От рабыни до султанши: Переворот Хюррем в гареме и империи
История Османской империи полна драматических сюжетов, дворцовых интриг и фигур, чьи имена навсегда вписаны в анналы мировой истории. Но даже на этом ярком фоне особняком стоит история женщины, известной в Европе как Роксолана, а в самой империи – как Хюррем Султан. Эта загадочная славянка (предположительно, русинского или украинского происхождения), попавшая в султанский гарем в качестве рабыни в начале XVI века, сумела совершить невозможное. Она не просто выжила в "золотой клетке" сераля, но и покорила сердце могущественного султана Сулеймана I Великолепного, десятого повелителя османов, и стала его законной женой, Хасеки Султан – титул, созданный специально для нее.
Ее возвышение было настоящей революцией, нарушением вековых традиций и устоев османского двора. До Хюррем султаны не женились на своих наложницах, а фаворитки, родившие наследника, обычно отсылались вместе с сыном в провинцию, чтобы не плести интриги в столице. Хюррем же не только добилась официального брака (Никах), но и осталась в Стамбуле, в непосредственной близости к султану, даже после того, как ее сыновья подросли и получили свои наместничества (санджаки). Она сосредоточила в своих руках огромную власть, влияя на политику империи, ведя переписку с европейскими монархами, занимаясь благотворительностью и строительством, устраняя неугодных визирей (как могущественного Ибрагима-пашу Паргалы) и продвигая своих ставленников.
Но главным фундаментом ее власти и влияния стало материнство. Хюррем совершила еще один "переворот" в стенах сераля, родив Сулейману не одного, как было принято для фавориток, а пятерых (или даже шестерых, считая рано умершего Абдуллу) сыновей: Мехмеда, Селима, Баязида, Джихангира, а также дочь Михримах. Такое обилие шехзаде (принцев) от одной женщины было беспрецедентным и давало Хюррем огромное преимущество в главной и самой жестокой игре османского двора – борьбе за престолонаследие. Она стремилась обеспечить будущее своим детям, расчистив для них путь к трону. И это неизбежно ввергло империю в пучину новых, еще более страшных и кровавых конфликтов.
Битва за будущее династии: Устранение Мустафы и выбор наследника
Главной соперницей Хюррем в борьбе за влияние на султана и будущее своих детей была другая фаворитка Сулеймана – Махидевран Султан, мать его первенца, шехзаде Мустафы. Мустафа был всеобщим любимцем: красивый, храбрый, талантливый воин и поэт, он пользовался огромной популярностью как в народе, так и, что особенно важно, в армии, особенно среди янычар. Многие видели именно в нем идеального наследника Сулеймана Великолепного. Для Хюррем и ее сыновей Мустафа был главной угрозой, главным препятствием на пути к трону.
На протяжении десятилетий между двумя женщинами и их сторонниками шла скрытая, но беспощадная борьба. Интриги, клевета, доносы, тайные союзы – в ход шло все. Хюррем, обладавшая незаурядным умом, хитростью и влиянием на султана, постепенно укрепляла свои позиции. Она сумела добиться назначения своего зятя, Рустема-паши, на пост Великого визиря, что дало ей мощный рычаг влияния на государственные дела.
Кульминация этой многолетней драмы наступила в 1553 году. Во время похода на Персию султан Сулейман, под влиянием доносов (вероятно, сфабрикованных или преувеличенных при участии Хюррем и Рустема-паши) о якобы готовящемся заговоре Мустафы с целью свержения отца, вызвал сына в свой шатер и приказал казнить. Шелковый шнурок палачей оборвал жизнь самого популярного наследника. Это событие вызвало шок и ропот в армии и народе, но воля султана была непреклонна. Путь к трону для сыновей Хюррем, казалось, был расчищен.
Однако судьба готовила новые испытания. Еще до гибели Мустафы Хюррем потеряла своего любимого и, по многим свидетельствам, самого талантливого сына – шехзаде Мехмеда, которого Сулейман явно готовил в преемники. В 1543 году Мехмед скоропостижно скончался в своем санджаке в Манисе, вероятно, от оспы. Это была страшная трагедия для Хюррем и Сулеймана. Вскоре после казни Мустафы умер и младший сын Хюррем, шехзаде Джихангир – умный, образованный, но страдавший от врожденного физического недуга (горба). Говорили, что он не смог перенести гибели любимого сводного брата Мустафы.
Таким образом, к середине 1550-х годов из многочисленных сыновей Сулеймана в живых остались лишь двое сыновей Хюррем, способных претендовать на престол – Селим и Баязид. Империя стояла на пороге новой, теперь уже братоубийственной войны. Хюррем Султан, добившаяся устранения главного соперника в лице Мустафы, оказалась перед страшным выбором – кого из собственных сыновей поддержать в неизбежной схватке за трон?
Два льва в одном логове: Непримиримая вражда Селима и Баязида
Шехзаде Селим и шехзаде Баязид были родными братьями, детьми одной матери, но по характеру и амбициям они разительно отличались друг от друга, словно огонь и вода.
Селим, старший из оставшихся братьев (родился в 1524 г.), вошел в историю под прозвищем "Пьяница" (Sarhoş Selim), хотя некоторые историки считают это преувеличением его противников. Он не обладал воинскими талантами отца или братьев, предпочитая ратным подвигам удовольствия гарема, охоту и вино. Современники описывали его как рыжеволосого (за что его еще называли Сары Селим – Селим Рыжий), склонного к полноте, не слишком энергичного, но при этом, возможно, более хитрого, терпеливого и прагматичного, чем его младший брат. Он управлял своим санджаком в Манисе (традиционном санджаке наследника) и имел сильную поддержку при дворе, в том числе со стороны сестры Михримах и ее мужа, великого визиря Рустема-паши.
Баязид (родился в 1525 г.) был полной противоположностью Селима. Темноволосый, энергичный, вспыльчивый, амбициозный, он больше походил на своего отца в молодости. Баязид был храбрым воином, талантливым поэтом (писал стихи под псевдонимом Шахи), пользовался большой популярностью в армии, особенно среди янычар, которые видели в нем более достойного наследника, чем в Селиме. Он управлял санджаками в Конье, а затем в Кютахье. Однако его импульсивность, гордыня и нетерпеливость часто играли с ним злую шутку. Как утверждает автор исходного текста (опираясь, вероятно, на трактовку из сериала "Великолепный век"), Баязид с детства мог чувствовать себя обделенным материнской любовью по сравнению с Мехмедом или Селимом, что лишь подогревало его ревность и амбиции.
Пока была жива Хюррем Султан (она умерла в 1558 году), ей удавалось сдерживать открытое противостояние между сыновьями, хотя напряжение между ними нарастало. Она лавировала, пыталась примирить их, но, по всей видимости, внутренне уже сделала свой выбор. Как утверждает исходный текст, вопреки мнению дочери Михримах и собственным предчувствиям (возможно, опасаясь неуправляемого характера Баязида), Хюррем оказала поддержку старшему сыну Селиму, видя в нем более предсказуемого и управляемого преемника. Если это так, то для Баязида это стало последней каплей. Ощущение того, что даже родная мать предпочла ему брата, которого он презирал, могло действительно довести его до грани безумия и подтолкнуть к открытому бунту.
После смерти Хюррем скрытая вражда переросла в открытую войну. Оба шехзаде собирали войска в своих провинциях, обвиняя друг друга в измене и подготовке захвата власти. Сулейман, которому было уже за шестьдесят, пытался предотвратить столкновение, отправляя сыновьям гневные фирманы и требуя повиновения. Но было поздно. В мае 1559 года армии Селима и Баязида сошлись в решающей битве при Конье. Армия Селима, усиленная отрядами, посланными султаном, и имевшая численное превосходство, одержала полную победу.
Баязид с остатками своих войск и четырьмя сыновьями был вынужден бежать. Понимая, что в пределах Османской империи ему пощады не будет, он совершил отчаянный и роковой шаг – бежал в соседнюю Сефевидскую Персию, к шаху Тахмаспу I, давнему врагу османов. Возможно, он надеялся получить там военную помощь для продолжения борьбы или хотя бы просто убежище. Но он попал из огня да в полымя, из османской столицы интриг в персидскую ловушку.
Персидская ловушка и материнское "проклятие"? Трагический финал шехзаде Баязида
Прибытие мятежного османского шехзаде с сыновьями ко двору шаха Тахмаспа в Казвин (тогдашнюю столицу Персии) стало крупным событием международной политики. Шах принял Баязида с почетом, но прекрасно понимал, какой ценный козырь оказался у него в руках. Османский принц, претендент на престол, был идеальным инструментом для давления на султана Сулеймана.
Начались долгие и унизительные для османов дипломатические переговоры. Сулейман и Селим требовали немедленной выдачи "предателя" Баязида и его сыновей. Тахмасп же тянул время, торговался, требуя взамен огромных уступок: территориальных (возвращения земель, захваченных османами в предыдущих войнах), политических и, конечно же, денежных. Баязид и его сыновья фактически оказались почетными пленниками, заложниками в большой политической игре. Их судьба была предрешена – ни Сулейман, ни Селим не могли допустить, чтобы потенциальный претендент на трон оставался в живых, да еще и в руках вражеского правителя.
Именно на этом этапе в историю вплетается альтернативная, шокирующая теория, упомянутая в исходном тексте: а была ли Хюррем Султан на самом деле матерью Баязида?
Сторонники этой версии (стоит подчеркнуть, что это мнение меньшинства среди историков, и убедительных документальных доказательств ему нет) предполагают, что Баязид, как и казненный ранее Мустафа, мог быть сыном Сулеймана от другой, неизвестной нам наложницы. В пользу этого могут приводиться косвенные аргументы: например, отсутствие в некоторых источниках того времени четких указаний на материнство Хюррем именно по отношению к Баязиду, или ее предполагаемое более прохладное отношение к нему по сравнению с другими детьми.
Если допустить справедливость этой теории, то вся картина приобретает совершенно иной, еще более мрачный оттенок. В этом случае Хюррем Султан, поддерживая Селима против Баязида, действовала не как мать, разрывающаяся между двумя сыновьями, а как расчетливый политик, устраняющий последнего серьезного конкурента для своего родного сына Селима (и, возможно, для Джихангира, если бы тот был жив и здоров). Баязид в ее глазах был таким же препятствием, как и Мустафа, лишь очередной угрозой для ее потомства. Зная его вспыльчивый и амбициозный характер, она могла сознательно провоцировать его на конфликт с Селимом и отцом, исподволь настраивая Сулеймана против "непокорного" шехзаде, чтобы в итоге добиться его гибели.
Согласно этой интерпретации, Хюррем не испытывала к Баязиду никакой материнской любви или заботы, а видела в нем лишь фигуру на шахматной доске, которую необходимо убрать. Она приложила все свое влияние и хитрость, чтобы убедить Сулеймана в нелояльности Баязида и необходимости поддержать Селима как единственного надежного наследника.
И, как утверждает автор исходного текста, ссылаясь на эту теорию, Хюррем добилась своего даже после смерти. Хотя сама султанша скончалась в 1558 году, еще до открытой войны между братьями, запущенный ею механизм интриг продолжал работать. Сулейман, видя непримиримость Баязида, его бегство к врагу-шаху, и, возможно, все еще находясь под влиянием внушенных ему подозрений, в конце концов отдал приказ о казни. "Как того и желала его любимая Роксолана".
Независимо от того, принимать эту теорию или нет (большинство историков все же считают Баязида сыном Хюррем), финал истории был трагичен. После долгих переговоров и получения от Сулеймана огромной суммы золотом (говорят о 400 тысячах золотых) и других уступок, шах Тахмасп согласился выдать Баязида и его сыновей османским палачам. В 1561 году в персидском городе Казвин мятежный шехзаде и четверо его сыновей (пятый, самый младший, был умерщвлен позже в Бурсе) были казнены. Традиционный для османской династии метод – удушение шелковым шнурком, дабы не проливать священную кровь султанов – был применен и к ним. Мятежный род был пресечен.
Путь к трону для шехзаде Селима был окончательно свободен. В 1566 году, после смерти Сулеймана Великолепного, он взошел на престол как султан Селим II.
История Баязида – это трагедия шекспировского масштаба: история о братской ненависти, отцовском гневе, несбывшихся амбициях и, возможно, о страшной цене, которую пришлось заплатить за возвышение его матери (или мачехи?), великой и ужасной Хюррем Султан. Независимо от того, чьим сыном он был на самом деле, его судьба стала еще одним мрачным подтверждением жестоких законов османского престолонаследия, где брат часто шел на брата, а любовь и родственные узы приносились в жертву на алтарь безграничной власти.