Елена замерла на пороге, пальцы непроизвольно сжали дверной косяк. Шершавая поверхность обоев под ладонью напомнила ей тот день, когда они с Сергеем выбирали отделку — он смеялся, называя этот оттенок "унылой бледностью", но в итоге согласился. Всегда соглашался. До тех пор, пока не появилась Лера.
— Мам, ну сколько можно?! —Артём пнул чемодан, который отказывался закрываться. — Я не хочу в эту дыру! Я хочу жить в городе, с отцом!
Она обернулась. Сын стоял посреди комнаты, лицо перекошено от злости, ногой поддел непокорный чемодан. Замок снова расстегнулся, выплюнув край свитера.
— Я не хочу в эту дыру! — он пнул кожаную коробку, и та со стуком ударилась о ножку дивана.
Елена медленно выдохнула, считая про себя до пяти. Так советовала психолог из школы после "того инцидента" с разбитым зеркалом.
— Это не дыра, — она намеренно говорила сквозь зубы, чувствуя, как скулы сводит от напряжения. — Это дом тёти Марфы. Помнишь, ты обожал гостить у неё летом? Домой потом не хотел уезжать, всю дорогу рыдал.
— Так то в детстве, скажешь тоже! — махнул рукой сын. — Одно дело отдыхать, зная, что скоро домой вернешься, другое дело – насовсем. Я не хочу жить в этом сарае!
— У меня тут друзья, — голос Артёма внезапно дрогнул. — Школа. Вся моя жизнь! А папа...
— Папа, — Елена резко перебила его, чувствуя, как в горле поднимается знакомый горький ком, — теперь живёт с Лерой. И с их дочкой. — Она нарочно сделала ударение на "их". — В однокомнатной квартире. Ты правда хочешь спать на раскладушке в полуметре от их... семейного ложа?
Артём сжал кулаки так, что костяшки побелели. Его взгляд метнулся к фотографии на полке — прошлогодний снимок, где они все трое ещё улыбались в "Океанариуме".
— Ты специально, — прошипел он, — ты специально всё устроила так, чтобы он не мог меня взять!
Он рванулся вперёд, выхватил чемодан из-под её рук. Молния со скрежетом поддалась под его напором.
— Артём... — она протянула руку.
Но сын уже повернулся к ней спиной, демонстративно засунув в чемодан наушники и зарядку. Его шея покрылась красными пятнами — так всегда было, когда он пытался не плакать.
За окном завыл ветер, застучал дождь по подоконнику. Елена вдруг вспомнила, как в их первую брачную ночь ливень барабанил по крыше, а Сергей смеялся, что это природа аплодирует их любви.
"Какая ирония", — подумала она, глядя, как сын с размаху захлопывает чемодан. Теперь дождь звучал как насмешка.
Всю дорогу Артём молчал, уткнувшись в телефон. Его угрюмое отражение в стекле машины казалось чужим — будто кто-то подменил её весёлого, болтливого сына. Елена украдкой сжимала руль, чувствуя, как между ними вырастает невидимая стена.
"Это временно", — убеждала она себя.
Но в глубине души понимала — всё куда сложнее.
— Почему мы вообще должны туда ехать? — наконец выдавил Артём, когда они уже сворачивали на просёлочную дорогу.
Елена вздохнула.
— Потому что у нас нет выбора.
— Это не ответ.
Она почувствовала, как в груди закипает раздражение.
— Квартиру продали за бесценок, — сквозь зубы сказала Елена. — Твой отец настоял на срочной продаже. Ты отлично знаешь, что скоро у них с Лерой родится малыш, нужно расширять квартиру.
— А ты, как всегда, согласилась.
— Артём!
Он фыркнул и снова уткнулся в телефон. Елена стиснула зубы.
"Он не понимает", — думала она, глядя на мелькающие за окном поля.
Он не понимал, что после развода она осталась с ничего не стоящей лицензией риелтора и кучей долгов. Что три месяца без работы — это не "лень", а кризис на рынке.
— Дом вполне приличный, — сказала она вслух, больше для себя, чем для сына. — Тётя Марфа всегда содержала его в порядке.
— Два года назад, — язвительно заметил Артём. — С тех пор там, наверное, пауки с пауками воюют за территорию.
Елена промолчала.
Она не стала говорить, что последние сбережения ушли на то, чтобы хоть как-то подлатать крышу перед зимой. Что её новый начальник в агентстве смотрит на неё как на досадную обузу.
И уж точно не признается, что иногда ночью, когда Артём спит, она тихо плачет в подушку, потому что в тридцать пять лет начинать всё с нуля — это не романтично. Это страшно.
Дом действительно оказался... не таким, как она помнила.
— Ну и сарай, — пробормотал Артём, вылезая из машины.
Елена хотела его отругать, но слова застряли в горле.
Облупившаяся краска. Покосившееся крыльцо. Заросший бурьяном двор.
"Боже, что мы натворили?" Но назад дороги не было.
— Заноси вещи, — коротко бросила она сыну. — Пару недель обживемся и можно начинать ремонт.
Артём что-то пробормотал себе под нос, но послушно потянулся к багажнику.
Елена глубоко вдохнула.
"Всё наладится", — убеждала она себя.
Но в глубине души сомнения грызли её, как голодные мыши.
Дверь скрипнула жалобно, словно обидевшись, что её потревожили после стольких лет покоя. Елена переступила порог, и пыль взметнулась под ногами, золотистыми вихрями купаясь в косых лучах закатного солнца.
— Ну и дыра, — буркнул Артём, шаркая ногой по вытертому половику.
Дом встретил их тишиной, густой и вязкой, как забродивший компот. В воздухе витал сладковатый запах лекарств и лаванды — точь-в-точь как при жизни тети Марфы..
Гостиная была заставлена мебелью, будто застывшей в прошлом веке. Диван с облезлыми львиными лапами, трюмо с потускневшим зеркалом, на котором ещё виднелись следы от пальцев. Елена машинально провела рукой по полированной поверхности — и вдруг вздрогнула. В отражении за её спиной мелькнуло движение.
— Ты что, испугалась? — усмехнулся Артём, подбирая с пола что-то маленькое и белое.
Он протянул матери фарфоровую ручку от куклы. Пальчики были изящно подогнуты, будто застыли в немом жесте мольбы.
Куклы. Их было десятки.
Мам, — Артём дёрнул плечом, — они как будто следят за нами.
Елена хотела посмеяться, но вдруг заметила — кукольные головы действительно повёрнуты к входу. Как будто ждали гостей.
На камине восседала дама в кринолине с безжизненными стеклянными глазами. На этажерке притаились близняшки в одинаковых кружевных платьицах — если приглядеться, у одной уголок рта был поднят в улыбке, а у второй — опущен в гримасе горя.
— Жуть, — Артём дёрнул плечом, но не смог отвести взгляд от куклы-мальчика в матросском костюмчике. Та казалась почти живой — румяные щёки, пухлые губы. Только пальцы... слишком длинные для ребёнка.
Елена потянулась к барышне в розовом, но вдруг отдернула руку — ей показалось, что холодный фарфор под пальцами дрогнул.
— Мам, смотри! — Артём стоял у серванта и тыкал пальцем в пустую полку. — Здесь же была ещё одна...
На полированном дереве четко виднелись четыре круглых следа от кукольных ножек.
Первые дни в доме прошли в пыли и скрипе половиц. Елена, оформившая на работе небольшой отпуск за свой счет, с утра до вечера драила полы, выносила хлам, оттирала залежалую грязь с окон. Артём, хоть и ворчал, помогал — таскал коробки, выковыривал паутину из углов.
Куклы стояли на своих местах, будто наблюдали за их стараниями.
— Давай уберём их в подвал, — как-то утром предложил Артём, показывая пальцем на мальчика-морячка. — Они жуткие.
— Это антиквариат, — отмахнулась Елена, не поднимая глаз от тряпки. — Тётя Марфа их собирала.
Артём фыркнул, схватил матросика за туловище — и вдруг вскрикнул.
— А-а-а! Он меня укусил!
Елена подняла голову. Сын тряс кистью и морщился.
— Не выдумывай, — вздохнула она. — Ты просто поцарапался.
— Да нет же! Он сжимал зубы, я почувствовал!
— У кукол нет зубов, Артём.
— Ага, конечно! — он швырнул мальчика-морячка на диван. Фарфоровая голова со звоном ударилась о подлокотник. — Ты вообще ничего не видишь! Ты веришь только в то, во что хочешь верить!
— Хватит! — Елена шлёпнула мокрой тряпкой по полу. — Я устала от твоего нытья!
— А я устал от этого дома! От этих кукол! От твоего... твоего... — он задохнулся от злости, лицо покраснело. — Я НЕ ХОЧУ ТУТ ЖИТЬ!
Последние слова прозвучали так громко, что с полки свалилась одна из близняшек. Она не разбилась, но по красивому белому личику поползла паутинка трещинок.
Наступила тишина.
Елена опустилась на колени, подняла куклу. Руки дрожали.
— Всё, — прошептал Артём. — Всё, я ухожу.
Он развернулся и выбежал из комнаты. Дверь в его спальню захлопнулась с таким грохотом, что зазвенели стёкла в серванте.
Елена сидела на полу среди осколков, медленно сжимая в ладони фарфоровый личико куклы. Оно было холодным и... мокрым.
Она поднесла руку к свету — пальцы блестели от слез.
Но Елена точно знала — она не плакала.
…К обеду Артём так и не вышел. Елена постучала в его дверь, сначала осторожно, потом громче.
— Артём?
Тишина.
Она распахнула дверь — комната была пуста. Одеяло смято, окно приоткрыто. На подоконнике — отпечатки кроссовок. Сердце ёкнуло где-то в районе горла.
Елена металась по дому, заглядывая в каждый угол, хотя знала — сына тут нет. Он ушёл. По-настоящему.
Телефон дрожал в её руках, когда она набирала номер Сергея.
— Ты с ума сошла? — голос бывшего мужа резанул по нервам. — Конечно, он здесь! Примчался, как угорелый, весь в соплях!
— Я сейчас приеду...
— Да уж, ты немедленно забираешь его! — Сергей шипел в трубку, стараясь говорить тише. — Лерочка на шестом месяце, ей нельзя нервничать!
Елена сжала телефон так, что треснул чехол.
— Он твой сын, Сергей. Твой.
— Забирай его, — бросил когда то самый родной человек и положил трубку.
Машина заглохла через пятьсот метров от дома, будто поддавшись всеобщему настроению. Елена била по рулю, пока не заболели ладони.
— Да что же это такое!
Дождь начался внезапно, крупные капли захлёстывали лобовое стекло. В зеркале заднего вида мелькнули фары.
— Проблемы?
Мужчина постучал в стекло. Лет сорока, в джинсах и кожаной куртке, с капюшоном, натянутым от дождя.
— Да... не заводится.
— Давайте посмотрим.
Он не спрашивал разрешения, просто наклонился под капот. Руки двигались уверенно, без лишних движений.
— Борис, — представился он.
— Елена.
— Знаю. Вы в Марфином доме поселились.
Она насторожилась.
— Вы знали мою тётю?
Борис улыбнулся.
-Кто же ее не знал? Я местный, живу на соседней улице, так что еще увидимся.
— Ну, — он захлопнул капот, — попробуте теперь.
Двигатель ожил с первого раза.
— Спасибо, — Елена сжала руль. — Как мне вас...
Но Борис уже шёл к своей машине, только рукой махнул:
— Удачи с сыном.
Как он узнал про Артёма?
Но времени думать не было — сын ждал. Елена нажала на газ.
А в зеркале заднего вида мелькнуло — Борис стоял посреди дороги и смотрел ей вслед. Даже не пытаясь укрыться от дождя.
Продолжение здесь...