продолжение:
Марбелья встретила нас солнцем и морским бризом. Маленький домик, который сняла моя подруга Ирина, оказался уютной виллой с видом на побережье — белые стены, терракотовая черепица и цветущий сад.
— Добро пожаловать в новую жизнь, — улыбнулся Роман, опуская чемоданы в прихожей.
Прошло три недели с нашего разговора в парке. Три безумные недели, наполненные секретными транзакциями, поддельными документами и постоянным напряжением. Я не спала ночами, ожидая стука в дверь — полиции, следователей, разгневанного Сергея... Но всё прошло идеально. Деньги были надёжно спрятаны на офшорных счетах, доступ к которым я могла получить из любой точки мира.
— Не могу поверить, что мы действительно это сделали, — я вышла на террасу и глубоко вдохнула морской воздух.
— А я не могу поверить, что главный бухгалтер Надежда Сергеевна оказалась мастером финансовых схем, — Роман обнял меня сзади, положив подбородок мне на плечо. — Как думаешь, сколько у нас времени до того, как в России поймут, что произошло?
— Месяц, может два, — я пожала плечами. — Сергей сейчас слишком занят своим счастьем с Верой, чтобы замечать странности. А когда заметит — будет уже поздно.
Первые дни в Испании прошли как в тумане — мы наслаждались пляжем, местной кухней, экскурсиями по окрестностям. Я старалась не думать о прошлом, о том, что оставила в России. Но иногда, просыпаясь по ночам, я невольно проверяла новости из дома, ища упоминания о крупных хищениях в строительной компании или арестах причастных лиц.
— Ты обещала себе не делать этого, — заметил как-то Роман, заставив меня покраснеть, когда застал за ноутбуком в четыре утра. — Прошлое должно остаться в прошлом.
— Легко сказать, — я закрыла крышку ноутбука. — Я двадцать лет была с Сергеем. Семь лет работала в той компании. Это не так просто — взять и отпустить.
— Я знаю, — Роман сел рядом, взяв меня за руку. — Но ты должна помнить — эта новая жизнь, этот шанс у нас есть только потому, что мы оставили прошлое позади. Если ты продолжишь оглядываться, оно может затянуть обратно.
Он был прав. Я знала это. Но не могла остановиться.
Через месяц на мой зашифрованный email пришло сообщение от бывшей коллеги Лены. «У нас тут настоящий кошмар, — писала она. — Соколова выпустили под подписку. Он во всём обвиняет тебя. А ещё арестовали все счета компании, идут проверки. Говорят, пропало больше десяти миллионов! Это правда, Надя?»
Я не ответила. Что я могла сказать? «Да, Лена, это я украла деньги и подставила Соколова. А потом сбежала с бывшим любовником в Испанию»? Вместо этого я удалила письмо и изменила email.
А через неделю раздался звонок.
— Слушаю, — я ответила на незнакомый номер, предчувствуя неладное.
— Сестрёнка, — голос Веры звучал непривычно серьёзно. — Нам нужно поговорить.
Моё сердце пропустило удар.
— Как ты нашла этот номер?
— Неважно. Важно то, что происходит здесь. Надя, что ты наделала?
Я молчала, сжимая телефон так, что побелели костяшки пальцев.
— Налоговая арестовала все счета Сергея. Квартиру описали. Машину — да, ту самую, за которую ты так переживала — конфисковали. Ты хоть понимаешь, что ты натворила?
— А ты хоть понимаешь, что сделала ты? — мой голос дрогнул. — Ты увела мужа у родной сестры. Забрала всё, что у меня было. Так почему тебя удивляют последствия?
— Это месть? — в её голосе послышалось изумление. — Всё это — из-за Сергея? Надежда, но ведь пострадали не только мы. Компания на грани банкротства. Люди теряют работу. Соколов сидит под домашним арестом с инфарктом. А тебя объявили в федеральный розыск!
Это было новостью. Я похолодела.
— Откуда ты знаешь?
— Сергей дружит со следователем, который ведёт дело. Он сказал, что есть доказательства твоей вины. Что это ты организовала всю схему. Что это ты вывела деньги. Надя, они тебя ищут. И они знают про Испанию.
Я опустилась на стул, чувствуя слабость в ногах. Они не могли знать. Мы были осторожны. Мы использовали фальшивые документы, подставные счета...
— Что ты хочешь от меня, Вера?
— Я хочу, чтобы ты всё исправила, — в её голосе звучала странная смесь злости и мольбы. — Верни деньги. Сдайся. Объясни, что это была месть, что ты не в себе была после предательства... Может, тебе дадут условный срок. Может, удастся спасти хоть что-то.
Я горько рассмеялась:
— И ты думаешь, я вернусь? После всего, что вы сделали?
— Мы любим друг друга, Надя, — тихо сказала Вера. — Да, мы поступили с тобой плохо. Да, нам нет прощения. Но то, что сделала ты... это уже не месть, это преступление. Ты разрушила жизнь не только нам, но и десяткам других людей. Это того стоило?
Я молчала, обдумывая её слова. Действительно ли я зашла слишком далеко? Неужели жажда мести ослепила меня настолько, что я не заметила, как стала причиной страданий невинных людей?
— Мне пора, — наконец произнесла я. — Больше не звони на этот номер.
— Надя, пожалуйста...
Я сбросила звонок и выключила телефон. Потом достала сим-карту и разломала её пополам. Нужно было предупредить Романа. Нужно было собираться. Если они знают про Испанию, значит, скоро здесь появятся представители российских правоохранительных органов.
Но вместо этого я сидела, не двигаясь, глядя на морской пейзаж за окном. Что-то внутри меня сломалось. Ощущение триумфа, которое грело меня все эти месяцы, вдруг испарилось, оставив после себя пустоту и странное чувство вины.
— Я видел, ты разговаривала по телефону, — Роман вошёл в комнату, на его лице застыло беспокойство. — Что случилось?
— Нас ищут, — тихо ответила я. — Нужно уезжать отсюда.
Он кивнул, не задавая лишних вопросов:
— Я договорюсь насчёт машины. Соберёшь вещи?
Я кивнула, но не сдвинулась с места.
— Роман, — позвала я, когда он уже был в дверях, — ты никогда не спрашивал меня о том, как я украла деньги. Почему?
Он обернулся, его взгляд был серьёзным:
— Потому что это не имело значения. Для меня важно было только то, что ты наконец освободилась. От Сергея, от своей роли вечной жертвы, от жизни, которую ты ненавидела.
— А если я скажу, что жалею о содеянном?
Он подошёл ко мне и опустился на колени, взяв мои руки в свои:
— Тогда я скажу, что мы всё исправим. Вместе. Как захочешь.
Я смотрела в его глаза и видела в них всё то, чего так не хватало мне в отношениях с Сергеем — искренность, доверие, готовность принять меня любой. Даже преступницей.
— Я не знаю, чего хочу, — призналась я. — Месть перестала приносить удовольствие, когда я узнала о последствиях.
— Тогда мы подумаем об этом в дороге, — Роман поцеловал мои пальцы. — Сейчас главное — выбраться отсюда. У нас есть новые документы, деньги, возможности. Мы начнём всё заново. В другой стране, с другими именами.
— Или... — я сделала глубокий вдох, не веря, что действительно говорю это, — или мы можем вернуться и всё исправить.
Роман застыл, глядя на меня с изумлением:
— Ты серьёзно? После всего, что они с тобой сделали?
— Не ради них, — я покачала головой. — Ради себя. Ради тех невиновных людей, которые пострадали из-за моей мести. Ради того, чтобы не бегать всю оставшуюся жизнь.
Он задумался, рассеянно поглаживая мою руку.
— Ты понимаешь, что тебя могут посадить? Что всё, что мы сделали, все эти схемы, виллы у моря и новая жизнь — всё это будет перечёркнуто?
— Понимаю, — я кивнула. — Но что-то мне подсказывает, что, если мы сбежим сейчас, я никогда не буду по-настоящему счастлива. Этот груз будет давить на меня до конца жизни.
Роман долго смотрел на меня, а потом медленно кивнул:
— Я с тобой. Что бы ты ни решила.
...
Москва встретила нас дождём и промозглым ветром — настоящим октябрьским ненастьем. Я стояла на пороге следственного комитета, стискивая руку Романа, и пыталась справиться с паникой.
— Последний шанс передумать, — шепнул он, внимательно глядя мне в глаза.
Но я лишь покачала головой и решительно толкнула дверь.
Три часа спустя я сидела в кабинете следователя — худощавого мужчины с усталыми глазами — и рассказывала всю историю. О том, как я постепенно начала выводить деньги компании, о том, как подставила Соколова, о том, как разработала схему с офшорами... И о том, почему решила вернуться.
— Вы понимаете, что признаётесь в преступлении, которое тянет на серьёзный срок? — следователь внимательно смотрел на меня.
— Понимаю, — я кивнула. — Но я готова возместить ущерб. Все деньги всё ещё целы. И я готова сотрудничать со следствием.
Он откинулся на спинку стула, изучая меня:
— Но почему вы вернулись? Насколько я понимаю, вас бы не нашли.
Я задумалась. Как объяснить это человеку, который знает меня лишь как фигуранта уголовного дела?
— Потому что поняла, что месть не сделала меня счастливой, — наконец произнесла я. — Потому что осознала, что не хочу убегать всю жизнь. Потому что... поняла, что начать новую жизнь можно, только закрыв все двери в старой. Правильно закрыв.
Следователь молча кивнул:
— Что ж, ваше сотрудничество будет учтено судом. А пока вас нужно задержать.
Я ожидала этого, но всё равно сердце сжалось, когда меня повели в камеру предварительного заключения. Последнее, что я видела перед тем, как закрылась дверь, — лицо Романа, обещавшего найти лучшего адвоката.
...
Суд назначили через три месяца. Всё это время я провела под домашним арестом — следователь учёл моё добровольное возвращение и сотрудничество, а также полное возмещение ущерба.
Квартиру, в которой я находилась, снял Роман — маленькую двушку на окраине Москвы. Мой прежний дом всё ещё был описан, хотя Сергей пытался обжаловать это решение, доказывая, что не имел отношения к моим махинациям.
Я не виделась ни с ним, ни с Верой всё это время. Но нанятый Романом адвокат рассказал, что моя сестра пыталась добиться встречи со мной — её не пустили из-за ограничений домашнего ареста.
В день суда я надела простое серое платье и уложила волосы в строгий пучок. Роман ждал меня у подъезда, чтобы сопровождать в зал заседаний.
— Нервничаешь? — спросил он, когда мы сели в такси.
— Не то слово, — я криво улыбнулась. — Сегодня решится моя судьба.
— Мы сделали всё возможное, — Роман сжал мою руку. — Ущерб возмещён, компания получила свои деньги обратно, Соколов полностью реабилитирован, ты активно сотрудничала со следствием... Есть все шансы на условный срок.
Я кивнула, но внутри всё равно сжималось от страха. Что, если меня отправят в колонию? Что, если я больше не увижу ни солнца, ни моря, ни этого человека, ставшего мне таким близким за последние месяцы?
Зал суда был полон — журналисты, бывшие коллеги, любопытные. И в первом ряду — Сергей и Вера, оба бледные и осунувшиеся. Я старалась не смотреть в их сторону, сосредоточившись на судье — строгой женщине средних лет с внимательным взглядом.
Процесс длился больше четырёх часов. Мой адвокат красноречиво говорил о моём раскаянии, о добровольном возвращении, о сотрудничестве со следствием. Прокурор напирал на тяжесть преступления, на размер похищенных средств, на то, что в результате моих действий пострадали репутация компании и её сотрудники.
И вот настал момент последнего слова.
— Подсудимая, вам предоставляется право последнего слова, — объявила судья.
Я встала, чувствуя, как дрожат колени. В зале стало тихо — настолько, что я слышала биение собственного сердца.
— Ваша честь, — начала я, собирая всю свою решимость, — я виновна. Я совершила преступление, и нет ему оправдания. Но я хочу, чтобы вы знали: я раскаиваюсь. Не в том, что была поймана — ведь я сама вернулась. Я раскаиваюсь в том, что позволила обиде и жажде мести управлять моей жизнью, толкая на поступки, которые причинили боль не только тем, кто причинил боль мне, но и невиновным людям.
Я сделала паузу, собираясь с мыслями.
— Последние полгода многому научили меня. Я поняла, что месть разрушает в первую очередь того, кто мстит. Что не существует справедливой мести — есть только новая несправедливость. И что нельзя построить счастье на чужом несчастье, даже если эти люди, казалось бы, заслуживают своей участи.
Я случайно взглянула на Веру — она плакала, беззвучно, прикрыв рот ладонью.
— Я полностью признаю свою вину и готова понести наказание, которое суд сочтёт справедливым. Я только прошу учесть, что сделала всё возможное, чтобы исправить содеянное: вернула все похищенные средства, добровольно вернулась в Россию, сотрудничала со следствием... И главное — я искренне раскаиваюсь в своих действиях.
Я села, чувствуя странное облегчение — словно огромный камень свалился с плеч. Что бы ни решил суд, я наконец сказала правду. И была готова принять последствия.
Судья удалилась в совещательную комнату, а мы остались ждать. Это были самые длинные два часа в моей жизни. Роман всё время держал меня за руку, молча поддерживая своим присутствием.
Наконец, судья вернулась в зал. Все встали.
— Суд постановил: признать Климову Надежду Сергеевну виновной в совершении преступления, предусмотренного статьей 159 УК РФ... — судья зачитывала приговор, но я едва слышала её слова. Всё моё внимание было сосредоточено на последней фразе — приговорить к...
— ...трём годам лишения свободы условно с испытательным сроком в два года.
Я не сразу поняла, что это значит. Условно? Не тюрьма?
— Суд окончен, — судья ударила молотком, и зал загудел.
Роман крепко обнял меня:
— Ты слышала? Условно! Ты свободна!
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Облегчение было таким сильным, что на глаза навернулись слёзы.
Когда мы выходили из зала, я столкнулась с Верой. Она стояла у дверей, одна, Сергея рядом не было.
— Надя, — она сделала шаг вперёд, — можно с тобой поговорить?
Я замерла, не зная, что ответить. Часть меня хотела просто пройти мимо, сделать вид, что не слышу. Но другая часть — та, что изменилась за эти месяцы, — остановила меня.
— У нас мало общего, кроме фамилии, — ответила я спокойно. — И я не думаю, что нам есть о чём говорить.
— Пожалуйста, — в её голосе звучала искренняя мольба. — Пять минут.
Я взглянула на Романа:
— Подожди меня в машине, хорошо?
Он нахмурился, но кивнул и вышел из здания суда.
— Говори, — я повернулась к Вере, когда мы остались относительно одни в опустевшем коридоре.
— Я хотела извиниться, — она смотрела прямо мне в глаза. — За всё. За Сергея, за машину, за наше предательство... Знаю, это не исправит прошлого, но я хочу, чтобы ты знала: я раскаиваюсь. Каждый день.
Я молчала, изучая её лицо. В нём больше не было той высокомерной уверенности, с которой она заявляла о своих правах на моего мужа и мою машину в кафе «Ландыш».
— И что, теперь у вас всё хорошо с Сергеем? — наконец спросила я.
Она горько улыбнулась:
— Мы расстались три месяца назад. Как только начались проблемы с деньгами и арестами счетов... оказалось, что наша «большая любовь» не выдерживает испытания трудностями.
Я хмыкнула, но не почувствовала злорадства — только усталость.
— Мне жаль, — ответила я. И была удивлена, обнаружив, что это правда.
— Я не прошу прощения, — продолжила Вера. — Знаю, что некоторые вещи непростительны. Просто хотела, чтобы ты знала: я осознаю, как сильно тебя ранила. И никогда не поступлю так снова.
Я кивнула:
— Надеюсь, ты нашла то, что искала, Вера. А теперь мне пора.
Я развернулась, чтобы уйти, но её голос остановил меня:
— Надя... я рада, что тебя не посадили. И что ты встретила Романа. Он хороший человек.
Я не обернулась, лишь кивнула и продолжила путь.
Роман ждал меня в машине, как и обещал. Его лицо было встревоженным:
— Всё в порядке? О чём вы говорили?
— О прошлом, — я пристегнула ремень безопасности. — О том, что некоторые раны никогда не заживают полностью. И о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.
Он задумчиво кивнул:
— И что теперь? Какие у тебя планы?
Я посмотрела в окно на серое московское небо. После яркого испанского солнца здесь всё казалось тусклым, блёклым. Но странным образом — родным.
— Сначала нужно восстановить документы, найти работу, снять квартиру, — я начала перечислять практичные вещи. — Потом, может быть, закончить ту книгу, которую начала писать в Испании... И, наверное, стоит сходить к психологу — разобраться с навязчивым желанием мстить и ворота чужие деньги.
Роман рассмеялся:
— Звучит как отличный план. А я? В твоих планах есть место для меня?
Я повернулась к нему и впервые за долгое время искренне улыбнулась:
— Ты и есть мой главный план. Без тебя ничего этого не будет иметь смысла.
Он наклонился и мягко поцеловал меня:
— Тогда поехали домой. У нас много дел впереди.
Домой. Это слово вдруг обрело новый смысл. Дом — это не стены, не вещи, не статус. Дом — это где тебя понимают, принимают, любят таким, какой ты есть. Со всеми ошибками, падениями и взлётами.
Я обрела его там, где меньше всего ожидала — в самый тёмный период своей жизни, когда казалось, что всё потеряно. И теперь была готова начать новую главу — без мести, без обид, без горечи. С чистого листа.
Машина тронулась, унося нас прочь от здания суда, от прошлого, от старой жизни — навстречу будущему, которое мы построим вместе.
Если рассказ зацепил — поставьте лайк и подпишитесь на канал, мне будет очень приятно 🙌
С вами была Тёплый уголок До новых историй — правдивых, острых и всегда с оттенком блеска.