Мой бывший муж носил мне мёд, словно пчела, которая не может выбрать улей. Прилетал, делился нектаром внимания и улетал обратно. К моей бывшей подруге, ставшей его новой женой. Я думала, это забота. Оказалось — страховка.
Он появился на пороге с пакетом. Прозрачным, как его намерения. Так мне казалось.
— Ты говорила, что хочешь попробовать липовый мёд. Вот, привёз с дачи.
Я держалась за дверной косяк. Не впускала и не прогоняла. Игорь топтался на месте, словно ждал награды за свой поступок.
— Спасибо. Можешь оставить здесь.
— Марин, ну что ты как чужая? Давай хоть чаю попьем. Я же просто так, по-соседски.
По-соседски. Пять лет брака, две кошки, одна простуда, которую мы пережили вместе, и дача, купленная на мои отложенные. И всё это теперь — по-соседски.
— Ладно, проходи.
Он протиснулся в прихожую, вдохнул воздух полной грудью. Принюхался.
— А у тебя всё так же пахнет. Уютно.
Я молча пошла на кухню. Поставила чайник, медленно достала чашки. Не те, из которых мы пили вместе. Другие. Купленные после его ухода.
— Как ты тут? — Игорь сел на табурет. Свой бывший табурет. Тот, что всегда пошатывался.
— Нормально. Работаю. Живу.
— А я вот к тебе иногда мыслями возвращаюсь.
Я отвернулась к окну. За стеклом качалась ветка клёна. Туда-сюда. Как маятник.
— Особенно когда с Лариской ругаемся, — продолжил он, не замечая, как я вздрогнула. — Она ведь совсем другая. Не как ты.
Чайник закипел. Резко, громко, спасительно. Я залила кипятком заварку и поставила перед ним чашку.
— Как Лариса? — спросила я, чтобы что-то спросить.
— Да всё носится со своей фотографией. То выставка, то съемки. А дома бардак. И готовит... — он осекся.
Я подняла бровь.
— Что, не так вкусно, как у меня?
— Да нет, нормально. Просто...
Зазвонил телефон в его кармане. Он посмотрел на экран и сбросил.
— Лариса?
— Да нет, рабочие. — Но глаза бегали. По стенам, по столу, по моему лицу. — Слушай, а ты не могла бы помочь? Мне нужен совет по подарку. У Ларисы скоро день рождения, а я не знаю, что дарить.
Что-то внутри меня хрустнуло. Как лёд под тяжелым шагом.
— Серьги, — сказала я. — Она всегда любила крупные серьги.
— Точно! — Он хлопнул себя по лбу. — А я и забыл. Ты же её так давно знаешь.
С детства. С младшей школы. До того дня, когда она позвонила и сказала: "Прости, так вышло. Я не хотела."
— Допивай чай и иди, Игорь. У меня дела.
Он встал, но не ушел. Потоптался, словно хотел еще что-то сказать.
— Я могу заходить иногда? Просто поговорить. Мне не хватает наших разговоров.
Я посмотрела на банку мёда. Золотистая, прозрачная, с застывшими пузырьками внутри. Как янтарь с насекомыми. Как память, в которой увязло что-то живое.
— Дверь знаешь где.
Когда он ушел, я открыла окно. Впустила холодный воздух, выгнала его запах. Достала телефон, нашла номер Ларисы. Палец завис над кнопкой вызова.
Не стала звонить. Вместо этого написала в заметках: "Он приходил. Зачем — не знаю."
В тот вечер я еще верила, что это был последний визит. Что банка мёда — просто банка мёда.
Я еще не понимала, что стала банкой свободы. Для него.
***
Дверной звонок разорвал тишину квартиры. Третий раз за неделю. Я даже не посмотрела в глазок.
— У тебя что, датчик сработал? — спросила я, распахнув дверь.
Игорь стоял с бумажным пакетом, источавшим ванильный аромат.
— Пирожки с яблоками. Твои любимые, — он протянул пакет и проскользнул в квартиру, не дожидаясь приглашения.
— Надо же, запомнил. А Лариса какие любит?
Он пропустил вопрос мимо ушей. Прошел на кухню, повесил куртку на спинку стула, открыл холодильник как хозяин дома.
— Там сок на нижней полке, — сказала я, наблюдая, как уверенно он хозяйничает в моем пространстве.
Игорь налил себе апельсиновый сок и тяжело опустился на стул.
— Лариса с ума сходит со своими фотографиями. Затеяла проект "Женщины за пятьдесят". Ночами не спит, все обрабатывает, печатает. Дома фотостудия, а не квартира.
Я разложила пирожки по тарелкам, стараясь не показывать, как меня задевает эта фальшивая близость. Словно мы просто друзья, которые делятся новостями.
— Разве не за это ты ее полюбил? За яркость, творческую натуру?
Он поморщился, будто укусил лимон.
— Думал, это будет... по-другому. У нее вечно гости, телефон разрывается от сообщений. А недавно заявила, что хочет меня фотографировать. Говорит, у меня "лицо с историей".
— А история-то есть? — я прислонилась к подоконнику, скрестив руки.
Он посмотрел исподлобья, словно школьник, не выучивший урок.
— Ты всегда умела поставить на место.
Телефон в его кармане ожил вибрацией. Игорь достал его, мельком глянул и отключил звук.
— Не возьмешь?
— Перезвоню.
Я опустилась на стул напротив, не притрагиваясь к пирожку.
— Зачем ты здесь, Игорь? По-настоящему.
Он заерзал на стуле, словно сидел на гвоздях.
— С тобой как-то... спокойнее. Ты не требуешь.
— Чего именно?
— Быть кем-то другим.
В окне напротив Зинаида Петровна передвигала фиалки на подоконнике. Фиолетовые, розовые, белые. Маленькие территории ее одинокого царства.
— А тебе не приходило в голову, что мне это дается непросто? — я рассматривала его лицо, ища следы человека, которого когда-то любила. — Твои визиты. Рассказы о ней.
— Мы же взрослые люди, Марин. Расстались по-хорошему.
Память услужливо подкинула картинку: он складывает рубашки в чемодан, аккуратно, одну за другой. Не смотрит в глаза. "Я больше не чувствую себя здесь собой," — сказал он тогда.
— Ты уходил навсегда, помнишь? — голос мой звучал ровно, будто это была история из чужой жизни. — "Я хочу начать с чистого листа" — твои слова.
Игорь подошел к окну, встал рядом, но не касаясь.
— Я думал, она — мой чистый лист. Новая жизнь. Все эти ее проекты, выставки, путешествия. — Он обернулся ко мне. — Иногда мне кажется, что я совершил ошибку.
Я подняла руку, останавливая поток слов.
— Не говори того, о чем завтра пожалеешь.
В его глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.
— А ты... с кем-нибудь встречаешься?
Что-то кольнуло в груди.
— А что, теперь мне нужно твое разрешение?
— Нет, просто... — он не договорил.
Телефон в его кармане снова завибрировал, настойчиво, требовательно.
— Возьми трубку. Она переживает.
Игорь нехотя ответил, отвернулся к окну.
— Да, скоро буду... Нет, задержался немного... Да, куплю...
Его плечи ссутулились, как будто кто-то положил на них тяжесть. Знакомый жест — рука машинально почесывает затылок. Раньше так делал, разговаривая с начальством.
— Мне пора, — сказал он, закончив разговор.
— Да, тебе пора.
У двери он замялся, словно забыл что-то важное.
— Можно, я завтра загляну? Хочу кое-что обсудить.
— Что именно?
— Увидишь.
Когда дверь закрылась, я достала из шкафа альбом. Последняя совместная фотография — возле смородинового куста на даче. Его лицо наполовину срезано. Не из злости. Просто так случайно.
Я провела пальцем по краю фотографии и вдруг поняла: он приходит не как бывший муж. А как трус, которому нужна запасная дверь.
На случай, если новая захлопнется.
***
Сообщение от Ларисы высветилось, когда я размешивала утренний кофе: "Нам нужно поговорить. Сегодня в 15:00 у "Вишенки"?"
"Вишенка" — маленькое кафе на перекрестке, где раньше мы нередко собирались втроем. Пока не стало порознь.
Я отправила короткое "Буду" и отложила телефон. Внутри все замерло в тревожном ожидании.
Лариса уже ждала у входа. Новая стрижка, ярко-красное пальто. Она всегда умела выделяться из толпы.
— Спасибо, что согласилась. — Ее улыбка казалась приклеенной.
Мы выбрали столик в углу, подальше от посторонних глаз и ушей.
— Игорь бывает у тебя. — Она произнесла это тихо, почти шепотом.
— Заходит иногда. — Я намеренно не стала уточнять.
Лариса постучала ногтями по столешнице. Четыре удара, пауза, еще четыре.
— Он говорит, что просто навещает старую подругу. — Она подняла на меня взгляд. — Но каждый раз после этих визитов возвращается какой-то... опустошенный. Словно оставляет у тебя часть себя.
Я сделала глоток чая, выигрывая время для ответа.
— Может, дело в том, что у меня он не должен притворяться?
— В каком смысле?
— В таком, что со мной ему не нужно играть роль счастливого человека, сделавшего правильный выбор.
Лариса вздрогнула, будто я ударила ее.
— Ты считаешь, что с тобой он настоящий, а со мной — нет?
— Я считаю, что он сам не знает, какой он настоящий. Поэтому и мечется между нами.
Она опустила глаза. Плечи поникли.
— У нас все меняется. Сначала было... как в полете. А теперь он словно где-то далеко, даже когда рядом.
— И ты решила, что виновата я?
— Нет. — Лариса подняла глаза. — Я решила, что он использует нас обеих.
Эти слова попали в точку. Словно она выразила то, что я сама боялась признать.
— Что он делает, когда приходит к тебе? — спросила она тихо.
— Жалуется на вашу жизнь. Намекает, что совершил ошибку. Спрашивает, не встречаюсь ли я с кем-то.
На ее лице отразилась боль, потом решимость.
— Я так и знала. — Она выпрямилась. — Он держит тебя как запасной вариант. На всякий случай.
— А тебя?
— А меня... — Лариса поджала губы. — Как доказательство, что он еще может начать все сначала. Что не стареет.
Мы помолчали. За окном проезжали машины, спешили люди. Обычный день, в который рушились иллюзии.
— Я люблю его, — вдруг сказала Лариса. — Но все чаще думаю, что он не умеет любить. Только брать.
В этот момент я почувствовала к ней что-то похожее на сочувствие. Не из-за Игоря. А потому, что она переживала сейчас то, через что я прошла год назад.
— И что ты собираешься делать? — спросила я.
— Не знаю. — Она выпрямила спину, расправила плечи. — А ты?
Я улыбнулась.
— Закрыть дверь. Во всех смыслах.
Когда мы вышли, сквозь разрывы туч пробивалось солнце. Лужи на асфальте казались зеркалами, отражающими небо.
— Ты изменилась, — заметила Лариса. — Стала... цельной.
— Нет. Я просто поняла, что быть одной — не так страшно, как быть с тем, кто делает тебя половиной.
Мы разошлись в разные стороны. Я шла и думала: сегодня он придет снова.
И это будет последний раз, когда я открою ему дверь.
***
Часы пробили девять, когда в дверь постучали — три коротких удара. Его почерк. Я ждала этого момента весь день.
На столе стояли две чашки. Одна — для меня. Вторая — для разговора, который давно назрел.
— У тебя гости? — Игорь кивнул на вторую чашку, переступив порог.
— Да. Моя решимость. Давно не виделись. — Я прошла на кухню, не оборачиваясь.
Он проследовал за мной, по-хозяйски опустился на стул и достал из кармана плоскую коробочку.
— Помнишь тот спектакль, о котором ты говорила? Взял билеты на следующую неделю.
Я молча поставила перед ним чашку с кофе. Черным, без сахара.
— Сегодня разговаривала с Ларисой.
Его пальцы дрогнули, но лицо осталось невозмутимым.
— Вот как? И что за встреча подруг?
— Бывших подруг. Как и бывших супругов.
Он нахмурился, отпил глоток кофе.
— К чему это ты?
— К тому, что игра окончена.
— Какая еще игра? — Его брови сошлись на переносице.
— В которой ты держишь запасные ключи от моего дома. И от моей жизни.
Игорь отставил чашку. Его пальцы начали отбивать неровный ритм по столешнице.
— Ты наслушалась Лариску. Она мнительная, всегда такой была.
— А я — удобная, да? — Я присела напротив. — Тихая гавань, куда можно причалить, когда в открытом море штормит.
Что-то промелькнуло в его глазах. Страх? Раздражение?
— Перестань. Я просто забочусь о тебе.
— Нет, Игорь. Ты заботишься о себе. Обо мне заботиться — значит отпустить.
Он потер переносицу — жест, который появлялся, когда ситуация выходила из-под его контроля.
— Лариса наговоривает. Она ревнует.
— Она видит то, что я не хотела замечать. Как ты возвращаешься от меня опустошенным. Знаешь почему?
Он промолчал.
— Потому что каждый раз оставляешь здесь кусочек своей совести. Вываливаешь свои сомнения. Проверяешь, не закрылась ли еще запасная дверь.
— Это бред какой-то. — Его голос стал резче.
— Это правда. И она давит на тебя сильнее с каждым визитом.
Я встала, открыла шкаф и достала небольшую коробку.
— Твои вещи. Зарядка, книга, шарф, запонки. Те, что "случайно" оставались после каждого визита.
— Марина...
— И коньяк забери. — Я вынула из холодильника бутылку, которую он принес неделю назад. — Я не держу алкоголь "на всякий случай".
Игорь медленно поднялся. На его лице проступило что-то похожее на растерянность.
— Ты все не так поняла.
— Нет. Я наконец-то поняла все правильно.
Он взял коробку, помедлил.
— Я могу позвонить тебе?
— Можешь. Но я не возьму трубку.
У порога он обернулся, словно пытался запомнить меня, комнату, этот момент.
— С тобой всегда было проще. Понятнее.
— Потому что я делала твою работу. Решала за тебя. Чувствовала за двоих.
— И что теперь?
— Теперь моя очередь жить за себя.
Дверь закрылась. Не хлопнула, не скрипнула — просто отделила прошлое от будущего.
Телефон пискнул. Сообщение от Ларисы: "Ну как?"
"Теперь действительно свободна", — набрала я и улыбнулась.
Из кухни тянуло ароматом кофе. Я вернулась, вылила его в раковину. Заварю новый. Сладкий. Для себя одной.
***
Если вам знакома эта ситуация "двойной двери" — когда кто-то ушел. Но не до конца — поделитесь в комментариях.
***