- Вот как раз сегодня все подробности и узнает! - спокойным голосом ответила Валя, которая встала за спиной у Горохова и начала застегивать пуговицы на шубке, - вы еще забыли напомнить, Сергей Олегович, что начальником колонии здесь работает мой близкий родственник. Это он пригласил меня сюда на работу. Но я ничего не слышала о том, чтобы вас уполномочили следить за мной, проверять меня или приставать ко мне с глупыми вопросами.
Горохов покраснел, как маков цвет:
- Извините, Валентина Савельевна, я просто хотел узнать, какие намерения у Николая относительно вас. Все граждане поселка находятся, как бы это сказать, под моей защитой. Вы - одинокая женщина, вы мне очень нравитесь, как человек, и я бы не хотел, чтобы вас кто-то обидел!
- Правда? Если бы я вам действительно нравилась, то вы бы не рассказывали обо мне того, о чем я вас не просила, товарищ участковый! Я не делаю тайны из того, кто я и как здесь оказалась. Кому обо мне нужно было знать какие-то подробности, те их уже знают. Да, не все жители поселка в курсе этого, но, думаю, благодаря вашему длинному языку этот пробел скоро будет восполнен. Если только вы не лишитесь своей должности раньше.
- Что вы такое говорите, Валентина Савельевна? Разве я вас чем-то оскорбил? Вы мне просто нравитесь - вот и все! Я и не думал открывать ваш секрет! Это вышло случайно.
- Ну, что же, Сергей Олегович, я ведь тоже могу случайно попросить Дениса Ивановича, если к слову придется, чтобы он ненароком поведал вашему начальству, как вы тут на самом деле "трудитесь". Например, о том, что вас на рабочем месте не только днем с огнем не сыщешь, но и вечером вас там нет. Люди, которые нуждаются в вашей помощи, нередко разыскивают вас по всему поселку. Или о том, что вы чересчур много пьете и даже сейчас стоите здесь с запахом перегара!
- Стойте, Валентина Савельевна! Не надо никого ни о чем просить! Я случайно узнал о вашей судимости. Впредь я буду осторожнее с выражениями, обещаю! Сегодня я просто гулял и зашел к вам узнать, как у вас здесь дела...
Николай смотрел на Валентину с удивлением. Это же надо, всегда такая сдержанная и спокойная, и так поставила на место Горохова! Он понял, что пора вмешаться:
- Давайте-ка, гр-н участковый, гуляйте в другую сторону! Смотрю, вы только чужие секреты способны раскрывать, которые и не секреты давно. Рассказали бы жителям поселка, или собственному начальству, как вас пьяного выставили из санатория, где вы спаивали отдыхающих!
- Николай, это вранье! Не было такого! С чего вы взяли?
- С того взял, что именно вы пришли туда с бутылками, принесли водку и пиво. Врачу, который вас поймал, вы сказали, что это была как бы ответная любезность с вашей стороны. Этого вам начальство точно не простит! А еще, вы перед Новым годом провели здесь, в гостинице, ночь с женщиной легкого поведения. Это вашему начальству еще больше понравится! Свидетелей этого события предостаточно. Однако, на вас и на ваше поведение, я думаю, еще никто никому не пожаловался. Завязывайте с разными глупостями, бросайте пить, пока не поздно! Смотрю на вас и удивляюсь : нет, не впишитесь вы в наше поселковое сообщество, потому что вы дурак дураком!
Валентина удивилась тому, что Николай сказал Горохову в лицо, почти слово в слово, то же самое, что говорила о нем ранее и ее подруга, Анна Захаровна.
Пристыженный Горохов с досадой махнул рукой, выскочил из гостиницы и пошел в сторону опорного пункта, ругаясь на самого себя за свою несдержанность:
"Язык мой - враг мой! Надо было молчать, а еще лучше - и не заходить в гостиницу! Что эта Амбарцумян, что ее подруга Снежок, - две ненормальные : ты им слово - они тебе десять в ответ! И никакого уважения к органам внутреннего порядка!"
- Валюша, ты, правда, хочешь маме все сегодня рассказать? - спросил Николай, когда они с Валей вышли их гостиницы.
- А чего тянуть, Коля? Вот у меня в кармане копия приговора суда, дам ей почитать. Пусть сама решает, насколько я виновата. Хочет ли она такую невестку для себя?
Валентина очень нравилась Нине Андреевне, матери Николая, и эта симпатия была взаимной. Лучшей жены для Коли, по мнению его мамы, и не сыскать. То, что ей рассказали сегодня вечером, наполнило Нину Андреевну праведным гневом. Она даже сначала не поверила, что такое случилось на самом деле.
Валентина дала ей почитать копию приговора суда. Нина Андреевна начала читать, но потом отложила бумаги в сторону :
- Валюша, расскажи мне своими словами, а то все буквы у меня сливаются!
- Нина Андреевна, понимаете, я работала тогда в торговой конторе, продавцом. Летом мы часто выезжали в разные поселки, для розничной торговли, организовывая, по согласованию между предприятиями, что-то вроде буфета. Ездили не только в поселки, но и даже в поле, где косили сено, или на выпаса. Мы везли колбасу, хлеб, сгущенку, соки, газировку, готовую выпечку и много там еще чего, по мелочи. Чтобы люди могли, так сказать, отовариться и поесть на месте. Конечно, мы все продавали им за наличку.
Однажды для выездной торговли мне отписали по документам очень ходовой товар - колбасу "Докторскую" и "Столовую", по 2руб.20коп. за один килограмм. Всего колбасы было 40 кг, на 88 рублей. Но продавать ее велели не батонами, а делать нарезку, по 100 и 200 граммов. А за это нужно было взять с покупателей дополнительную плату - по 2 коп. с каждых 100 граммов колбасы. Выходит, что за один килограмм проданной покупателю колбасы в нарезке я должна была вернуть на 20 копеек больше. То есть, 1 кг колбасы в нарезке стоил 2руб.40копеек, и я должна была за всю проданную колбасу внести в кассу торговой конторы 96 рублей.
Получается, товар мне выдали фактически по одной цене, а вернуть я должна была денег за него больше, именно потому, что я эту колбасу должна была нарезать.
Наверное, один или два батона колбасы я так и продала в нарезке, а потом мы заехали в поселок Х., где находится совхозная ферма. Налетели женщины, разного возраста, были там и старые бабушки. Они стали просить, чтобы я продала им колбасу, не нарезая ее на кусочки. Я объяснила, что так нельзя, иначе мне придется вкладывать потом свои деньги. Ну, а там они быстро прикинули, и сказали, что готовы доплатить, как будто я продала им эту колбасу именно в нарезке. То есть, надо было накинуть на стоимость одного килограмма колбасы 20 копеек. Я тогда не думала, что совершила преступление. Это была глупость с моей стороны.
Никто там, в очереди, не возражал, все согласились, все просили колбасу кусочками не нарезать. И я продала им, как договорились. Лишних денег ни с кого не брала, ни копейки. Так колбаса разошлась быстрее. Если бы я знала, что кто-то потом напишет анонимку, я бы никому ни кусочка не продала. Точнее, именно кусочками, в нарезке, все бы и продавала, а не по полбатона, как они меня просили.
Ну, вот. Деньги, сколько выручила, я все внесла в кассу, как положено. А потом возбудили против меня дело за спекуляцию, и суд определил по приговору один год исправительных работ по месту работы, с удержанием 10% заработка в доход государства. Женщин, которым я колбасу в тот день продавала, вызывали в качестве свидетелей. Они рассказали, как было дело, встали на мою сторону. Но это все равно не помогло. Меня осудили.
Я не могла там больше оставаться, в этой торговой конторе. Все на словах сочувствовали, а, на самом деле, сделали меня настоящим козлом отпущения. Так многие на выезде торговали, но я ни на кого доносить не стала. А работать с ними больше не могла, не хотела видеть их лица, противно было и очень стыдно. Даже хотелось руки на себя наложить. Детей перевела в другую школу, чтобы их не дразнили.
К нам как раз приехал родственник, Денис Иванович. Мама попросила его, чтобы меня пристроили на время куда-нибудь, где можно спокойно отработать этот год по приговору, и все. Он договорился, поэтому я здесь. До окончания срока осталось меньше полугода.
Нина Андреевна возмутилась:
- Валюша, так какая сволочь на тебя "накапала"?
- Не знаю, анонимку написали. А начальство вон как отреагировало, сразу заявило, куда посчитало нужным.
- Мало того, что сами упросили, сбили с толку, ты же с них ни копейки лишней не взяла! Какая тут спекуляция, если ты ничего на этом не выиграла? Ты же для них старалась! Что за люди, мать двоих детей осудили ни за что!
- Адвокат сказал, что могло быть и хуже. Что на моем примере показали другим, как делать нельзя. После этого другие продавцы на выездную торговлю колбасу в батонах возить летом отказывались. Это я от знакомых девчат услышала. Как там было на самом деле - не знаю.
- Интересное у вас начальство, мягко говоря. Почему же вам сразу не выдали колбасу в нарезке для продажи? - спросила Нина Андреевна
- А как ее потом назад сдавать, порезанную на кусочки, если ее не купят? Ее же долго хранить нельзя. Ну, что-то может быть, отправят в салат и в "Кулинарию" отдадут для продажи. А остальное - на выброс? Батонами - то колбаса хорошо хранится в холодильнике, не сохнет, не теряет вес, не то, что та, которую кусочками нарезали...
- А обжаловать приговор можно?
- Он вступил давно в законную силу, и мне осталось еще полгода здесь отработать. Потом можно в город возвращаться, к маме и детям. Я за ними очень скучаю. Не хочу больше вспоминать о том, что было, не хочу нового судебного заседания. Меня, если вы заметили, осудил районный суд, так сказать, по месту совершения преступления. Это, наверное, и к лучшему. Меньше разговоров, хотя, они все равно были. Спасибо, что об этом деле хотя бы в газетах не напечатали.
Забегая вперед, скажу, что Валентина ошиблась. Прошло несколько лет, и информацию об этом уголовном деле напечатали в областной газете, только фамилию Валентины полностью указывать не стали. Корреспондент газеты назвал это "курьезным случаем". Но, к тому времени в жизни Валентины произошли большие перемены. Это было начало 90-х годов, и она уже работала заведующей продуктовым складом в частной фирме. На ее репутации это не отразилось никак.
Мать и сын Журавлевы в тот вечер долго разговаривали на кухне. Валя давно уже спала в своей съемной квартире, ни волнуясь уже ни о чем, а Нина Андреевна с сыном негодовали, до чего несправедливо все устроено в этой жизни. Валентину никто не осуждал. Если Горохов надеялся, что Николай от Вали откажется, то он просчитался. Нина Андреевна ничего не имела против того, чтобы ее сын поддерживал отношения с Валентиной и дальше. Более того, она очень хотела познакомиться и с ее детьми. Размышляя об этом, она дала себе слово, что станет хорошей бабушкой для всех своих внуков, родных по крови и не родных. И она, надо сказать, свое слово сдержала.
************************************************************************************
Как обычно, когда Виталий был целиком погружен в работу, скучать ему не приходилось. Он копил деньги, мечтал о будущем примирении с детьми и с женой. Когда его перевели на должность главного бухгалтера, ничего в его жизни фактически не изменилось. Он быстро понял, как нужно организовать работу, чтобы у него самого оставалось больше свободного времени. Можно сказать, что некоторые методы работы он позаимствовал у Стеллы Кузьминичны, но он не избегал ответственности и не пытался переложить всю свою работу на чужие плечи.
Тем временем, в город пришла весна. Стояли солнечные дни. Таяли грязные сугробы, находящиеся по обеим сторонам от проезжей части дорог. Грязная вода ручейками текла по трассе. В воздухе пахло свежестью. Работники домоуправления начали сбивать сосульки с крыш городских домов, одновременно напоминая жителям города о том, что не следует вставать возле стен зданий, во избежание несчастных случаев.
Через несколько дней уже стало казаться, что одного хорошего весеннего ливня было бы достаточно, чтобы без следа исчезли все признаки затяжной холодной зимы. Но горожан не проведешь. Они знали, что холод и снег могут вернуться. Это и случилось на Первое мая. Ночью налетели тучи, с раннего утра пошел снег, а к 11 часам , когда первые колонны демонстрантов двинулись к трибунам, началась метель, которая пыталась укрыть белым покрывалом все вокруг.
Виталий должен был идти в начале колонны, состоящей из работников завода, сразу за платформой. Колонна долго стояла на дороге у заводских ворот, потом все дружно отправились к зданию горисполкома, где были установлены трибуны для "отцов города".
Несмотря на погоду, настроение у людей было приподнятое. Всем работникам завода раздали "яблоневые веточки" с цветами, сделанными из бумаги, и по два шарика. Виталий шел, махал веточкой и шарами. С двух сторон колонну провожали те, кто пришел посмотреть на идущих, покричать : "Ура!". Многие умудрялись даже в такую погоду делать фото на память. У трибун стояли операторы телевидения, которые снимали демонстрацию.
Виталий Филиппович иногда крутил головой по сторонам, пытаясь разглядеть знакомые лица в толпе зрителей. И внезапно увидел : его бывшая жена, Валентина, стояла на обочине дороги вместе с дочерью Дашей, в толпе зрителей. Они тоже махали шариками и веточками. Возле Валентины стоял парнишка, почти одного с нею роста. В нем Виталий узнал своего сына Сашу.
"Господи, как мальчишка-то вымахал? Вырос, как гриб! Скоро будет выше матери! Такой же высокий, как я!"- с гордостью подумал Виталий Филиппович.
Первой его мыслью было : помахать им рукой, позвать их с собой в колонну, как делали все остальные работники завода со своими близкими. Это казалось естественным и правильным. Поэтому Виталий ждал, когда колонна подойдет поближе. Но близко к Валентине, совсем рядом, стоял какой-то высокий мужчина в норковой шапке-ушанке. Неожиданно он наклонился к Вале, обнял ее за плечо и поцеловал в щеку. Она заулыбалась и притянула к себе поближе Дашутку. Потом, увидев машину, на которой красовалась эмблема завода, Валентина сказала что-то сыну и дочери, взяла Дашу за руку, и они вчетвером пошли прочь от того места, где стояли ранее.
Виталий почувствовал себя так, будто его обухом по голове ударили : " Куда это они? Вон она, моя жена, мои дети! "
Незнакомый мужчина, обнимавший Валю, шагал рядом с нею. Сын и дочка шли впереди, а Валя со своим спутником - чуть сзади. Виталий даже представить себе не мог, насколько ему будет плохо от увиденного. Он не мог поверить своим глазам.
"Этого не может быть!" - повторял он себе. Колонна завода прошла мимо трибун. Метров через тридцать люди начали разбредаться в разные стороны. Виталий тоже оставил колонну и быстрым шагом пошел по переулку вверх, туда, куда пошла Валентина с детьми. Но те быстрым шагом шли к тому месту, где стояли машины, сели в УАЗик и уехали. Виталию Филипповичу пришлось повернуть назад.
"Все, это конец! Они ушли, потому что Валентина увидела меня! Но как же она могла забыть обо всем, что между нами было?" - сокрушался Виталий, а услужливая память подсовывала ему ту сцену, что развернулась в доме его родителей, когда он сказал Вале :
"Собирай вещи, забирай детей и уходи!".
Он помнил, как на глаза жены сразу навернулись слезы, но в тот момент ему было все равно:
"Пусть плачет, если хочет. Главное, чтобы вещи быстро собирала! Скоро Стелла придет..."
Продолжение следует…
Имена участников и некоторые обстоятельства событий изменены. Любое совпадение считать случайным.
Этот текст был впервые опубликован на моем канале "Лана Орловская. Солнце на парусах" на платформе "Яндекс Дзен" 15.05.2025 года. Копирование или иное использование текста, в том числе, его озвучка, без разрешения автора ЗАПРЕЩЕНО.