в один бесконечный день: грохот станков, изматывающие двенадцатичасовые смены, постоянный голод. Но юный паренек, пришедший на завод подростком, быстро освоился и стал одним из лучших токарей цеха. Его детали отличались безупречным качеством, пальцы, привыкшие к точности , будто чувствовали металл. Казалось, сама судьба готовила его к чему-то большему.
Когда в 44-м объявили набор в приборостроительный техникум, Евгений, не раздумывая, подал документы. Приемная комиссия, увидев в графе "образование" скромные семь классов, засомневалась. Но когда парень, словно орешки, начал щелкать сложные чертежи, председатель развел руками:
«Берем! Нам такие кадры нужны!»
Рождение артиста
Еще в школьные годы Леонова тянуло на сцену. Он с удовольствием участвовал в спектаклях, декламировал стихи. Но именно в техникуме его талант расцвел в полную силу. Когда Евгений выходил на импровизированную сцену актового зала и начинал читать рассказы Чехова или Зощенко , зал взрывался от хохота. Его умение перевоплощаться было просто поразительным! Стоило ему изменить голос и выражение лица, как перед зрителями возникали то робкий влюбленный, то важный чиновник, запутавшийся в собственных указаниях.
«Да из тебя, Леонов, артист хоть куда!»
– восклицали преподаватели, утирая слезы от смеха.
Несмотря на природную застенчивость, Леонов каким-то непостижимым образом оказывался в центре внимания любой компании. В новом коллективе он поначалу держался скромно, присматривался. Но стоило ему раскрепоститься, как вокруг него тут же собирался кружок благодарных слушателей.
Неожиданный поворот
На втором курсе судьба решила улыбнуться Евгению. Его дядя, занимавший высокий пост в Радиокомитете, как-то после семейного ужина обронил фразу:
«В Экспериментальной студии при Большом театре сейчас вступительные экзамены. С твоими-то способностями грех не попробовать!»
Парень отнесся к предложению без особого энтузиазма. Ведь никакой специальной подготовки у него не было , только опыт студенческих концертов.
Всю дорогу до театра он нервно теребил в кармане томик Чехова. А когда вошел в аудиторию и увидел комиссию, состоящую из известных актеров, совсем оробел. Ладони моментально стали влажными, а во рту пересохло. Сделав глубокий вдох, он поднял голову и ровным голосом начал читать. «М-да…» – протянула седовласая актриса, когда он закончил. – И это все?» Леонов почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он не ожидал такого холодного приема после оваций в техникуме.
«Нет, конечно, – неожиданно для себя бодро ответил он. – Есть еще кое-что…» В тот момент, когда комиссия уже готова была вежливо попрощаться с абитуриентом, Евгений вдруг вспомнил стихи Блока. «Ну все, сейчас либо пан, либо пропал!» – пронеслось у него в голове. С неожиданной для себя решимостью он выпрямился и начал читать «В ресторане». Его голос, только что дрожавший от волнения , вдруг обрел бархатную глубину. Невысокий паренек в перешитом отцовском пиджаке (рукава все равно были чуть длинноваты) преобразился. В его глазах загорелись настоящие страсти.
Комиссия сначала фыркнула. Уж слишком контрастировал пафосный текст с комичной внешностью чтеца. Но уже через минуту смех стих. Педагоги переглядывались: этот "гадкий утенок" умудрялся передать всю боль неразделенной любви так, что по спине бежали мурашки. Когда последняя строфа отзвучала, в зале повисла тишина. И вдруг раздался отрывистый хлопок, за ним второй. Это известный режиссер не удержался и начал аплодировать стоя.
«Вот это да!» – покачал головой председатель комиссии. – Из вас, молодой человек, выйдет либо гениальный трагик, либо великолепный комик. А скорее всего, и то и другое!»
Первые шаги на театральных подмостках
С того памятного прослушивания Леонов загорелся театром с неистовой страстью. Он пропадал в студии до глубокой ночи , когда даже сторож начинал коситься на часы. В пустом зале, при свете единственной рабочей лампы, он репетировал сцены, примеряя на себя то трагические маски, то комедийные образы. Его способность к перевоплощению поражала педагогов. Сегодня он вживался в роль шекспировского Гамлета, а завтра уже виртуозно изображал гоголевского Хлестакова.
Однокурсники часто заставали его в гримерке перед зеркалом. Он мог часами тренировать мимику , отрабатывая десятки вариантов улыбок – от легкой усмешки до открытого заразительного смеха.
«Леонов, ты что, себя в зеркале гипнотизируешь?»
– подшучивали над ним.
Но он лишь добродушно отмахивался, продолжая свое таинственное действо. После получения диплома Леонов вместе с курсом попал в новоиспеченный театр Дзержинского района. Его дебют в спектакле «Ровесники» прошел незаметно. Скромного паренька в эпизодической роли мало кто запомнил. А через год судьба подкинула первое серьезное испытание: театр внезапно закрыли, оставив труппу на улице без гроша в кармане.
Казалось бы, удача улыбнулась, когда его приняли в Театр имени Станиславского. Но три долгих года Леонов прозябал в массовке, безнадежно наблюдая , как главные роли достаются другим. Все изменилось с приходом нового главного режиссера – мхатовского актера Михаила Яншина. После крохотной, но яркой роли Робинзона в «Бесприданнице» главреж неожиданно вызвал его к себе: «Лариосика в «Днях Турбиных» сможешь сделать?» Леонов остолбенел. Эта роль – мечта любого молодого актера! В тот вечер он не сомкнул глаз , в сотый раз перечитывая любимую пьесу. И когда через неделю вышел на сцену в образе трогательного и нелепого Лариосика, даже бывалые театралы ахнули: перед ними был не начинающий актер, а готовый мастер.
Горький вкус славы
Спектакль стал его триумфом. Зал рыдал от смеха на каждом представлении, коллеги завидовали шепотом , а театральные критики в рецензиях писали: "Яншин бы одобрил!". Но сам Михаил Михайлович после премьеры лишь хмуро бросил: «Ну и лубок устроили…» Леонов не понимал, почему учитель, обычно щедрый на похвалы, так холоден? После спектаклей он ловил на себе тяжелый взгляд главрежа, слышал его недовольное ворчание в курилке:
«Опять этот клоун Леонов весь спектакль на уши поставил!»
Особенно ранила фраза, случайно долетевшая из режиссерской:
"Из булгаковской трагикомедии цирк сделали..."
И только годы спустя, когда Яншина уже не стало, старый мхатовец передал Евгению Павловичу записку. В ней дрожащей рукой было выведено: «…Сегодня видел «Турбиных» по телевидению. Ваш Лариосик единственный, кто понял мою мысль. Спасибо, ученик…» Как оказалось, строгий мастер десятилетиями наблюдал за каждым шагом своего неугомонного ученика. И та самая "опереточность", за которую ругал, была тончайшим расчетом: Леонов интуитивно нашел ту грань , где комедия становится трагедией. Эту пожелтевшую записку Евгений Павлович хранил в рабочем столе до конца дней, никому не показывая. Лишь иногда, перед особенно ответственной премьерой, перечитывал шепотом, как молитву.
Звездный час
Еще в 1948 году кинокамеры впервые запечатлели выразительное лицо молодого Леонова. В спортивной комедии «Карандаш на льду» он появился буквально на несколько секунд, даже не удостоившись упоминания в титрах. Но этого хватило, чтобы вся съемочная группа влюбилась в харизматичного статиста. Ассистенты режиссера шептались:
«Этот паренек даже молча смешной!»
А вот последовавшие затем предложения не радовали: эпизодические роли без имени, "человек из толпы", "прохожий № 3". В 50-х годах Леонову казалось, что он застрял в этом кинематографическом чистилище навсегда. Были моменты, когда он всерьез подумывал оставить актерскую профессию.
«Может, пойти по стопам отца? – размышлял он, рассматривая в зеркале свое, как ему казалось, "некиногеничное" лицо. – На заводе хоть польза от меня будет…»
Но внутренний голос нашептывал: «Потерпи еще немного». И он терпел.
Переломным моментом в кинокарьере Леонова стал 1961 год. Когда ему предложили роль незадачливого дрессировщика Шулейкина в «Полосатом рейсе», никто не предполагал , что этот образ войдет в золотой фонд советского кино. На съемочной площадке актер выкладывался по полной. Ради смешного эпизода со спиной, намыленной хозяйственным мылом, он десятки раз скользил по мокрому полу, пока не покрылся синяками. А знаменитую сцену с тигром снимали без дублера. Испуганные глаза артиста были подлинными, ведь хищник действительно сорвался с цепи во время съемок!
Когда готовый фильм представили на суд высоким чиновникам, Фурцева, известная своей строгостью, не смогла скрыть возмущения:
«Фууу! Это что же, теперь наши артисты будут красоваться перед зрителями… в таком виде?»
Режиссер Владимир Фетин с трудом отстоял картину, аргументируя это тем, что смех – дело государственной важности. Спор разрешил неожиданный вердикт, прозвучавший из самых высоких кабинетов Кремля:
«Народу нужно хорошее настроение!»
И когда комедия триумфально вышла на экраны, страна просто сошла с ума. Билеты доставали из-под полы, а фразы Шулейкина моментально стали крылатыми. Для 35-летнего Леонова это стало настоящим шоком. Вчерашний незаметный актер второго плана вдруг обнаружил, что его узнают на улицах, просят автографы, пародируют его интонации. Особенно трогательно было видеть, как дети, завидя его, визжат от восторга:
«Смотрите, дядя из тигриного кино!»
Так, благодаря искренности, самоиронии и невероятному трудолюбию, на советском экране зажглась новая звезда. Хотя сам Леонов тогда еще не осознавал, что этот "полосатый" успех – всего лишь начало его головокружительного взлета.
От смеха к слезам
Природа одарила нашего героя внешностью, будто специально созданной для комедий: немного неуклюжий, лысеющий мужчина с особым тембром голоса, в котором угадывались и добродушие, и хитринка. Режиссеры видели в нем идеального комика. Но сам артист мечтал о другом – доказать , что за этой комичной оболочкой скрывается глубина настоящего драматического актера. И он это доказал. Его герои с трагической судьбой получались не менее убедительными, чем его комедийные персонажи. В «Донской повести» казак-красноармеец вызывал не жалость, а глубочайшее уважение. В «Белорусском вокзале» бывший разведчик Приходько стал символом целого поколения, прошедшего через горнило войны. А в «Старшем сыне» его Сарафанов трогал до слез, оставаясь при этом удивительно светлым человеком.
Секрет драматических ролей Леонова заключался в удивительном сочетании простоты и глубины. Он не играл трагедию , он проживал ее на экране, оставаясь при этом невероятно человечным. Его герои страдали без пафоса, любили без громких слов, умирали без театральных эффектов. Каждая роль – это маленький кусочек его большого сердца.
Ранимая душа
Парадокс Евгения Павловича заключался в том, что при всенародной любви и профессиональном признании он оставался удивительно беззащитным человеком. Этот корифей комедийного жанра не мог дать отпор даже самым несправедливым нападкам. Особенно непросто складывались его отношения с Андреем Гончаровым в Театре имени Маяковского. Режиссер, известный своим деспотичным нравом, буквально изводил артиста за его "киношную" популярность. Но апогеем стала безобидная съемка Леонова в рыбном магазине "Океан". В тот злополучный день директор магазина едва уговорил любимого актера поучаствовать в коротеньком рекламном ролике. На него надели колпак , повязали фартук и поставили за прилавок с рыбными деликатесами. Увидев эти кадры, Гончаров устроил в театре настоящее шоу.
«Не стесняемся! Подаем копеечку голодающему артисту! Видимо, зарплаты ему не хватает на хлеб!»
– и с шапкой в руках он стал обходить коллег-актеров.
Не выдержав унижения, Леонов, бледный как полотно , молча собрал вещи и ушел. Это был не театральный жест, а крик души человека, которого публично высмеяли за простодушие и доброту.
Но судьба не оставила артиста в беде. Уже на следующий день Марк Захаров пригласил его в "Ленком". Именно здесь раскрылись новые грани таланта Евгения Павловича. Мощные драматические роли в «Иванове» и «Оптимистической трагедии» доказали, что он – актер универсального диапазона. При этом миллионы зрителей продолжали обожать его за роли в кино. От Доцента в «Джентльменах удачи» до шофера Леднева в «Большой перемене».
Народный артист с душой праведника
За кулисами славы Евгений Леонов оставался человеком удивительной душевной щедрости. Даже в периоды нездоровья и колоссальной занятости он находил время для добрых дел. Режиссер Георгий Данелия вспоминал, как во время выступлений в больницах врачи буквально умоляли:
«Пусть Леонов зайдет во все палаты! После его визита даже безнадежные больные начинают улыбаться».
А с какой трогательной настойчивостью он пробивал квартиры для коллег, места в больницах для нуждающихся , путевки для ветеранов сцены! Чиновники перед ним робели: ну как отказать этому добродушному человеку с детскими глазами?
На городских рынках его встречали как родного. Торговцы наперебой старались вручить ему самые лучшие продукты, категорически отказываясь от денег.
«Возьмите, Евгений Павлович, вам же детей кормить надо!»
– кричали ему вслед.
Леонов смущенно краснел, но, чтобы не обидеть людей, принимал подарки, а потом обязательно делился с коллегами по театру. В ресторанах при его появлении начиналась особая суета. Повара предлагали свои коронные блюда. Хотя знали: Евгений Павлович предпочитает простую еду: домашние щи, картофельное пюре да гречневую кашу-размазню. При всей своей народной любви Леонов оставался человеком замкнутым. На гастролях он просил селить его подальше от шумных компаний , предпочитая уединение. Только в кругу близких друзей, как правило театральных интеллектуалов, мог полностью раскрыться, обсуждая Станиславского, Чехова или последние театральные премьеры. Этот "простак" с внешностью добродушного обывателя на самом деле был невероятно начитан и очень образован. А скромность и простота становились лишь той самой маской, за которой скрывалась глубокая, мудрая и невероятно ранимая душа настоящего Мастера.
🎀 Спасибо, что читаете нас! Если вам близки наши истории, поддержите нас — это поможет создавать ещё больше интересных материалов для вас.