— Нам надо серьезно поговорить с тобой.—заявил мне муж, когда я уже металась по квартире, опаздывая на работу.
— Сейчас? До вечера не подождет?
— Сейчас. Пока ребенок в садике.
Посмотрела на часы – ну, десять минут у меня есть еще.
— Говори.—я прошла снова в кухню, села за стол, испытующе глядя на мужа.
— Я решил расстаться с тобой.
— Что? — я даже не поняла смысла его слов.
Расстаться? У нас двое детей, совместная квартира, в которую столько вложено, семь лет брака за спиной… Какое расставание, когда мы только месяц назад говорили о покупке дачи и поездке в отпуск?
— Именно то, что ты слышала. Я уже давно к тебе ничего не испытываю, и у меня уже другие отношения, которые я не готов принести на алтарь долга перед «типа-семьей».
— Вань, что ты такое говоришь вообще? Все же хорошо было, и Паше всего три с половиной года. Когда ты успел нас записать в «типа-семью»? — я чувствовала, как стремительно леденеют от слов супруга у меня руки и ноги, и внутри все сжимается с тугую пружину.
— С тобой пресно все. Быт, дети, надоело! С Машей у меня настоящий вулкан, прямо искрит! С тобой никогда такого не было, ты… Ты просто хорошая девочка, серенький мышонок, а она настоящая звезда.
Романтика-то какая, блин!
— А ты не думаешь о том, что как раз вот это вот постоянное и спокойное и есть нормальное счастье и комфорт?
— Нет, я хочу эмоций! Да и вообще – я не обсуждать с тобой пришел тот факт, что ухожу. Просто ставлю в известность. А поскольку квартира у нас общая, купленная в браке, то, будь добра, согласись на продажу жилья, так будет лучше для всех.
— Для кого для всех? Для меня и моих детей, пока их папаша строит на стороне счастье?
— Без драм, Алина! Я все сказал. Не захочешь по-хорошему, какого-нибудь неблагополучного тебе подселю, и как хочешь с ним договаривайся, я собственник половины этой трехкомнатной.
— То есть половина тебе и половина нам с сыновьями?
— Бинго, детка! Так что подсуетись насчет этого вопроса.
Муж поднялся, а я чувствовала, что ноги не держат.
Иван ушел, а я все сидела, и сидела, и сидела, и встать не могла. Потянулась за телефоном, набрала номер начальника.
— Геннадий Федорович, доброго дня! У нас сильно сегодня авралов много? Я что-то так себя прескверно чувствую. —слукавила я, хотя голос, наверное, как раз подходящим был для такой версии предстоящего прогула.
— Аксенова? Сиди дома, ничего горящего. Завтра заедешь, добьешь корректуру первой страницы номера на будущую неделю. Но сегодня еще понедельник, ребята все репортажи разобрали до среды.—басил наш главред в трубку.
— О, отлично! Спасибо, буду отлеживаться тогда.
— Но на связи буду. Вдруг что случится, тогда не обессудь, выдерну.
— Конечно, Геннадий Федорович!
Сбросила вызов, запустила пальцы в волосы. Господи, как вынести все это?! Никогда бы не подумала, что окажусь я в такой ситуации. Я, которая была такой счастливой, когда выходила замуж, когда узнала, что беременна Костей, потом Пашей.
Я, которая обустраивала наш дом с такой любовью, с таким старанием, чтобы всем тут было уютно, хорошо.
Я берегла все это, веря, что счастье вечно. А оно оказалось мыльным пузырем, бутафорией, и самое обидное – я ведь все эти месяцы подозревала, что что-то не так, но и подумать не могла… Как допустить мысль, что у мужа другая, что ты ему больше не интересна как женщина, как человек?
Долго сидела, и мысли крутились в голове самые разные. Но то, что меня теперь заставляли делить квартиру, вообще вводило в панику. Столько вложено в нее сил, времени, денег, труда. Каждый уголок тут наш с сыновьями, и продать эту трешку чужим людям.
Да и самое обидное, что на первый взнос ведь тогда мои родители почти всю сумму добавили, и выплачивали ипотеку по большей части с моей зарплаты.
У Вани то проблемы на работе, то наказали рублем, то полгода вообще без работы сидел, а ведь займ банку вынь да положь ежемесячно, иначе коллекторы, суды, потеря квартиры.
Кстати, то, что именно сейчас Иван сказал мне о своем уходе, тоже складывалось не слишком красиво – три месяца назад мы полностью расплатились за жилье. Раньше срока, потому что меня на работе повысили, и платить стали в разы больше.
И именно сейчас супруг решил, что пришло время выдать мне страшную тайну о серьезности своих похождений на стороне. Но кто она?
Иван работал в школе учителем физкультуры. Платили копейки даже после оптимизации.
Это когда-то золотые горы учителям обещали, а по факту – пшик, но с дополнительной кучей обязанностей. Может, там-то, в женском коллективе и подобрал себе мой муженек ту самую «звезду»?
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Времени было уже почти одиннадцать, и я недоумевая пошла открывать. Никого ведь не жду, дети – старший в школе, младший в садике.
— Приветствую, вы ведь Алина, так? — по ту сторону порога стояла эффектная рыжая девица.
Медные локоны лежали волосок к волоску, и спускались до самой талии. Мадам была в лучших традициях современных красоток, у которых из натурального только мозги, размером с грецкий орешек.
— Да, это я.
— А я Мария.
Ах вот ты какая, Мария! Нет, точно не учительница, судя по вырезу блузки, в котором, я уверена, если заглянуть, будет видна резинка колготок с заниженной талией.
— Зачем вы пришли?
— Думаю, пришло время нам познакомиться и поговорить, раз уж Ваня вам все про нас рассказал.
— И о чем же мне говорить с женщиной, которая не постеснялась мужчину из семьи с двумя детьми увезти?
—Не прикрывайтесь детьми, Алина! Просто вы наскучили Ивану. Он птица другого полета, ему нравятся яркие женщины, а вы… уж простите, ни рыба, ни мясо. Он заслуживает большего, чем жена, от которой вечно пахнет котлетами и борщом, а дома постоянно кричат дети.
Я подняла бровь еще выше:
— Я не думаю, что хочу слушать от вас подобные оскорбления! — заявила я.
— Да я собственно не за этим, просто к слову пришлось. Я из-за квартиры. Она наполовину принадлежит вашему пока еще мужу.
— И что вы хотите?
— Думаю, если вы сумеете выкупить у Вани долю, так будет лучше. Или же, если нет денег, то согласитесь выставить жилье на продажу целиком, половину денег заберете, купите себе с детьми что-то…более подходящее для вашего нынешнего статуса.
Так и хотелось послать ее туда, куда следует в таких вот случаях, но меня слишком хорошо воспитывали.
— И с чего же я должна это делать?
— С того, что ремонт в этой квартире делал муж.
— Это он вам так сказал?
— Да, и в суде этот факт точно учтут.
Учтут, ха! Да все чеки на этот ремонту меня.
Муж тут только словами что-то и делал три месяца, а потом я поняла, что палец о палец мой теперь уже неблаговерный не ударит, и наняла специалистов. И снова за свой счет! Тогда я деньги особо не делила, мы же одной семьей были, что тут считаться. А теперь вот…
— Кроме того, машина…
— Машина его, мне эта рухлядь не нужна. Пусть забирает.
— Отлично. Но насчет квартиры вы подумайте. У меня подруга хороший юрист, вам оставят ни с чем, если будете сопротивляться!
Мария по-гадючьи улыбнулась и ушла. А я закрыла дверь, и сползла по ней прямо на пол. Зазвонил телефон.
— Алина, ты дома? Христос воскрес!
Я с трудом выплыла из мрачных мыслей, узнав как всегда энергичный бодрый голос моей свекрови.
— Венера Савельевна, здравствуйте! Воистину воскрес! Вы что-то хотели?
— Я хотела забежать, передать куличи, конфеты и яйца деткам.
— Да, заходите…
— А что с голосом у тебя? Что-то стряслось?
— Да, я расскажу. Хорошо, что вы придете.
Последнее я сказала искренне совершенно.
Мать мужа всегда была ко мне довольно прохладно настроена, а вот внуков обожала. И когда родился младшенький, Паша, свекровь оттаяла и ко мне, стала называть «дочкой».
В нашу семью Венера Савельевна никогда не лезла, но и в помощи не отказывала. Правда о последней я просила крайне редко, но… Теперь я была не в том положении, чтобы гордится. Надо сразу выяснить позицию свекрови по вопросу нашего расставания и раздела.
Венера Савельевна ворвалась в квартиру вихрем через полчаса. К тому моменту я уже наревелась до того, что была похожа на узкоглазого пасечника, которого «поздравили» укусами пчелы.
— Алина, господи, дочка! Да что же ты так плачешь? Ну-ка, пойдем, чаю нальем, ты расскажешь все.
Выпив два глотка крепкого сладкого чая, я смогла, наконец, говорить. Из меня так и полилась потоком вся история. Свекровь слушала, и губы ее, тронутые коралловой помадой, сжимались во все более плотную тонкую линию.
— То есть, он хочет половину квартиры, и считает, что это честно по отношению к тебе и детям, так?
Я кивнула:
— И эта Маша его не постеснялась ко мне прийти, оскорблять меня!
— Да, вот так дела! Сиди, пей чай.
Свекровь достала из сумочки телефон:
— Алло, Ваня? Вань, я тут с Алиной сижу, узнала, что вы делить квартиру будете. Что? Я не осуждаю, сынок, вы взрослые люди, что ты! Но судьба моих внуков меня волнует, ты тоже пойми.
Я не могу их оставить скитаться. Ой, да что там Алинка на половину этих денег купит, а? Малосемейку с тараканами и неблагополучными соседями? Не смеши меня! Давай так сделаем.
У меня есть накопления, которые еще со времен твоего отца остались. Я тебе их отдам, а ты дарственную на жену напишешь, идет? Что? Да, конечно, деньги сразу.
Только там надо месяц подождать, я клала на такой вклад, что только в июне снять можно будет. Но семьдесят тысяч отдам в качестве задатка уже сейчас. Что? Вот и Маше задаток нужен для спокойствия? Ну, так успокой свою… девушку, сынок.
После слова «свою» явно хотела Венера Савельевна что-то такое сказать, что точно бы легенду ее лояльности ко всему происходящему на корню разрушило, но мудрая женщина сдержалась. Сбросила вызов, посмотрела на меня:
— Не бойся, дочка. Задаток я отдам ему сегодня же, а завтра мы напишем дарственную. От родной матери Ваня подвоха ждать не будет.
— А есть подвох?
Венера Савельевна хитро прищурилась:
— А то ж! Предатель ведь не думает, что и его предадут.
Свекровь меня поразила до глубины души. Вечером она действительно отдала сыну обещанный задаток. А утром мы стояли в регистрационной палате, где муж собственноручно документально оформлял на меня дарственную. Я вышла собственницей квартиры, а после…
После я узнала, что Венера Савельевна и не собиралась никаких больше денег отдавать сыну, который бросил собственных детей и так обошелся со мной. Свекровь встала на мою и мальчиков сторону, и открыто заявила об этом Ивану.
Я вернулась домой, подав документы на расторжение брака, и тут супруг явился не запылился. Он был как раз после разговора с матерью, и крах его надежд горел синим пламенем гнева в глазах.
— Верни мне ключи от квартиры и проваливай! — яростно кричал муж, а я тем временем вешала на стену свидетельство о собственности с моим именем.
— Нет, Ваня, поезд ушел! Никаких ключей. Тебе останется только твоя старенькая машина и большая чистая любовь твоей звезды Маруси. — припечатала я, брызгающего слюной мужчину.
— Да она меня сразу выгонит, когда узнает! Зачем я нужен ей без копейки? — в отчаянии признался он.
— Ванечка, золотко, это уже не мои проблемы. Твоя серая мышь имеет все права на трешку в центре города, она будет жить в ней долго и счастливо, и может быть, встретит своего человека, который будет ценить ее и никогда не придаст.
А пока я вместе с документами о расторжении нашего брака, подала также и на выплату алиментов на двоих твоих сыновей, так что будь добр каждый месяц половину зарплаты мне на карту!
— Ты не посмеешь! Я с работы уволюсь, и не копейки тебе не выплачу!
— Тогда или сядешь, или поедешь вахтовым методом туда, где платят очень большие деньги нынче! Вот только служба та и опасна, и трудна, и частенько угрожает жизни. Но это тоже не моя проблема. После твоего поступка у меня к тебе не сочувствия, ни сострадания, Ваня!
Муж ушел ни чем, а через полтора месяца он стал для меня бывшим.
Свекровь часто навещала нас, и теперь я искренне звала ее «мамой». Она поддерживала меня и утешала, баловала и помогала с внуками. Сыновья пережили расставание с их отцом на удивление легко. Я начала новую жизнь, в которой наверняка найдется место и счастью, и новым отношениям. Мне в это верилось, как никогда прежде!