В хосписе сотрудники делают всё, чтобы окружить заботой и теплом не только тяжелобольного человека, но и его семью. Родственники могут приходить в хоспис 24/7 и даже оставаться на ночь — во многих палатах есть раскладное кресло. Координаторы фонда «Вера» создают для семьи пациента безопасное пространство, где родственники могут отдохнуть, взять паузу или поделиться своими эмоциями. Но чаще всего всё, что им нужно, — это человек, который умеет слушать.
Координатор Дмитрий Левочский пересказывает эпизод из хосписа, когда ему удалось помочь Маргарите, дочери уходящей из жизни пациентки, просто находясь рядом. Читайте эту историю ниже.
Поддержать фонд «Вера» можно здесь.
— Мама болеет два года. Когда говорю «болеет», имею в виду — лежит. Болеет она гораздо дольше, но два года назад случился инсульт, после которого она потеряла возможность говорить, ходить и садиться самостоятельно, — рассказывает Маргарита, дочь пациентки Первого московского хосписа.
Рита — женщина примерно моих лет. Мы сидим в «разогреве» — так называют в хосписе комнату отдыха, — и пьём кофе. «Разогрев» — потому что тут есть микроволновка, где можно подогреть обед, принесённый в контейнере. Кофе я предложил попить: заметил, что Рита постоянно играет в одну и ту же игру на телефоне, решил, что это может быть скучновато.
— Во что вы играете?
— Это квест — поиск предметов и решение головоломок. Несколько лет в неё играю. Это моя, можно сказать, медитация. В этой игре есть одна мудрость: каждый новый уровень кажется вначале совершенно непроходимым. Просто немыслимым — как тут можно додуматься до разгадки. А потом посидишь часок, нажимаешь на экран, и решение приходит. И думаешь даже: «Как я могла не замечать такой очевидной разгадки!» Это учит меня относиться к жизни таким же образом: даже в самой непроходимой ситуации решение обязательно найдётся.
— Да, разработчики так и предполагали. В жизни, к сожалению, это не гарантируется.
— Вы знаете, у нашей игры тоже есть создатель. И потом — игры ведь делаются на основе жизненного опыта.
Немного помолчав, Рита начинает рассказывать:
— Сначала умирали животные: собака, с который мы прожили 15 лет, два кота. У всех был рак. Всех усыпляли, все умирали у меня на руках. Потом заболел муж. В какой-то момент оторвался тромб, и он не мог с этим справиться. Мы смотрели друг другу в глаза, когда он уходил. И тоже у меня на руках. Теперь вот — уходит мама.
— Я не представляю, как вам тяжело.
— Вы знаете, нормально. Об этом страшно говорить, но до того, как начались все эти болезни и смерти, я думала про себя, что я очень слабый человек. Теперь я знаю, что это не так. Я очень сильная. Я выучила новую профессию, получила образование, много читаю. У меня появились новые отношения. Мне очень хорошо с моим новым молодым человеком.
— Какой он?
— Смешной. Он так и говорит мне: я тебе нужен, чтобы ты смеялась. Он столько всего знает. Он очень смелый. Не побоялся моей парализованной мамы, горя моего, постоянных поездок в больницу, а потом — в хоспис. Просто ждёт меня дома, и всё. Работаем оба. У него большая семья, с которой мы сразу подружились. У меня не было бы новой семьи, новой жизни, если бы не болезнь мамы, смерть мужа. Может, и цинично это, не знаю.
— Как вам у нас?
— Хоспис — хорошее место. В больницах была постоянная атмосфера борьбы. Постоянные анализы, лекарства, новые врачи, новые надежды, и так без конца. Когда мы сюда приехали, так тихо сразу стало. Здесь я впервые поняла, что готова маму отпустить. В больницах просто не давали так думать. Там запрет на слово «смерть» или «прощание». По крайней мере, у меня так было. А тут принятие какое-то, от которого стало так спокойно, что я даже испугалась. «Как так — отпустить маму?! Навсегда!» Навсегда расстаться, понимаете? А потом чувствую — не боюсь. Мне не радостно совсем, но есть какая-то готовность, понимание что ли. Уверенность в собственной силе и в том, что мама в порядке: ей не больно, она в тепле.
В коридоре вдруг — пронзительный мужской крик. Это Владимир Петрович зовёт медсестру из палаты.
— Рит, вы извините, я подойду.
— Всё хорошо, я тоже уже пойду. Спасибо за кофе. Увидимся.
Рита моет за собой чашку, улыбается и уходит.
Я возвращаюсь от Владимира Петровича и заглядываю в палату к маме Риты. Мама спит, а она сидит рядом и сосредоточенно нажимает на экран в поисках очередной разгадки.
Поддержать фонд «Вера» можно здесь.
Похожие публикации
«Если мы хотим помочь пациенту, мы должны встретиться со своей внутренней пустыней»