Три года двойной жизни. Одна — настоящая. Другая — одобряемая. Я выбрал не ту. А когда понял, она уже ушла. И теперь выше, чем я когда-либо был.
Денис застыл у окна. Тридцать второй этаж, панорамные окна, вид на реку. Туман скрывал противоположный берег — там, в старом районе теснились хрущёвки. В одной из них Настя сейчас собирала остатки своих вещей.
На столике лежал ключ с брелоком-циркулем — Настин. Напоминание о трёх потерянных годах.
Телефон завибрировал — шестнадцатое сообщение от матери: «Сынок, не забудь про встречу с Ириной. Она готова вложиться в твой проект. И кстати, она свободна».
Первый раз Денис привёл Настю в родительский дом не в ноябре, как планировал, а в феврале. Затянул знакомство на семь месяцев — уже тогда понимал, что родители не одобрят. Он сам не до конца понимал, что нашёл в этой девчонке с факультета архитектуры. Невысокая, с рыжими кудрями, в потёртых джинсах — полная противоположность отретушированным фигурам из его инстаграма.
— Дядя Толя, правда, что в девяностые квартиру за десять тысяч долларов можно было купить? — спросила тогда Настя у его отца, бывшего прокурора, а ныне совладельца адвокатской конторы.
Мать поперхнулась, а отец процедил:
— Хороший дом стоил дороже. Хороший дом всегда стоит дороже.
После того вечера Настя сказала:
— По-моему, твои родители хотят, чтобы ты встречался с дочерью нефтяного магната или внучкой дипломата. Судя по взглядам твоей мамы, моя стипендия в двенадцать тысяч и комната в общежитии — не совсем то, что впечатляет людей с двумя загородными домами.
Денис обнял её:
— Они просто беспокоятся. Я единственный сын, понимаешь? Продолжатель рода, наследник.
— А кого продолжать? — спросила Настя. — Империю кредитных договоров? Твой отец всю жизнь в галстуке. И ты будешь таким же.
Денис не ответил. В двадцать восемь он уже руководил отделением банка. Отец «помог с рекомендациями» — так это называлось в их семье. К тридцати он должен был возглавить региональный филиал, жениться на «правильной» девушке, построить дом, родить ребёнка. Всё по плану, который родители составили ещё до его рождения.
Их первый серьёзный конфликт случился на корпоративе. Настя приехала прямо из института — тёмно-зелёный свитер, джинсы, кеды.
— Ты что, не могла платье надеть? — шепнул Денис у входа в ресторан.
— Какое платье? — Настя моргнула. — Ты же сказал встретить тебя после работы. Я три часа чертежи доделывала.
— Я же отправил тебе смс!
На самом деле, он забыл. Или не захотел предупредить — надеялся, что она не придёт, и ему не придётся объяснять коллегам, кто эта девушка рядом с ним.
За соседним столиком сидел председатель правления банка с женой и дочерью Ириной — в дизайнерском платье и с сапфировым кольцом. Ирина изучала бизнес-администрирование в Лондоне и сейчас «искала достойное применение своим талантам» в России, как выражалась мать Дениса, настойчиво приглашая её на все семейные мероприятия.
— Может, мне уйти? — спросила Настя. — Я всё понимаю. Корпоративная этика, карьера...
— Нет-нет, — Денис натянул улыбку. — Просто... не говори ничего про студенческие проекты и общагу. И, ради бога, не спорь с Антоном Палычем про ипотечные ставки, как в прошлый раз.
Он представлял её коллегам как «подругу», избегая слова «девушка». Посадил за дальний стол. Почти не подходил. На танцах пригласил Ирину — «по просьбе матери», как потом оправдывался. А мать подсела к Насте и произнесла:
— Он перспективный мальчик. Умный. Из хорошей семьи. Вы же понимаете, что в жизни каждого мужчины бывают... увлечения. Но в итоге они выбирают тех, кто соответствует их положению. Она не твоего уровня, сынок, — так я ему всегда говорю. И он это понимает.
Настя встала и вышла. Денис догнал её у гардероба.
— Это просто слова. Мама иногда бывает резкой, — пробормотал он.
— Дело не в её словах, — Настя взяла пуховик. — Дело в том, что ты даже не пытаешься это опровергнуть. Я для тебя — часть жизни, которую ты скрываешь. Как порножурналы под матрасом в подростковом возрасте.
— Несправедливо, — возразил он. — Я познакомил тебя с родителями. Мы живём вместе.
— Твои вещи живут в моей квартире. А сам ты — в квартире, которую снимаешь для статуса, рядом с офисом. И родителям ты звонишь с той квартиры. И друзей приглашаешь туда. А ко мне приезжаешь, когда никто не видит. Удобно.
Он промолчал, потому что это была правда. У него было два мира. В одном — престижная съёмная квартира для деловых встреч и семейных обедов, с шампанским и красной икрой в холодильнике. В другом — старая однушка Насти в спальном районе, с нагромождением книг, чертежами на стенах и плюшевым котом на кровати.
— Прости, — он попытался обнять её. — Работа такая. Ты понимаешь, банковская сфера, имидж, репутация...
— И что? Я порчу твой имидж, потому что не хожу на каблуках по дому и не ношу жемчуг к завтраку?
— Нет, конечно, просто...
— «Она не твоего уровня, сынок», — передразнила Настя его мать. — Это ведь про деньги, да? Про статус? Про положение в обществе?
Денис налил виски. То утро он помнил отчётливо, хотя прошло полтора года. Полтора года сложных отношений, тайных визитов, двойной жизни. Ему нравилось с Настей — она была настоящей, живой, не пыталась произвести впечатление. С ней можно было молчать, говорить о глупостях, спорить о книгах, просто лежать в обнимку, слушая дождь.
Но был и другой мир — мир ожиданий, статуса, планов. Мир, где он был «молодым перспективным банкиром», наследником состояния, завидным женихом. Мир, где отец хлопал его по плечу и говорил: «Горжусь тобой, сын».
В тот самый момент, когда нужно было сделать выбор, он дрогнул.
Настя защитила диплом. Её проект — многофункциональный жилой комплекс с системой интеграции исторической застройки — получил высшую оценку. Её даже позвали на стажировку в престижное бюро. А Денис на защиту не пришёл. У него была «срочная встреча» — ужин с отцом председателя и его дочерью Ириной. Обсуждали возможное партнёрство и «перспективы укрепления связей между семьями».
Квартира Насти встретила его запахом горелого. На столе стоял праздничный торт со свечками, которые оплыли. На диване лежал конверт с билетами — она взяла кредит на поездку в Венецию, город, о котором он мечтал.
— Я ждала, — сказала она с подоконника. — Четыре часа. Ты не брал трубку.
— Прости, у меня был...
— Знаю, — перебила она. — У тебя был ужин с Ириной и её отцом. Председатель правления подвозил моего одногруппника Лёшу, и тот видел тебя в ресторане. Забавное совпадение. В день моей защиты.
Она не кричала. Говорила спокойно, как о погоде.
— Знаешь, я тут думала, — продолжала она, — твоя мама права. Я действительно не твоего уровня. Я не умею притворяться. Не умею улыбаться, когда противно. Не знаю, как выглядит рыбная вилка. Хожу в секонд-хенд. Занимаю деньги до стипендии. Слушаю не ту музыку.
— Это всё неважно, — возразил он.
— Важно. Для тебя это важно. Для них это важно. Мы почти три года вместе, но я до сих пор «подруга Дениса» для твоих друзей. Я никогда не была на твоём дне рождения. Ты прячешь меня, как постыдную тайну.
Она помолчала и добавила:
— Я устала быть грязным секретом. Три раза ты говорил, что познакомишь меня с коллегами, и три раза отменял. Двадцать семь раз твоя мать приглашала на семейный ужин этих «подходящих» девушек. Я считала. И ни разу ты не сказал: «Нет, спасибо, у меня есть любимая девушка».
Он хотел возразить, сказать, что это неправда, что он любит её, что всё наладится. Но слова застряли в горле.
— Я сдаю квартиру с завтрашнего дня, — сказала она, кивнув на чемоданы. — Уезжаю на стажировку в Питер. Потом, может, в Европу. Бюро предлагает работу.
— Как... уезжаешь?
— А что меня здесь держит? — она посмотрела ему в глаза. — Невозможность попасть в ресторан, где ужинает мой парень с другой? Его мать, которая присылает мне ссылки на курсы «Как стать леди»? Ожидание по ночам, пока закончится очередной корпоратив?
Он молчал. А потом спросил:
— А квартира? Ты же её любишь. И кот? Как же Марсик?
Она рассмеялась — горько, устало:
— Вот такие вопросы всё и объясняют. Марсика забирает Лёша, мой одногруппник. Знаешь, тот самый, которого подвозил твой будущий тесть. Он, в отличие от тебя, не стесняется говорить обо мне как о друге. Не прячет меня. Даже познакомил со своими родителями — простыми учителями из провинции, которые пили с нами чай и спрашивали о моих планах.
Денис почувствовал укол ревности:
— Так у вас с ним... что-то есть?
— Вот это тебя волнует? — она покачала головой. — Нет, у нас ничего нет. Но знаешь что? Я хотя бы могу быть уверена, что он не спрячет меня, как постыдную тайну, если мы когда-нибудь будем вместе.
Она протянула ему ключ:
— Это от твоей квартиры. Той, настоящей, где ты принимаешь настоящих гостей. Я никогда там не была, но сделала тебе запасной. Смешно, правда?
В дверь позвонили — приехало такси. Настя взяла чемодан.
— Ты всегда говорил, что я бываю резкой, — сказала она на прощание. — Что мне не хватает такта и дипломатичности. Но я никогда не притворялась тем, кем не являюсь. А вот ты — каждый день. Я действительно не твоего уровня. Я лучше.
Это было полгода назад. Денис теперь жил в новой квартире — той самой, с видом на реку. Ипотека на двадцать лет, как полагается. Ездил на встречи с Ириной, которая всегда говорила то, что от неё ожидали. Но иногда, как сегодня, стоял у окна и смотрел на противоположный берег, где за туманом скрывались хрущёвки.
На столике лежал конверт. Приглашение на международную архитектурную выставку. «Настя Вершинина, лауреат премии...» — гласил текст. Она прислала его без письма, без объяснений. Просто конверт с выставки, где представляли её проект. Тот самый, который начинался с идеи о связи между районами разного социального статуса, о мостах между мирами.
С соседней крыши на его балкон иногда запрыгивал рыжий кот, похожий на Марсика. Денис подкармливал его дорогим кормом. Кот ел и уходил — как сама жизнь, не признающая привязанностей по расчёту.
Денис сделал глоток виски, сжимая приглашение, и подумал, что завтра, может быть, наберётся смелости и пойдёт на эту выставку. Посмотрит на неё издалека. Увидит, как она улыбается, рассказывая о проекте. Настоящая. Не такая, как он.
Телефон снова завибрировал: «Дени, ты опаздываешь. Ирина ждёт. И её отец хочет обсудить твоё повышение».
Он посмотрел на сообщение от матери, перевёл взгляд на приглашение — и впервые за долгое время почувствовал, как внутри что-то ломается. Не сердце — самооценка, выстроенная на чужих ожиданиях.
— Она никогда не была моего уровня, — прошептал он, набирая сообщение. — Теперь я это понимаю.
Он нажал «отправить» и вышел из квартиры, оставив телефон на столике рядом с приглашением и ключом. Впервые за много лет ему хотелось сделать что-то не по плану. Что-то настоящее.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ