История о том, как семейный конфликт между матерью и сыном из-за его выбора превратился в сложную игру гордости, боли и недосказанности, где каждый стал и жертвой, и виновником.
Тарелка разбилась о стену рядом с головой Антона. Он остался стоять на месте. Восемь лет карьеры юриста научили его сохранять самообладание в напряженных ситуациях, но сейчас, в квартире своего детства, он чувствовал себя беспомощным.
— Объясни мне, — Вера Николаевна остановилась посреди гостиной. — Чем эта... эта...
— У неё есть имя, мама. Её зовут Елена.
— Да хоть королева Елизавета! Два месяца вы знакомы! А она уже переехала к тебе, уже строит планы, уже смотрит на твою квартиру, как на свою собственность.
Антон сел в кресло. Этот разговор повторялся уже в третий раз за неделю, становясь только хуже.
— Мама, мне тридцать четыре. Я имею право...
— Право? А у меня есть право беспокоиться о тебе? Мы с отцом не для того вкладывали в тебя всё, чтобы какая-то...
— Остановись! Ещё одно оскорбление, и я уйду.
Вера Николаевна замолчала. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов — подарок отца на новоселье.
— Я просто хочу понять, — произнесла она спокойнее. — Почему именно она?
Антон провёл рукой по лицу. Как объяснить матери то, что он и сам до конца не понимал? Как рассказать о тихих вечерах с Леной, когда можно просто молчать? О том, как она смеется, и морщинки вокруг глаз делают её ещё красивее?
— Она понимает меня, мам. И не пытается переделать.
Вера Николаевна вздрогнула. Эти слова попали точно в цель.
— А я, значит, всю жизнь только и делала, что пыталась тебя переделать?
— Ты знаешь, о чём я. Восемь лет ты настаивала, чтобы я встречался с Викой. "Дочь моей лучшей подруги", "из хорошей семьи". А я всю жизнь пытался соответствовать твоим ожиданиям.
Он не договорил, что именно из-за этого его первый брак рассыпался за полгода. Ольга ушла, оставив записку: "Твоя мама была права — я тебе не пара. Но дело не во мне, Антон. Дело в том, что ты так и не решил, чью жизнь проживаешь — свою или её".
Вера Николаевна побледнела. В её глазах мелькнуло понимание, но тут же сменилось упрямством.
— Значит, ты выбрал бунт. Назло матери.
— Это не назло. Это выбор. Мой выбор. Я женюсь на Лене в следующую пятницу. Буду счастлив видеть тебя на свадьбе.
Вера Николаевна выпрямилась.
— Тогда выбирай. Или она, или я. Если ты женишься на Елене, можешь забыть, что у тебя есть мать.
Антон смотрел на женщину, которая когда-то читала ему книжки перед сном и клала записки с пожеланиями в школьный рюкзак. Сейчас она казалась чужой.
— Жаль, что ты ставишь меня перед таким выбором, — сказал он и пошёл к двери.
— Стой! Ты не можешь просто уйти.
Антон обернулся.
— Знаешь, мам, когда папа погиб, ты сказала мне: "Иногда приходится выбирать не между хорошим и плохим, а между плохим и худшим". Я выбираю.
Дверь закрылась. Вера Николаевна осталась одна в квартире, внезапно ставшей слишком большой.
Месяц спустя
Лена сидела у окна их новой квартиры. За окном накрапывал осенний дождь. Антон наблюдал за ней — на коленях альбом для рисования.
— Опять не спала? — спросил он.
Лена слабо улыбнулась.
— Не хотела тебя будить. У тебя сегодня важное слушание.
Антон присел рядом, заглянул в альбом — наброски интерьера, линии, геометрические формы. Лена всегда рисовала, когда нервничала.
— Что-то не так?
Она помолчала.
— Может, стоило пригласить твою маму ещё раз?
Антон напрягся. Прошло три недели после их скромной свадьбы, на которой не было ни одного родственника с его стороны. Мать не ответила на приглашение, не позвонила.
— Она сделала свой выбор.
— Я боюсь, что мы будем жалеть об этом. Я видела, как ты вчера смотрел на фотографии с вашего похода. И как проверяешь телефон. У меня никогда не было настоящей семьи — детдом, потом интернат. Но я знаю, как это важно.
Антон встал.
— Ты не понимаешь. Она не просто не одобряет мой выбор. Она считает, что ты охотишься за моими деньгами. Что ты — "девка из подворотни".
— А я и есть отчасти, — ответила Лена. — Моя мать умерла от передозировки, когда мне было шесть. Отца я вообще не знала.
Антон обернулся.
— Лена, ты же не думаешь, что для меня это имеет значение?
— Нет. Но для твоей мамы — имеет. Она боится, что я тебя испорчу. Или использую.
— Это бред! Ты работаешь как проклятая, отказываешься брать у меня деньги даже на планшет для работы.
— Именно поэтому, — сказала Лена. — Я слишком хорошо знаю, что такое — не иметь ничего своего.
Антон сел рядом, взял её руки в свои.
— Моя мать просто не может смириться, что больше не контролирует мою жизнь.
Лена покачала головой.
— Она боится за тебя. Как и я. Только по-своему.
Звонок телефона прервал их разговор. Номер отцовского друга, Сергея Михайловича.
— Антон? Я звоню насчёт твоей матери.
— Что случилось?
— У неё обнаружили онкологию. Запущенную. Она отказывается от лечения.
— Где она сейчас?
— Дома. Не разрешает никому приходить. Я узнал от соседки, она просила купить лекарства...
— Я сейчас приеду.
Лена не задавала вопросов. Собрала его документы, положила в сумку ключи.
— Хочешь, поеду с тобой?
Он покачал головой.
— Мне нужно поговорить с ней одному.
Вера Николаевна открыла не сразу.
— Кто там?
— Это я, мама. Открой, пожалуйста.
Звук отпираемого замка. Вера Николаевна стояла на пороге — осунувшаяся, в старом халате. Но глаза — всё те же, гордые и упрямые.
— Зачем пришёл?
— Сергей Михайлович позвонил. Почему ты не сказала?
Она пропустила его в квартиру. В воздухе стоял запах лекарств.
— Потому что это неважно. И мне не нужна ничья жалость.
Антон прошёл в гостиную. На столе лежали бумаги, рецепты.
— Это не жалость, мама. Это забота. Почему ты отказываешься от лечения?
Вера Николаевна села в кресло.
— Я не девочка и знаю статистику. Четвёртая стадия, метастазы. Химия только продлит агонию.
— Сейчас есть новые методы. Я могу найти лучших специалистов, оплатить лечение за границей...
— Нет. Я уже решила. И не для этого тебя позвали.
— А для чего?
— Помоги мне разобраться с бумагами. Я хочу, чтобы всё было оформлено правильно. Квартира, счета, документы.
— Мама...
— Не спорь со мной хотя бы сейчас. Я знаю, что делаю.
Они провели несколько часов, разбирая документы. Вера Николаевна говорила деловым тоном, иногда морщась от боли.
— Кстати, ты теперь работаешь на себя или всё в той же конторе? — спросила она.
— В той же, — ответил он и осознал, что она ничего не знает о его жизни за этот месяц.
— Не думай, что я не интересовалась. Людмила Сергеевна рассказывала, что ты выиграл крупное дело. И переехал.
Антон посмотрел на мать с удивлением. Людмила Сергеевна была её давней подругой.
— Ты следила за мной?
— Конечно. Ты мой сын.
— А как же «или она, или я»?
Вера Николаевна сжала губы.
— Я сказала, что ты можешь забыть, что у тебя есть мать. Но не сказала, что я забуду, что у меня есть сын.
За окном начинало темнеть. Антон поднялся.
— Я приеду завтра. И мы поговорим о лечении.
— Не о чем говорить.
— Есть о чём. И я привезу Лену. Тебе пора с ней познакомиться.
Вера Николаевна вздрогнула.
— Зачем? Чтобы она увидела умирающую старуху?
— Чтобы я мог перестать разрываться между двумя самыми важными для меня женщинами. Хватит войны, мам. Жизнь слишком коротка.
Когда Антон вернулся на следующий день, квартира была пуста. На столе лежала записка: «Уехала к тёте Вале в деревню. Не ищи меня. Документы в сейфе, ключ там, где всегда».
Он несколько раз перечитал короткие строки. Телефон матери был отключен. Тётя Валя не отвечала. Спустя неделю безуспешных поисков он обратился в полицию, но там только развели руками: взрослый человек имеет право уехать.
— Она просто не хочет, чтобы ты видел её слабой, — сказала Лена. — Или пытается наказать тебя. Или боится привязаться и потом причинить тебе боль своим уходом.
— Она упрямая и гордая. Всегда такой была.
Шесть месяцев спустя
— Антон Сергеевич Демидов? — спросил незнакомый женский голос по телефону.
— Да.
— Меня зовут Ольга Степановна, я медсестра в хосписе Святой Елизаветы в селе Высоко. Ваша мама находится у нас. Она просила позвонить вам.
— Как она?
Пауза.
— Думаю, вам стоит приехать как можно скорее.
Три часа в машине по разбитым дорогам. Лена молча сидела рядом, иногда сжимая его руку.
Хоспис оказался маленьким деревянным домом на окраине села. Внутри пахло хвоей и лекарствами.
— Она в третьей палате, — сказала медсестра. — Последние дни почти не встаёт, но сознание ясное.
Вера Николаевна лежала у окна. Исхудавшая, с заострившимися чертами лица. Услышав шаги, она повернула голову.
— Всё-таки нашёл меня.
Антон опустился на колени у кровати, взял её руку.
— Зачем ты сбежала? Я мог бы помочь, найти лечение...
— И смотреть, как мой сын превращается в сиделку? Нет. Я хотела уйти по-своему. Как жила.
— Упрямо и не думая о других?
Она прикрыла глаза.
— Да. Наверное. Это единственное, что у меня хорошо получалось.
В дверях появилась Лена.
— Здравствуйте, Вера Николаевна.
Мать Антона долго смотрела на невестку. Потом перевела взгляд на сына.
— Помнишь своего отца? Когда мы познакомились, моя мать сказала, что он мне не пара. Сын механика, без образования. А мой отец был профессором. Я выбрала твоего отца. И мама отреклась от меня. На десять лет. Вернулась только, когда тебе было семь. Пришла и сказала: "Должно быть, я ошибалась". Это были единственные её извинения.
Она протянула руку Лене. Та подошла, взяла её ладонь в свои.
— Я хотела как лучше. А стала копией своей матери. Убереги его от этого. И научи прощать.
— Мама...
— Тише. Я устала. Но я рада, что увидела вас обоих. Ты выбрал правильно, Антон. Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы это понять.
Вера Николаевна умерла через два дня. Тихо, во сне. Её последними словами было: «Береги то, что выбрал».
Они похоронили её рядом с отцом Антона, как она хотела.
Спустя год, разбирая её вещи, Антон нашёл старый дневник. На последней странице было написано: «Я всегда думала, что учу сына быть сильным. А он научил меня быть мудрой. Жаль только, что так поздно».
Лена застала его сидящим на полу среди фотографий и писем. Она опустилась рядом и положила голову ему на плечо.
— О чём думаешь? — спросила она.
— О том, что любовь — это не только совместная жизнь, но и способность встать на сторону того, кого ты выбрал. Даже если для этого придётся разочаровать самого близкого человека, — он повернулся к Лене. — И о том, что у нас теперь будет ребёнок. Как думаешь, у меня получится быть хорошим родителем?
Лена улыбнулась и положила его руку на свой едва округлившийся живот.
— У нас получится. Твоя мама многому тебя научила. В том числе — на своих ошибках.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ